Евгений Орлов - Период пятый. Сельские студенты (прозрение)

Через пять дней, предоставил главному агроному полностью завершённые технологические карты, со всеми необходимыми расчётами по нашей бригаде. Ему осталось только подписать их и передать экономистке. Андрей Семёнович проверил их и заявил, что я предусмотрел все без исключения работы, требуемые по технологии. Иван Гордеевич проставил в картах только перечень работ и исполнителей. Расчёты затрат труда, ГСМ, удобрений и посевного материала не делал. Может не знал как их осуществлять, а может не захотел. Сравнивая его перечни работ с моими, Щербак обратил внимание, что у Кондусова перечень работ на много меньше моих, на одинаковых культурах. Стал того убеждать, что он указал не полный набор операций. Иван же Гордеевич наоборот, доказывал, что на практике ни в одном году им не удавалось выполнить все требуемые операции. То из-за погодных условий, а то и из-за недостатка времени в пики работ.

Неожиданно его поддержала и экономистка. Она заявила агроному, что в моих расчётах, себестоимость продукции получается, заметно выше, той которая обычно складывается в колхозе. Следовательно, мною действительно запланировано слишком много операций, некоторые из которых на деле выполнятся не будут. Андрей Семёнович, держал мою сторону и убеждал, что если суметь выполнить всё запланированное мною, то гарантированно повысится урожай. И следовательно в конечном счёте себестоимость тонны продукции окажется даже ниже, чем при меньшем объёме работ. Как они договорились с Цукановой я не знаю, но очень понравилось, что главный поддержал меня.

Главный агроном был всего на семь лет старше, но выглядел очень даже солидно и я категорически не желал называть его по имени. Величал по имени отчеству Андреем Семёновичем, тем более что так его называли и все остальные колхозники, хотя специалисты звали Андреем. При этом заметил – в селе люди называли друг друга чаще по прозвищам. Когда же требовалось уточнить о ком идёт речь, если у человека прозвища не было, а было несколько жителей с такими именами, то отмечали отчество. Но называли местные отчество по-особому. Говорили не Мария Ивановна, или Василий Савельевич, а Мария Иванова дочь, или Василий Савелия сын. Я удивлялся такому обозначению, и бригадир второй бригады Аркадий Андреевич пояснял:

– Эта особенность у нас наверно дань старине.

– Что Вы думаете, что в старину людей так величали? – продолжал удивляться я.

– Старики говорят, что раньше величали людей так же как и теперь. Но в то время заслужить право на обращение по отчеству было ой как не просто. Только уж очень заслуженные могли на такое рассчитывать. А обозначение чей ты сын или дочь, не требовало никаких особых заслуг. Вот с тех пор у нас и сохранилось такое обращение.

Для себя я отметил, что и самого Зорина, тоже в селе величали Аркадием Андреевичем, а его помощника по полеводству Кондусова, величали Иваном Гордеевичем. Хотя у их семьи было сельское прозвище Селезни, но лично его уважительно назвали по имени отчеству. Вскоре понял, почему этот из Селезней, стал таким уважаемым.

Оказалось, что Иван Гордеевич с самых молодых лет скрупулёзно записывает, все происходящие в природе перемены. Отмечает какого числа пошли дожди, когда наступили морозы, когда прилетели перелётные птицы, когда зацвели деревья. И даже то, в каком году был хороший урожай каких фруктов или хлебов. И многое-многое другое. А потом он сравнивал на какой праздник религиозный или просто какого числа происходили какие особые события в природе и предсказывал по этим приметам, очень многое. Я узнав об этом страстно мечтал переписать со всех его тетрадей такие многолетние наблюдения и попробовать на научной основе, вывести всевозможные природные закономерности важные для сельского хозяйства. Иван Гордеевич, толи скромничал, толи был скрытным очень, но никак не соглашался поделиться своими наблюдениями. Говорил даже, что не ведёт никаких записей. Но многие выдели у него целый сундук с такими тетрадями. А я не раз смог потом убедится в удивительной точности его предсказаний.

На вечеринках в семье Щербак, всегда было весело и очень интересно. Смотрели новости и концерты по телевизору. Играли в карты или домино. Если двое садились, за шахматы остальные болели и обсуждали варианты ходов. Обсуждали не только политику и положение в мире, но и колхозные новости. Порою обсуждаемая тема так увлекала, что засиживались далеко за полночь. Несмотря, на то, что в кухонном столе у Анны Васильевны всегда можно найти было полную бутылку портвейна, и самогон она варила хороший из зерна, а не из свёклы, с двойной перегонкой и лимоном его ароматизировала, но выпивали очень редко. И только по какому-то важному случаю. При этом за выпивкой сидели долго, обсуждать всё начинали громче и активнее, но спиртного использовали немножечко. Я вообще обычно отказывался и пригубить, ссылаясь на не желание повредить своим спортивным достижениям. Остальные тоже не усердствовали. Бутылки портвейна хватало, чтобы всемером отпраздновать очередное событие. А если решали выпить самогона, то все присутствующие женщины, за исключением хозяйки, отказывались от такого угощения. А она наоборот расхваливала свой продукт, и убеждала, что для внутренних органов он гораздо полезней вина и пива. Самогона выпивали по одной стопочке, пили его не спеша, под закуску. Не залпом, а глотками как коньяк положено пить.

А вот от моды, побаловаться пивком я страдал довольно сильно. В селе в прошлом году или даже в позапрошлом, рядом с магазином, ближе к церкви сельпо построило закусочную. Такие заведения стали очень модными в последнее время. В любом райцентре и в городах их было множество. И в сёлах крупных закусочные тоже стали появляться

.

Сельская закусочная

К моменту нашего переезда в село, здесь укоренилось непоколебимое представление, о том, что всякий интеллигентный человек: колхозный специалист или руководитель, учитель, работник сельского совета, или клубный работник – обязаны если не ежедневно, то хотя бы несколько раз в неделю, культурно отдыхать в закусочной, заказывая себе выпивку и закуску из имеющегося ассортимента. Почти все заказывали пиво. А выпив пару кружек и насладившись разговорами с друзьями, уступали места за столиками другим желающим культурно отдохнуть. Если к концу рабочего дня, оказывался в конторе колхоза, то возвращаясь домой, никак было не миновать закусочную. Столкнулся с тем, что мужчины – попутчики отказывались понимать, как можно пройти мимо этого заведения, если рабочий день окончен, и нет никаких срочных, неотложных дел.