Анатолий Самсонов - Фокус гиперболы

Семенов Георгий Петрович слово сдержал. Детей он принял как своих, и они со временем полюбили его (дети!) и почитали как родного отца.

Когда началась Отечественная война, Георгий Петрович сразу же попросился на фронт. Но медкомиссия признала израненного, постаревшего и больного добровольца негодным к воинской службе. В октябре 1941 года, когда немцы вышли к Москве, Семенов отправил в областной комитет партии (высший орган местной власти) письмо, где изложил, что не может в такое тяжелое время отсиживаться в тылу, уходит на войну и просит позаботиться о семье. Прихватил именное оружие и ушел. Ушел, и больше никаких известий о нем не было.

Елена детей все же вытянула и поставила на ноги. Боря и Надя повзрослели и стали жить своей жизнью. Елену и сестру Шуру жизнь вновь прибила к одному берегу, они примирились и друг с другом, и с прошлым и, представь себе, доживали свой век под одной крышей. И даже похоронены рядом на алма-атинском кладбище: Семенова Елена и Семенова Александра.

Теперь о втором деде, о Гриневе. Дед Гринев происходит из семиреченских казаков. В Первую Мировую войну дослужился до офицерского звания. В гражданскую войну командовал эскадроном в Каппелевском корпусе армии Колчака. Красный дед Семёнов и белый дед Гринев воевали друг с другом. Георгий против Георгия. О, Боже, Боже! Белому деду повезло. После разгрома Белого движения ему удалось уйти сначала в Монголию, затем в Маньчжурию, а позже легально вернуться из Маньчжурии в СССР. Он даже получил высшее образование – закончил Уральский Политехнический институт. В 1935-м полоса везения прервалась. Арестован, приговорен к расстрелу, затем расстрел заменили на 25 лет лагерей.

В 1939 и1941 годах освобождался из мест заключения для участия в боевых действиях. Геройски воевал с фашистами, был ранен, имеет множество боевых наград. Живет в ближнем Подмосковье.

Но вернемся в 1930 год к убитому «социально-чуждому элементу». Его имя – Соколов Анатолий. Он был двоюродным братом Петра Соколова.

Петр отложил листки с фотографией в сторону: – «Ах, вот в чем дело! Значит настоящая фамилия кандидатки в невесты Натальи не Семенова, а Соколова! Итак, Наталья – внучка убитого Соколова и, стало быть, двоюродная внучка Соколова Петра! Так, посмотрим следующую кандидатуру. Мария. Проживает в городе Чите. И тоже родственница Петра Соколова! Так! Следующая. Нина. Проживает в Ростовской области в поселке Соколово-Кундрючинский. Хм, какое необычное название! Нина, разумеется, тоже родственница! Вот он принцип свахи: все кандидатуры являются родственницами Петра Соколова. Ах, отец, отец!»

Жизнеописания Соколово-Кундрючинской и Читинской девиц Петр читать не стал, зевнул, устало провел рукой по лицу и потер глаза. Сказывались и ночной перелет, и дневная суета, и долгое чтение. Противная щетина на лице напомнила о вещах, оставленных в отеле «Клеопатра». Молодой человек поместил закладку между страниц, закрыл и отложил в сторону «Ветхий завет», пододвинул к себе сервисную карту пансионата, просмотрел ее, позвонил менеджеру и попросил подготовить машину. Перевел взгляд за окно. Солнце уже ушло. На пляже перед пансионатом собралась группка любителей вечернего морского купания. Петр вздохнул еще раз, покинул апартаменты и спустился в холл.

– Охрану? – предложил менеджер. – Петр отрицательно качнул головой и пошел к выходу. Бросив взгляд вслед отъехавшей машине, менеджер скользнул за портьеру, поднялся на второй этаж, открыл своим ключем апартаменты, проследовал в кабинет и склонился над книгой «Ветхого Завета». В его руках появился миниатюрный фотоаппарат «Минокс». Из кабинета человек проследовал в спальню, какое-то время поколдовал со стоящим в изголовье кровати торшером, стилизованным под ствол пальмы, поворачивая его вокруг своей оси, словно определяя нужное положение. Удовлетворенно качнул головой и бесшумно покинул помещение.

Спустя пару часов, когда уже стемнело, Петр вернулся в апартаменты, сразу проследовал в спальную комнату, разделся и рухнул в постель. И тут же провалился в сон. Это был какой-то странный сон. Будто он верхом на коне во главе множества вооруженных всадников движется по извилистому и нескончаемому каменистому ущелью, медленно восходящему на подъем. И все время хочется пить, и ему подают воду в мешке из воловьей кожи, и он жадно пьет, пьет, но жажда не уходит. Но, вот, наконец, он выбирается на гребень невысокой гряды и видит перед собой долгий пологий спуск, и там, в низине, в трехстах шагах, длинную растянувшуюся колонну римского легиона. Какая-то сила толкает его, в руке оказывается клинок, указывающий на римлян, конь срывается в галоп и летит на колонну. Всадник видит, как слева и справа его догоняют конники и выстраиваются в линию атаки. И когда до римлян остается сто шагов, страшный грохот обрушивается на всех сверху. Коня понесло влево, и всадник увидел перед собой на земле что—то блестящее. Это что-то, неотвратимо приближаясь, вспыхнуло перед конем ярким зеленым светом. Ноги коня подломились, земля стремительно приблизилась и.. И в этот момент Петр проснулся. Посмотрел на часы. Оказалось, что спал он всего лишь час. Во рту пересохло и хотелось пить. Обильная обеденная рыба требовала воды. Встал с постели, подошел к мини-бару, открыл его, увидел бутылку «Лутраки» и сразу вспомнил назидание отца в Афинах: «Если ты без женщины, никогда не пей на ночь „Лутраки“, не заснешь». Взял «Аква минерале» и здесь же с наслаждением выпил всю бутылку. Улегся в постель, устроился поудобнее и..и.. понял, что не заснет и без «Лутраки». Стоило лишь закрыть глаза, как где-то в мозгу вспыхивала зеленая вспышка и возникал силуэт лежащего на ложе человека, укрытого плащом с меховым подбоем. – «Талисман, чертов талисман с Тиберием не дают спать». – Петр еще немного поворочался в постели, встал, пошел в кабинет, включил настольную лампу и придвинул к себе Красную папку.

Глава V. Доктор «SS». Тиберий. Продолжение.

Лагерь затих. Только со стороны Главных ворот ветерок иногда доносил приглушенные голоса, бряцанье металла и мягкий конский топот. Это уходили в лунную ночь и возвращались сторожевые конные дозоры. Тиберий опустил руку и проверил: удобно ли лежит рядом с ложем его пояс с мечом и ножом, и только после этого закрыл глаза. Сразу же перед глазами возникли строчки: «Западный склон в июльские календы. На заходе солнца от родника под скалой. Талисман укажет». Загадка. Все это с самого начала было загадочным. А началось это два месяца тому назад. Тиберий прибыл с галльскими легионами в лагерь Виндобону (Римский лагерь Виндобона – ныне город Вена. Прим. авт.) и узнал, что здесь его уже дожидается приказ императора Августа, предписывающий ему со всей возможной поспешностью прибыть с Пятым легионом «Алауда» в Коринф. Никаких разъяснений: почему именно с этим легионом и зачем в Коринф – не последовало. Преодолев по Ахейской дороге неблизкий путь через Верхнюю Паннонию, Далмацию и Македонию, Тиберий предстал перед ожидавшим его в Коринфе императором. Не дослушав приветствий и доклада, император Август выразил желание немедленно провести смотр легиона. Делать нечего: пришлось уставшим, злым, потным, голодным и покрытым дорожной пылью легионерам дефилировать на гипподроме перед трибуной императора. Август же был в восторге и не скрывал этого, восклицая: – Какие солдаты! Нет, не зря Цезарь в свое время переселил в Косматую Галлию квадов и гельветов. (Квады и гельветы – воинственные кельтские племена, проживавшие на территории современной Швейцарии. Прим. Авт.)