Наталья Есина - Забытая ария бельканто

После чаепития он вышел из класса и вернулся с потертой гитарой. Исполнил несколько песен, которые назвал «советскими». Максиму очень понравились и сами песни, и то, как бархатисто звучал голос Светкиного отца. И даже лысина, немного поблескивающая под люминесцентными лампами, не портила впечатление о нем. Максим громче всех кричал «браво», а Светкин отец подошел к нему и вручил гитару со словами: «Это вам, молодой человек. Дарю по просьбе моей дочери». Подскочила Светка и упросила показать несколько аккордов.

Играть на гитаре оказалось куда проще, чем заучивать бесконечные пассажи в этюдах Черни под контролем бабки. Она заставляла Максима заниматься на фортепиано даже по воскресеньям.

Через две недели Максим исполнил на концерте ко дню восьмого марта «Королеву красоты».

Светке он подарил сережки – мама выбрала у себя в ювелирном салоне, – а после дискотеки поцеловал в щеку.

Скандал разразился на следующий день. Светкин отец приехал ни свет ни заря и принялся долбить в металлические ворота. Максим сквозь тюлевые занавески видел, как он, отчаянно жестикулируя, что-то объяснял садовнику, а потом сунул в руки коробочку. Максим издалека узнал ее.

«Сережки! – щеки обожгло. – Сейчас все бабушке расскажет! – он заметался по комнате, засовывая в шкаф разбросанные по комнате вещи. – А вдруг и про хореографию проболтается? Засада! До конца жизни без инета и телефона!» – запер дверь и приложил к ней ухо.

Дождался, когда Иван Семенович поднимется на второй этаж, постучит в комнату бабки, войдет к ней, и осторожно выглянул в холл.

Шаги. Стук. Теперь уже в мамину комнату. Максим весь превратился в слух. Мама вышла в коридор. Бабушка начала издалека:

– Софья, ты водила Максима к себе на работу?

– Водила. А что?

«Началось», – Максима обволакивало тоскливой дымкой всякий раз, когда они выясняли отношения.

– А то, что сейчас приходил господин… – бабка замолчала.

– Господин Конкин, – садовник назвал фамилию Светкиного отца.

– Господин Конкин, – продолжала бабка, повышая голос, – вернул золотые сережки с изумрудами, обозвав нас мещанами, буржуями и…

– Торгашами, – Иван Семенович снова пришел на помощь.

Мама засмеялась:

– Он просто болван. Неотесанный болван. Сережки восхитительны. Идеально подходят к зеленым глазам его Светланы.

Бабка уже кричала:

– Софья! Я запрещаю тебе развращать моего внука!

– Твой внук еще и мой сын! Имею я право выбрать ему подарок для любимой девушки?!

Бабка взвилась грудными обертонами:

– Сын?! – пауза. – Ты, наконец, вспомнила, что у тебя есть сын?! И о какой девушке может идти речь, если Максимушке всего двенадцать?! Это верх неприличия!

В голове у Максима защелкало:

«Она красиво так орет… Тики-тики-тики-так… Будто арию поет… Тики-тики-тики-так, – раздражение на бабку росло, – а называть меня “Максимушка” в двенадцать лет прилично?! За-дол-ба-ли!»

– Алиса Витальевна, вам нельзя волноваться, давление поднимется, – загудел Иван Семенович примирительно, – а Максиму пора на хореографию.

Максим выдохнул и подумал с тоской:

«Я следующий».

Словно прочитав его мысли, бабка заголосила:

– Максимушка!

Поспешные шаги по лестнице. Максим запрыгнул в комнату. Быстро достал из портфеля первый попавшийся учебник. Раскрыл на середине и начал читать вслух:

– На Земле разные растения живут не изолированно одно от другого, а совместно, образуя группировки, а иногда…

В комнату постучали, и в тот же миг влетела бабка:

– Максимушка, я очень прошу тебя, на будущее, не совершать опрометчивых поступков, о которых впоследствии ты можешь жалеть.

Максим насупился:

«Вечно загадками говорит и пугает какими-то “последствиями”».

Он вскочил со стула, размашистыми движениями засунул кеды и треники в спортивную сумку:

– Что хочу, то и делаю. И спрашивать у вас не собираюсь, – он поймал огорченный взгляд садовника, стоящего за бабкиной спиной, и назло продолжил с еще большим рвением: – И вообще, я опаздываю! – выключил настольную лампу и выскочил из комнаты.

Бабка не пошла за ним. Иван Семенович всю дорогу вез молча. Тренировка прошла из рук вон плохо. А на следующий день Максим узнал, что Светку отец перевел в другую школу. Телефон не отвечал. На порог квартиры Светкина мама не пустила, попросив не искать встреч с дочерью.

«Болван! Мерзкий плешивый болван! – Максим со злостью колотил подушку. К ужину не вышел. Полночи проплакал. И подаренную гитару с тех пор не брал в руки – закинул в кладовку.

– Я могу вам чем-то помочь? – повторный вопрос вернул в реальность.

Максим снял капюшон, и девица ахнула:

– Стрельцов?! – ее глаза округлились, а нарисованные брови поползли вверх.

– Привет… – он помедлил, подбирая имя: – «Светка – грубовато, Светлана – официально». – Остановился на нейтральном: – Света?

Максим присматривался к Светке, выискивая ту девчонку, в которую был влюблен.

«Та веселая всегда была, а эта словно ее черно-белая фотка. Радость изображает, а глаза грустные».

– А я смотрю: ты не ты? – Конкина кокетливо поправила собранные на затылке в массивный пучок русые волосы. – Какими судьбами? Ты же в Лондоне живешь, да?

– Да.

– Ой, про бабушку твою слышала, – Светка дотронулась до локтя Максима. – Соболезную.

– Спасибо.

– А я тут работаю, два через два, – Конкина раскинула руки. – А по выходным – в кафэшке на углу.

– Учишься?

– Колледж закончила в Москве. Сейчас на экономическом. Заочно. Отец онкологией заболел. На лекарства много денег уходило. Но все равно не помогло – умер через два года. – На секунду ее лицо помрачнело и тут же приняло восторженно-заинтересованный вид. – Слушай, давай по кофейку? Я пораньше закроюсь. Арсен все равно за товаром уехал. – Светка снова затеребила пучок.

«Чего она так суетится? Аж подмышки у кофты вспотели», – кроме неловкости от внезапной встречи иных чувств Максим не испытывал.

– У меня дела.

– Подождут твои дела! Сто лет не виделись. Хочу все о тебе знать!

– Что «все»?!

– Как жизнь заграницей? Почему не писал, не звонил?

«С какого перепугу я тебе писать-звонить должен?» – Максим вспомнил, с каким надменным лицом Светкина мать запретила ему разыскивать дочь, и тут же ему стала противна и Светка, и ее «кофеёк».

– Ты извини. В другой раз.

– Какой «другой»? – Светкин лоб сморщился гармошкой. – Стой здесь и никуда не уходи! – Она исчезла за дверью подсобки.

«Прицепилась, как пиявка!»

Конкина вернулась в куртке и с сумкой в руках: