Евгений Орлов - Период пятый. Сельские студенты (прозрение)

Через полторы недели таких походов я не выдержал и поинтересовался у бригадира, зачем мы ходим с ним по дворам. Ведь в других местах такую практику давно отменили. А колхозники, заинтересованные в выработке обязательного минимума выхододней сами исправно являются на бригадные станы, и там получают разнарядку кому и чем следует заниматься.

Павел Михеевич ответил:

– Знаешь, мне такое кажется не правильным. Так я сразу же прикидываю, что у меня получится выполнить из запланированного, а что следует отставить.

– Так ведь если бы они сами, приходили на наряд, было бы тоже самое.

– Тоже да не то! Тогда и прихворнувшая явится, в надежде найти, что полегче. И наоборот, дома какая решит остаться по своим делам, в то время как мне позарез побольше людей потребуется. А так я по ходу всё вижу и сразу прикидываю, что и как.

– А почему ж в нашем районе, ни один бригадир, если нет неожиданной и срочной работы, не ходит по дворам?

– Не знаю как у вас там. А мы так привыкли. И людям это больше подходит. Я тебе даже вот что скажу, ты не перечь, а постарайся уловить в чём преимущество такого подхода. Меня ведь скоро председателем сельсовета поставят. Тебя специально взяли, чтобы на моё место назначить. Так ты не вздумай сразу менять всё. Присмотрись, взвесь и обязательно убедишься, что так оно лучше.

Морозы пришли рано. Поля покрылись снегом, а на дорогах накатались зимники. Заказал на почте телефонные переговоры с мамой. Она подтвердила, что к переезду у них всё готово. Сказал, чтобы на следующий день ждала меня утром с машиной. Из колхоза выехали в половине пятого, чтобы было побольше времени на погрузку. Грузиться помогали все родственники. Загрузили всё, что наметили брать очень быстро. Бабушка с мамой должны ехать до Воронежа поездом. Он и на Пасеково останавливается, но там он стоит мало, и бабушка могла не успеть залезть в вагон. Поэтому мама договорилась, чтобы их отвезли в Митрофановку, там и перрон выше и поезд стоит дольше.

В Красный Лог приехал к вечеру. Вещи помогли выгрузить Сашка – колхозный инженер, и Настя – зоотехник, с которыми я уже успел подружиться на почти ежедневных посиделках у главного агронома. Как только кузов освободили, попросил шофёра быстрее отвезти меня до Двориков, чтобы поспешить в Воронеж. Потому, что мама и бабушка уже должны были ждать меня на вокзале. До вокзала добрался в десятом часу. Родителей нашёл быстро. Бабушку мама уложила на диван с высокой спинкой в зале ожидания. Вещей у них с собою не было никаких, только продукты. Но мама успела покормить бабушку в буфете горячей сарделькой и кофе с булочкой. И несмотря на её сопротивление сводила ещё и в туалет. Поэтому ожидали они меня почти без волнения.

Я знал, что некоторые водители такси, из тех, что стоят на привокзальной площади соглашаются отвозить пассажиров и за пределы города. Толик Черных рассказывал, что они так не раз ездили из Воронежа к себе в Липецк. Только чтобы меньше платить собирались вчетвером. Вышел на площадь, попытать счастья с такси. И обратил внимание, на стоящую в сторонке у сквера большую черную машину ЗИМ, водитель которой как бы даже поманил меня рукой. Подойдя к ней, спросил у водителя, не сможет ли он отвезти в село Красный Лог меня и моих родителей. Водитель, оказалось, знал это село и даже бывал там несколько раз летом. Прежде чем согласиться он спросил много ли у нас собою вещей и поместятся ли они в багажник и салон. Потому, что втроём мы и так много места займём. Когда он назвал стоимость его услуги, я очень обрадовался, потому как предполагал, что таксисты потребуют гораздо больше. А тут ещё и машина шикарная. Такие ведь правительственными считались.

Приехали в село глубокой ночью. В доме было довольно прохладно. Пока со специалистами заносили вещи при разгрузке грузовой машины настудили в нём Хотел разжигать печку, но родители заявили, что очень устали с дороги, разберут узлы с постелями, постелют перины, укроются потеплее и будут спать до утра.

С бытом, на мой взгляд, не было никаких проблем. Угля и дров у хозяйки было запасено вдоволь, и она согласилась продать их нам. Плита была на две конфорки и мама с бабушкой успевали приготовить на ней всё, что нужно было для еды, и воду для стирки или купания. Русскую печь вообще не топили, потому как и от плиты тепла хватало. По дому ходили в лёгкой одежде и в носках. Так как в обоих комнатах была не привычная для нас доливка 1 1 доливка – глинобитный пол, мазаный жидким коровьим навозом. , а настелены деревянные крашенные полы. Мама ещё и дорожки наши дерюжные постелила везде. Воду брали с колодца напротив соседнего дома. Я заранее наполнял водой выварку, таз большой хозяйский и ведро питьевое. Так, что родителям не было никакой необходимости самим идти по воду.

Но мама с бабушкой постоянно твердили о неудобствах. Старые ржавые и продырявленные вёдра при переезде забирать не стали. А теперь не в чем было и дрова, и уголь приносить для печки, и даже мусор выносить из дома. Хорошо хоть веники забрали. И поддувало в печке здесь оказалось гораздо уже, и нашим совком не получалось золу и шлак из него выгребать. Приходилось ладонью это делать. И уснуть по ночам им не получалось. И даже солнце не с той стороны в этом селе встаёт и заходит не туда. Считал такие причитанья мелочными и даже глупыми.

Родители постоянно обсуждали, удачно ли они продали, то что под дедушкиным руководством наживали годами. Мама посчитала, чтобы и я обязательно запомнил, сколько им удалось выручить от продажи. Как-то попросила, чтобы я не спешил с визитом к Щербакам, а запомнил те цифры, которые она назовёт и высказал свою оценку. Потребовала:

– Сядь, не спеши. Там ведь не к сроку, не на работу. А ты должен знать, как мы с мамой всем распорядились.

Я попытался отнекиваться:

– Мам, зачем мне это? Цену Вы, я уверен, назначили самую большую с тем, чтобы только найти реального покупателя. Да мне и неловко даже, как бы контролировать, то что родители делали.

– Даже по закону, ты тоже имел право на нашу хату и на хозяйство. И я почему-то уверена, что обязана тебе всё рассказать, чтобы ты в дальнейшем понимал, на что мы можем рассчитывать. Ведь теперь у нас нет ничего своего. Только одежда и продукты. Даже курей с гусями, ты сказал, чтобы не брали.

– Я думал, что в тот дом, который новый, придётся переезжать, а там ни сарая, ничего. И даже нужник пока не поставили.

– Так потом же узнал, что здесь для птицы и даже для овец или телёнка место есть.

– Вы к тому времени уже почти всю птицу забили и в банки закатали.

– Да, оно может и к лучшему. Ума не приложу, как бы мы здесь птицу держали? У нас даже у бабы самой бедной двор тыном загорожен. А здесь ни у кого не видно никаких загородок, ни калиток, ни ворот. Как люди живут?