Николай Лукьянченко - Мамонтов бивень. Книга первая. Сайсары – счастье озеро. Книга вторая. Парад веков

– Приходилось. Были труды, – словно раздумывая продолжать или не продолжать разговор, стопорил мужчина. – Прилетели за большим рублём. А благо жизни не в длинных рублях…

– А вы знаете в чём?

– Вон в той бездне. Я прожил на севере ни один день. Знаю, что такое благо. Знаю холод этого низкого неба, адские труды на этой земле. Но есть одна вещь, есть одна радость, это… Это…

– Это что? – поспешил Олег.

– А вот теперь ты здесь и попробуй сам понять. Когда-нибудь, может быть, и поймёшь. Вы, ведь, счастливцы. Прилетели и улетели, как птицы, не задумываясь. Вся ваша жизнь здесь, как сон, все ваши мысли далеко отсюда, они там, где и мы были и куда уйдём. А здесь?! Здесь тоже живут люди, хотят пить, есть, жить, выживать, в конце концов. Но как здесь выжить? Кто им сейчас скажет как? Кто скажет им какая жизнь лучше? Никто. Они один на один с нею. Как мальчишки, – незнакомец вдруг неожиданно заглянул прямо в глаза Олега, медленно погасил вырвавшийся из фокусов его глаз двумя красновато – пурпурными лучами колючий огонь, отвернулся и запрыгал по лестнице, не касаясь ступеней ногами, к дверям, оставляя в юноше смятение гипнотической загадочности человека – нечеловека.

«Вот уже и разгадал. Нарвался на чудака. Какую – то чушь мне в уши вдул, – думал Батурин, смотря вслед уходящему. – Мне бы заработать на пару, тройку костюмов, чтобы после возвращения из отряда не быть серой мышкой, а он мне «ересь преподал»: «благо в бездне!»

Олег уже видел себя в сером костюме в библиотеке, – в чёрном, вечернем – в театре или кино, ну, а – в белом – в парках, кафе, ресторанах. В часы же отдыха, после тренировок, когда вымытый и разомлевший под душем, он ещё не ложится в постель, а одевает бардовый в полосочку халат, в котором можно будет и кого-то встретить у себя в блоке или пойти посмотреть телевизор на этаже. Ну, а если повезёт с профилакторием, то лучшей визиткой студента, укрепляющего здоровье студенточкам в персональной комнате, опять-таки будет роскошный халат.

– Олежек! – окликнул его Радько. – Идём. Привезли багаж.

– Отлично! – обрадовался Олег, что, наконец-то, появилось дело, встряхнулся как от оцепенения и побежал в шумящую, таскающую баулы, сумки одержимую толпу. Через минуту он перестал уже думать о незнакомце, а вскоре и вовсе забыл эту встречу.

Взяв сумку, где лежало несколько необходимых для походной жизни вещей, Батурин подошёл к окну. Золотисто – жёлтые апельсины, шарами перекатывающиеся в сетке, вызывали гипнотическое оцепенение глаз окружающих. На них скрестилось не менее сотни взглядов, готовых испепелить даже шкурки африканских чародеев. Боясь как бы ему не пришлось распроститься с содержимым своей авоськи, Олег злился на всё ещё вылавливающих свой багаж товарищей.

– Молодой человек, – услышал он как выстрел сбоку. – Посмотрите на эту малютку и не откажите в её просьбе. Она никогда в жизни не пробовала этого.

Обернувшись, Батурин увидел женщину, которая подталкивала вперёд маленькую грязную девчушку. Его страхи оправдывались. Сделав доброе, отзывчивое лицо, он развязал тугой узел на сетке, достал круглый, расточающий острый аромат апельсин, на кожуре которого вырисовывались три черных ромбовых наклейки «Morocco», и положил его в грязную руку цыганки – якутки.

Несколько просящих рук тут же потянулись к студенту.

«А, чёрт, как трудно быть щедрым!» – подумал Олег, рискующий уже через мгновенье остаться нищим. Он с трудом собрал в себе силы, чтобы подавить чувство неловкости от того, что все окружающие сочтут его жадным и, улыбаясь, бросил:

– Всё, граждане – северяне, только по справке.

– По какой-такой справке? – недоверчиво проворчала брюзглолицая с сальными губами женщина.

– От зубного врача. Видите написано мороз, – указал на апельсине на круглую голубую этикетку «Мoгосco». – А это может значить, что не каждому они будут по зубам. Зубы простудить можно.

– Ты нам голову не морочь. Жалко? Вот молодёжь пошла. Среди зимы снега не выпросишь. Ишь, морозом запугал. Да ты поживи здесь с наше…

– Нет, уж лучше вы приезжайте в Москву. Я вам сколько угодно отпущу этих штучек.

– Может, ты нас ещё в Африку пригласишь?

– Раньше те, кто хотел революцию совершать, должны были приезжать в Якутск, а теперь те, кто хочет приехать в Якутск революцию должны совершить. Да ещё и цитрусовыми некоторых накормить. В Африке таких штучек по дорогам горы, – радуясь, что балагурством сумел сохранить свой НЗ, быстрее, быстрее ретировался Батурин к автобусу.

Потрёпанный суровыми зимами и такими же пассажирами старенький ЛИАЗ катил к городу. На остановках входили и выходили якуты, русские, армяне. Якуты, в большинстве низкорослые черноволосые крепыши, гортанно шумели, не обращая никакого внимания ни на Олега, ни на Бориса, ни на его соотрядников. Но вот на одной остановке, уже в городе, в салон впорхнули лёгкие крепкощёкие девчушки.

– А обещали никаких невест, никакой любви! – улыбался Батурин, смотря в черносливовые глаза сахалярочек.

– Так дико смеяться над бедными сердцами рыцарей. Вот тебе и Якутия. Не золото и не алмазы, а красавицы – россыпью.

Девушки лукаво переглядывались и весело прыскали сочными вишнями толстых губ, надувая, как розовые шары, готовые лопнуть щёки.

За окнами мелькали деревянные домики, грязные болотистые канавы, через которые были переброшены дощатые настилы для пешеходов. Улица петляла среди этого удручающего разнообразия покосившихся строений и бесчисленных болот. Настроение ребят падало и падало после каждого поворота и вопроса: «Не знает ли кто, где находится отряд «Эфиоп» МГУ? Ответом на этот вопрос было одно только плечевое неведение окружавших их пассажиров.

Никто не знал, где находятся разыскиваемые ими студенты.

Многие говорили, что в городе в разных районах уже живут строители – студенты в палатках или бараках, но никто не мог сказать были ли это те самые, которых искали только что прибывшие. Любезно вникшая в разговор женщина посоветовала выйти на площади Орджоникидзе.

Автобус остановился на небольшой, окружённой многоэтажками площади. Юноши неохотно, словно отрываясь от последней ступени цивилизации, вышли из него, и он, развернувшись и зарычав, укатил.

Олег Батурин, видя нерешительность и подавленность своих товарищей, взял инициативу в свои руки:

– Случайно никто не прихватил с собой вездесущего Шерлока Холмса? Нет? А жаль. Тогда надежда на меня. Даже не на меня, а на мой компьютер. Миллиард операций в секунду. Включаю лазерный анализатор. Раз-два-три, раз-два-три. Точно! Есть! Два таинственных исчезновения в Якутске: мамонтов и эфиопов. Сорок тысяч лет назад и сорок дней назад. Мамонты уже найдены в болотах вечной мерзлоты, а вот эфиопы. Мерзавцы! Неужели остались в Эфиопии? Где, где же они? Ну, давай, давай! Э – э. Не ври-ка, не ври-ка! Это – не эврика, меня не проведёшь! Так и знал! Как раз одной операции ему и не хватает: «Не врать!» Нет, нет. Просит минуточку «подождите!» Ага, мамонты, точнее их скелеты, извлечены. Сейчас будут извлечены и бесследно исчезнувшие студенты МГУ. Ох, и трудная эта работа: в болотах Якутских искать эфиопов. Прошу не отставать.