Cергей Евсеев - Чемодан, вокзал, Россия. Сборник очерков и рассказов

И упомянутая уже выше всуе славная наша СБУ, весь сонм ее «рыцарей без страха и упрека» – не спит. Нет, не спит! На днях вот в нашу газету пришел запрос на все псевдонимы, которыми пользуются штатные и даже «пришлые» журналисты. Комментарии, опять же, излишни. Да здравствует демократия и… СВОБОДА, которая, как вы уже, наверное, догадались – это РАБСТВО. В общем, все признаки утопии «1984» налицо.

Еще, казалось бы, совсем недавно, в сентябре-октябре, наша редакционная корректорская бурлила, как кастрюля с варевом на плите, постоянно подогреваемая и подпитываемая извне противоречивым информационным потоком, как то: США поддерживает украинский курс на вступление в НАТО, Евросоюз позитивно воспринимает евроинтеграционные устремления украинского руководства, Украине осталось два шага до открытия границ с европейскими странами, у украинцев есть все возможности, чтобы справиться с внешним агрессором. Наши патриотические бабушки из корректорского цеха, пылая «священным гневом», набрасывались на всякого, кто смел им перечить или хотя бы даже и думать не так, как они. К примеру, когда их 28-летняя коллега, только что вышедшая на работу из декретного отпуска, посмела лишь заикнуться о том, что творят вооруженные боевики из добровольческих карательных батальонов на улицах, в супермаркетах и на пляжах Бердянска, где они на протяжении многих месяцев пребывали в резерве (или же на отдыхе после ротации) перед очередной отправкой на передовые позиции – ее тут же дружно начали «гнобить»: дескать, ты специально клевещешь на новую украинскую власть, лучше которой нет и не было еще в истории человечества. А чтобы знать «настоящую» правду об Украине, надо, мол, почаще смотреть «Пятый канал», а не шляться по улицам и супермаркетам в прифронтовой зоне, где, возможно, вовсю орудуют вражеские диверсионные группы, чтобы специально дискредитировать «наших славных защитников». Да и вообще – за такие разговорчики можно оказаться, знаешь где?! Вот то-то же.

Если б сам не был невольным свидетелем этих словесных «баталий», никогда не поверил бы, что такое вообще возможно – в 21-то веке. И где? На многострадальной Украине, хлебнувшей в свое время, как говорится, лиха сполна – и от всевозможных разноцветных банд, и от петлюр с бандерами, и от гитлеровских захватчиков.

Нынче же в наших редакционных кабинетах, в том числе и в «мятежной» корректорской, удивительное затишье – все сосредоточенно работают, угрюмо уткнувшись в газетные «белки» и мониторы. Но, чувствую, это затишье перед бурей, которая, судя по отдельным репликам, вот-вот уже готова разразиться.

Наши патриотические тётеньки и старушки теперь, нет-нет, да и возмутятся относительно того, что это, дескать, делается с ценами в магазинах и на рынках; и отчего так дорого стали брать за воду и отопление (и это при том, что в квартирах периодически нет ни того, ни другого), когда на зарплату, которая пока и не думала повышаться (хотя бы для начала до реального прожиточного минимума, не говоря уж о заявленном на майдане «европейском уровне»), и так еле-еле удается сводить концы с концами; и почему Соцстрах по полгода не выплачивает деньги по больничным листам; и, наконец, почему тот же Соцстрах «зажал» новогодние подарки детям – дескать, мы ведь исправно платим ему отчисления?!.. И таких «почему» с каждым днем становится все больше и больше. И я уже время от времени слышу из-за дверей редакционных кабинетов негодующие возгласы, типа: «Достало уже это правительство!»

А что ж вы, мои дорогие, думали? Правительство, пришедшее к власти на волне разрушения (начиная от памятников и заканчивая крупнейшими предприятиями) и войны – вряд ли когда-либо станет на путь созидания! Да разве ж нашим «свидомым» гражданам это можно было втемяшить в свое время?

Что ж, видимо, подобравшийся вплотную к порогу европейской Украины диковинный «пушной зверек» станет куда более эффективным учителем.

Я хотел бы прожить в этом городе всю жизнь. «Город прекрасный, город счастливый… Мать городов русских!» – это у Булгакова. А для меня Киев – это как первая любовь.

Я приехал сюда в неполных семнадцать лет на излете весны, когда весь этот город, со своими живописными садами на древних холмах по-над Днепром, с бесчисленными белокаменными монастырями, с золотыми, синими, зелеными маковками церквей, «вырастающих», как грибы, то там, то сям на этих летописных холмах, – весь он предстал передо мной, как невеста в своем невесомом подвенечном одеянии, сотканном из белого, яблоневого и сиреневого цвета… Едва ступив на территорию Киево-Печерской лавры (тогда еще – историко-культурного заповедника) я тотчас почувствовал необычайный прилив сил, душа наполнилась несказанной радостью и… покоем. Там, в Лавре, охватив своим восторженным мальчишеским взором весь великолепный вид, открывающийся с площадки за Трапезной церковью: на нижние лаврские храмы, утопающие в садах, на синюю полосу Днепра, на белые современные постройки левобережья, на воздевшую к небесам руки со щитом и мечом Родину-мать (которую, смешно вспомнить, я из окна поезда принял за Святого Владимира), – я всем своим сердцем, всем существом своим почувствовал, что таки да, не обманули меня все прочитанные до этого книги, былины и сказания, повествующие об этом славном городе – это и есть то святое место, откуда «есть и пошла земля русская». А еще в тот торжественный момент меня охватило глубинное чувство, буквально завладевшее всем моим существом – что вот я и вернулся на свою исконную родину… И это чувство не покидало меня все прожитые здесь годы.

Как же радостно было возвращаться в любимый свой город после долгой разлуки, после командировок и странствий, причем – в любое время года!.. Я исходил вдоль и поперек все его дивные, завораживающие улочки, будто бы зовущие за собой к чему-то тайному, еще не изведанному, улочки, которые ручейками и реками стекаются к площадям с древними величественными соборами, словно бы поддерживающими своими золотыми шлемами-куполами огромную шапку лазурного небосвода. Я сотни раз прикасался ко всем его святыням, к старым камням его нарядных, приветливых особняков, отличающихся «лица необщим выраженьем». Я полюбил его людей – всегда улыбающихся, приветливых, добрых. Как полюбил впоследствии и их дивную певучую речь, звучавшую со всех сторон подобно весеннему звонкому ручейку.

Да, я хотел бы жить здесь до конца своих дней… Но однажды я проснулся и не узнал своего любимого города: где же то добро, те благость и свет, которые всегда, во все, даже самые тяжелые времена, так ласкали мою душу, наполняя ее живительными силами, любовью, верой и надеждой? Где же те добрые, милые люди, которых я так любил? Где это все, куда подевалось? Город вздыбился, ощетинился, показал свой звериный оскал и погнал черные потоки людей на центральную свою площадь – на Майдан. А как все тихо-мирно, и даже невинно, на первый взгляд, начиналось: совсем еще юные мальчики и девочки с национальными флагами и плакатами «Украина – цэ Европа!» Какой восторг – они же дети!… Но за их спинами уже буравили землю ошалевшие от предчувствия большой крови и в любой момент готовые сорваться с цепей черные псы, записавшиеся в ряды борцов за украинские «гиднисть» (достоинство) и «нэзалэжнисть». И вот их час настал. На майдане запылали покрышки, зазвенели устрашающей дробью пустые бочки, исказились ненавистью и злобой лица: «Москаляку на гиляку!», «Слава нации – смерть врагам!» А на смену жовто-блакитным национальным полотнищам пришли, заполонив все вокруг, черно-красные флаги УПА. «Слава Украине! Героям слава!» – волнами покатилось с одного конца огромной площади в другой и обратно…