Вагиз Азатзаде - Семя Пунии. Ад-Дахиль. Роман. Книга первая

Наконец, после многочасового сражения с бурей, ветер стих. Не полностью, но сила его упала. Да и когда ты привыкаешь к стихии, постепенно все становится не таким страшным, как казалось с первого взгляда. Ад Дахиль хотел было встать, чтобы размять затекшие ноги, но чья-то сильная рука не пустила его, и кто-то сунул под ковер, которым был укрыт мальчик, бурдюк с водой. Песчаная буря, казалось, высушила всю влагу из его организма. Он с наслаждением утолил жажду и скоро заснул.

Проснулся, услышав гортанные окрики бедуинов. Лагерь начал оживать, стряхивая с себя толстый слой бурой пыли. Осмотрев людей, Азиз приказал ставить палатки. Угроза миновала. Не очистившийся еще от пыли воздух напоминал о пережитом, вселяя гордость в тех, кто прошел через такое испытание впервые. Ад Дахиль вместе с другими мальчишками ловко расставили шатры и палатки.

К вечеру вернулись люди Багатура. Они получили разрешение войти в город. В торговых кварталах готовили место для встречи каравана. Багатур приказал Азизу усилить охрану. Пришедшие в эти края с севера кочевники, которых называли халаджи, были хорошо известны степнякам и хазарам. Совершенно дикие, они не признавали ничьих законов и доставляли много неприятностей всей округе.

Вечером Ад Дахиль и его подруга впервые за последнее время смогли спокойно посидеть у костра и поговорить. Хатун рассказала, что когда они жили на севере в степи уже после изгнания их рода из Хазарии, то именно племя халаджей было нанято для нападения на их стан. Когда она вырастет и выйдет замуж, первое, о чем она попросит своего мужа, найти и вырезать весь этот бандитский род.

Ад Дахиль рассмеялся:

– Значит, ты уверена, что твоим мужем станет император, или халиф, или великий хан? (Так звали степняки начальствующего над несколькими родами.)

– Можешь смеяться и дальше, но я буду именно той, о ком ты говоришь. А хочешь знать, каким будет мое второе желание? – с усмешкой спросила она.

– Боюсь даже и спрашивать, – с наигранным испугом ответил мальчик.

– Чтобы мои слуги нашли тебя, где бы ты ни был, и привезли полюбоваться зрелищем, как я сама обезглавлю каждого из них.

– Я уже тебя боюсь, Хатун, ты такая кровожадная!

– Это я-то кровожадная! Видел бы ты, что они делали с умирающими, тогда бы понял, что по сравнению с ними я еще очень-очень милосердная.

Ад Дахиль, чтобы не обидеть девочку, не стал продолжать эту тему.

Вскоре лагерь уснул.

Поутру караван из пятисот человек направился в Систан – на родину древнего героя Рустама. О нем мальчишкам поведал сказитель на базаре. Целую неделю они бегали туда, чтобы послушать повествование обо всех его подвигах. О коварном Афрасиабе и глупом Киавусе, о Дивах, что враждовали с героем, о богатыре Сухрабе, в котором Рустам не узнал своего сына и умертвил на поединке. О том, как богатырь был предан родичами и убит. Ад Дахиль впервые в своей жизни познакомился с такой большой поэмой, но больше всего поразило, что сказитель знал ее наизусть.

По прошествии недели Багатур вызвал Хатун к себе. После разговора с ним она стала хмурая и уже не ходила слушать сказки. И встреч с Ад Дахилем избегала. Он смог увидеть ее только пару раз и то мельком. Багатур поселил ее отдельно в особом доме, а мальчик обитал в торговых кварталах. Наконец, она пришла к нему сама и рассказала, что происходит:

– Я должна уехать. Чтобы встретиться с тобой, я сбежала из дома, где меня держали.

– Держали насильно? – не мог поверить мальчик.

– Да. Завтра меня отправят в Чин вместе с небольшим отрядом степняков, а вы все останетесь тут.

– Но разве не весь караван должен идти в Чин? Ведь именно так распорядился Мустафа.

– Выяснилось, что тут в округе орудуют кочевники. Два дня назад они напали на караван, следовавший из Индии. Не выжил никто, а там было пятьсот человек, двести из которых вооруженные солдаты. Если мы двинемся сразу всем караваном, нам не замеченными не пройти. А люди Багатура могут скакать день и ночь без остановки, им не требуется отдых. Да и небольшому отряду легче пройти, не привлекая разбойников, а у них везде есть глаза и уши.

При этих словах Ад Дахиль вдруг отчетливо увидел свою маму и их двор. Обладай он тогда хоть долей благоразумия, какое есть у Хатун, с ними не случилось бы беды. Теперь ему стало понятно, что именно меняла выдал их с мамой разбойникам. Он вспомнил, как тот своей обходительностью ввел в заблуждение двух несчастных бедняков, вспомнил, как горячо жаждал денег… Сейчас он бы отдал все деньги мира, чтобы вернуться домой и, в той же бедности, быть рядом со своей мамой.

– Я обязательно должен вернуться домой, – проговорил он вполголоса.

– Что ты бормочешь себе под нос, как старик? – удивилась Хатун.

– Я должен вернуться домой, к маме, – повторил он.

– Как? Ведь прошло уже около полутора лет… Может, ее уже…

– Не смей так говорить! – оборвал ее мальчик.

Хатун была уязвлена его тоном. Она повернулась и ушла.

«Ну и пусть! Пусть идет куда хочет и выходит замуж за какого-нибудь головореза, чтобы он исполнял все ее прихоти!..»

Он пошел куда глаза глядят и всё бубнил себе под нос, что не хочет больше ее видеть. Но сердце ему кричало: ты не должен потерять ту, которую любишь!

Дорога сама привела его к конюшням караван-сарая. Не задумываясь он оседлал одного из коней и направился к городским воротам. Уже приближаясь к ним, он спешился, дождался, когда некий господин, живущий в селении неподалеку от города, вместе со слугами подъехал к воротам, и, прикинувшись конюхом, выбрался наружу. Стражники не обратили на него внимания: множество подростков служили тут конюхами.

Удалившись от стен на расстояние выпущенной стрелы, он вскочил на коня и погнал во весь дух на северную дорогу, ведущую в Саманган. Примерно через час быстрой скачки он остановил коня за высокой скалой.

Когда стемнело, мимо него с шумом пронесся отряд человек в пятьдесят на коренастых конях. Это был Багатур со своими людьми. Наверняка среди них была и Хатун. Он выждал, пока они удалятся, и поскакал за ними вслед.

Степняки умеренной рысью могут скакать без остановки день и ночь. Лишь к вечеру следующего дня Ад Дахиль чуть не наткнулся на их привал. Дав передохнуть коням, они продолжили путь. У мальчика не было с собой никакой еды. Лишь вода подкрепляла его силы – родники попадались нередко. По традиции горцев, чью землю он пересекал, когда умирал старейшина рода, в его память сооружался родник у дороги, чтобы путник мог утолить жажду и помянуть добрым словом умершего. Но одной водой жив не будешь. На исходе третьего дня у мальчика разболелась голова, но все же примкнуть к Багатуру он не решался: боялся, что тот насильно отправит его под надзором двух воинов назад.