Николай Лукьянченко - Мамонтов бивень. Книга первая. Сайсары – счастье озеро. Книга вторая. Парад веков

– ?? – теперь уже плечами отвечал сконфуженный Олег.

– Тогда обратитесь в адресное бюро. Там вам всё объяснят, – подчёркнуто холодно и строго закончил разговор Пауков.

Батурину, снова подёрнувшему плечами, ничего не оставалось сделать, как поблагодарить собрание, как он подумал: «ничего не знающих что-нибудь о ком-нибудь», и выйти из зала.

– Я из комитета Исполнения, – входя в кабинеты адресного стола, отрекомендовывался Батурин. – Мне нужно выяснить месторасположение студенческого строительного отряда МГУ.

– Хоть вы и из исполнения, но не по адресу. Мы друг друга днём с огнём не можем отыскать в этом здании, а не то чтобы найти вам какие-то отряды во мху. А ваш комитет исполнения. Сколько лет не исполняет и сотой доли того, что ему положено исполнять. Квартирки да дачки себе буржуйские отгрохали. А с адресным не спешат, – монотонно декларировала уткнувшаяся в бумаги работница адресной конторы.

Грязное, переполненное отъезжающими и приезжающими, становящимися на учёт и снимающимися с учёта посетителями, с заваленными стройматериалами и мешками мусора коридорами здание давно уже было в ремонте.

– Так что, молодой человек, адрес дачки нашего председателя мы можем дать, там ты и найдёшь свою Муху, – не высовываясь из барабана, пробасила работница бюро.

Безрезультатность поиска хотя и раздражала, но ещё не убивала романтического настроения Олега и его друзей, отстранённо, но не без удовольствия наблюдавших суету Батурина. Он же старался изо всех сил. Ему, ой как, хотелось доказать друзьям, что путь выбран верный и рано или поздно, но он принесёт результат.

В Олеге год от года совершенствовалась способность проникновения в суть вещей и причин происходящего, но не только для понимания, но и для действия. Батурин нередко видел, как в нужный момент жизни у одних опускаются руки, останавливаются в страхе сердца, замирает жизнь, в то время как надо, чтобы закипало желание действовать, искать разумный выход из тупика или из круговорота жизни. Не всегда удавалось безболезненно вырываться из капканов неудач. Но Олега звало чувство тревоги искать и находить правильные решения. И хотя в сегодняшнем поиске не было трагедийного «Быть или не быть!» – скорее комедийное: «Кто виноват?» и «Что делать?» – Олег не допускал и мысли: «Остановить поиск, перестать быть смешным…» Он, влетая в одни двери, в другие, спрашивал блондинок, брюнеток, которые в разнообразных пикантно-карикатурных позах седлали ступы – барабаны – адресные хранилища. Картины становились всё сказочнее. Работницы, будто ведьмы, перед вылетом на шабаш громоздились на деревянные ступы-барабаны, что-то выискивая или пряча там. Одни широкозадые, высвечивали из-под юбок толстые, перетянутые байковыми трусами бёдра, другие круглыми попами с аппетитными ягодицами пытались разорвать плотно обтянутые юбки, третьи сияли стройными ножками, уже справившимися с вышеназванной задачей: вырваться из плена одежд.

– Ох! – оседал Олег, пораженный красотой зрелища.

– А-а-а! – визжало со всех сторон.

– Молодой человек, сюда нельзя! – сползая с барабана, говорила полная с русой косой женщина.

– Можно или нельзя, мне теперь всё равно. Я полдня бегал по вашему городу и ни у кого не мог добиться ответа на мой единственный вопрос: «Как найти студентов МГУ?»

– Каких студентов? – послышалось из ближайшего барабана.

– ЭМГэУ. СэСэО эМГэУ. Отряд «Эфиоп», – будто бы боясь оборвать обнадёжившую связь с ещё резонирующим барабаном, заспешил Олег.

Из барабана стала показываться спина, а затем и голова женщины:

– Я знаю, где твои черномазики. Возле бани.

– Вам смешно, а мне не до смеха.

– Кто про что, а вшивый про баню. Я серьёзно тебе говорю. Возле бани, точнее, за баней. Поедете на тройке с площади Орджоникидзе в сторону дамбы. Проедете дамбу. На третьей остановке сойдёте. Там увидите баню. За ней и стройку. Вот там и будут эти ваши негры, студенты.

– Эфиопы? – не избавившись от сомнения в розыгрыше, спросил Олег.

– Эфиопы, эфиопы, кто же ещё будет лазить в таком болоте, в каком лазят твои хлопчики – эфиопчики. Как муравьи с утра до вечера, а там такая грязь, такая грязь. Наших туда из-под ружья не загонишь. На студентах выезжают.

– Спасибо, девушки, спасибо, – благодарил Батурин, обрадованный, что через минуту сможет предстать победителем перед бойцами.

– А вы говорили, что сюда нельзя. Я теперь каждую ночь перед сном буду вспоминать вас и благодарить вас за ваше барабанное шоу.

– Благодарить благодари, а вот вспоминать не надо, принимая игру Олега, вмешалась подошедшая к ним полногрудая круглолицая блондинка.

– Это почему же? – обратилась к подошедшей объяснявшая адрес. – Пусть вспоминает.

– Верно, верно красавица. Мне теперь всю ночь не спать, вспоминать вас и вспоминать, – подыгрывал Олег.

– А ты приходи, мы снотворное приготовим, – под разноголосый смех лукаво заключила полногрудая.

– С превеликим удовольствием, – подмигнул ей Олег, опьянённо обводя в последний раз искренне и благодарно, как казалось ему, смеявшиеся лица хозяек этой волшебной «комнаты смеха».

Пробравшись через замусоренные коридоры, готовый и сам взорваться смехом победителя и любимца женщин, Олег выбежал из осчастливившего его здания и к неописуемому своему удивлению столкнулся с командиром отряда Каримом Гайсановым.

– Карим?! – остолбенел он.

– Олег?! Прорвался, чёрт! Ну, молоток! Вот – это настоящий боец! Это по-нашему. С прибытием. Только… – неподдельное удивление Гайсанова мгновенно сменилось нескрываемой заботой отяжелявшей и без того тяжёлые азиатские черты Карима.

– Спасибо. Здравствуй! Как вы тут? Что со стройкой? А мы уже полдня бегаем, вас ищем… Никто не знает адреса, представляешь… – спешил объясниться горящий двойной радостью Батурин.

– Здравствуй! Здравствуй! – пожимал руку Олега Гайсанов, думая о том, что вот ещё один стоящий немало денег боец, ежедневно мог бы делать не меньше сотни рублей, вынужден будет прозябать, есть концентраты и бессмысленно тратить день за днём.

– О стройке лучше не спрашивай. Сам увидишь… Одно тебе скажу: напрасно ты сюда прилетел…

– Как?! – удивлённо вытаращил полыхавшие ещё азартом и усталостью дороги, но не потерявшие жар и свет счастливого поиска глаза Олега.

– Что разве ничего не светит и ничем не пахнет?!

– Светить-то светит и пахнуть пахнет, но только единственственным – жопой… – выругался, не стесняясь проходивших мимо женщин, Гайсанов.

– Неужели пролетели?! – ещё не остыв от первой вспышки радости встречи, но играя в обданного холодным душем, протянул Олег.

– Да ещё как!

– Но ведь, может быть, что-то можно сделать?