Андрей Дудко - Последователь

– Как ты? – спрашиваю Толика.

– В моей душе выстрел, – ответил он. – Дыра.

Он вернул серьгу в разрыв и скрепил пальцами, и так держал, пока рана заживала. Мы долго молчали. Во мне кипели обида и злость. Кроме эпизода, когда Толик превратился в Жозе Воришку, позорно было обо всем этом вспоминать.

– Поздно ты превратился, – говорю. – Надо было раньше, тогда без пиздюлей бы обошлось.

– Без них нельзя, – сказал Толик.

– Теперь хоть ясно, что значат эти твои «ЖВВ» по всему городу.

– Не понимаю, о чем речь, – пожал он плечами.

Позеленевшее небо рассеянно пригрело мои побои и натруженные бумагой мышцы. Я заснул, и проснулся уже на закате. Толик сидел на книжках и провожал солнце.

– Не прячься за лес хоть на этот раз, – говорит.

Солнце зашло.

– Ну вот, опять спряталось.

Серьга запеклась и держалась в ухе сама.

– Знаешь, что я придумал? – говорю. – Мы не будем покупать скотч. Мы его украдем. Ломанем ларек на рынке.

– А Серегу и кавалер Валеру позовем?

Серега и кавалер Валера – это мальчишки, с которыми мы дружим последнее время, но о них будет сказано позже.

– Толик, их нельзя звать. Это же криминал.

– Ладно, – сказал он. – Просто вместе веселее.

Мы провели ночь возле бумаги, в синем сумраке карьера. Толик спал с открытыми глазами, чтобы я не догадался, что он спит, а я убивал комаров и расчесывал укусы. Когда над карьером только-только посветлело, я Толика разбудил.

На рассвете Слоним был пуст, и никто кроме нас не видел, как растут лучи под разными углами, как меняются тени, как рождаются из тьмы отрешенные дома с лежащими внутри жильцами, как проясняется уставшее за сутки пространство. Мы проходили по пустым улицам, на нас плыли невиданные здания и автобусные остановки, но не было у нас времени им удивиться. Нас ждал рынок.

Ворота на рыночной площади были закрыты на замок.

– Придется перелазить, – говорю. – Кто первый?

– Не я, – сказал Толик.

– Ну ладно, а то я на тебя рассчитывал.

Ворота, когда я по ним полез, с громким лязганьем зашатались в петлях.

– Придержи, пожалуйста, чтобы не шуметь, – говорю.

Толик взялся за кованые прутья и всем телом надавил, фиксируя ворота в одном положении. Я забрался наверх, с трудом, кряхтя и на дрожащих руках, перевалился на ту сторону. Спустился вниз и огляделся. Рынок молчал.

– Давай теперь ты, – говорю.

Толик перелез намного более спортивно и спрыгнул с самого верху, громко хлопнувшись об асфальт.

– Чего шумишь! – шепчу. – Сторож услышит!

– Да нет здесь никакого сторожа, – сказал Толик. – Сто раз сюда ходил.

Это была правда. Я напряженно вслушивался в шелестящую тишину и не слышал ни телевизора, ни храпа, ни других звуков, которые мог издавать сторож.

– Если так, то нам повезло.

– Ты просто не знаешь жизнь.

Закрытые ларьки трудно было отличить один от другого, и я по памяти выбрал два из них. На одном висел легкий маленький замочек, больше годящийся для почтового ящика или шкатулки. На другом – крупный амбарный замок с толстой чугунной дужкой.

Естественно, я начал с ларька с маленьким замком. Прошелся по рядам в поисках чего-нибудь тяжелого. На глаза мне попались лишь деревянный брусок от поддона и огромный аккумулятор грузового автомобиля, который был оставлен без присмотра только из-за своей тяжести. Первый был слишком легким, а второй неподъемным. Необходимо было что-то среднее.

Возникла идея сковырнуть бордюр с тротуара, но он тоже был бы тяжеловат. Тогда я выкопал ключом от квартиры одну тротуарную плитку, и она как раз удобно легла в руку. С ее помощью хилый замочек пал от нескольких ударов.

Мы подняли роллет, и на нас сиротливо взглянули стеллажи сгущенного молока, конфет, печенья, лимонадов и прочих сладостей.

– Какой ты, Андрюша, молодец, что меня с собой взял, – сказал Толик, открывая полторашку дюшеса.

– Приятного аппетита, – сказал я и встал у ларька с толстым замком.

Теперь надо было стараться больше. Плитка сразу разломилась надвое, и я бил по замку половинками. Летела крошка, половинки становились все меньше и легче. Замок терял лоск и покрывался царапинами, но вреда ему это не несло.

Мне все время казалось, что я стучу слишком громко, и кто-то обязательно должен услышать нас и появиться. Зря, думал я, ох зря впутался я в эту клюковку. Дилетант же, как вообще на такое решился. Все Саня Кулакевич, будь он неладен.

Тут вдруг после удачного удара отбилось одно из колец, державших замок. Треснула сварка. Я его расшатал, оно отвалилось и повисло на дужке.

– Вот это сказка, – сказал я и поднял роллет. – Вот это работа.

Ларек оказался именно тем, что нам нужен.

– Андрюха, – протянул Толик, – ты гений.

И бросился сгребать с прилавков клей.

– Фу, Толик, – говорю, – ну что ты, в самом деле.

Он уже ничего не слышал. Пересчитывал свои тюбики и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Скотча не прилавках было немного, и я полез под них.

– А что, там тоже есть? – спросил Толик и отодвинул меня.

Он пересмотрел все коробки, и ту, что со скотчем, отставил в сторону.

– Вот же, – говорю, – скотч. Целая коробка.

– Да кому он нужен. Я лучше эту возьму, – сказал Толик и достал коробку с клеем.

Перевязав коробки скотчем, мы побежали на выход. Пока перелезали ворота, по рыночной площади прошли два мужика и одна тетка. Хоть они сами боялись нас и не стали выяснять, что мы делаем, или вызывать милицию, мы все равно понеслись как угорелые, будто нас уже искали по всему городу.

Я долго бежать не умею – немного пробегу, потом иду и отдыхаю. Так мы двигались на карьер.

Когда бежали вдоль шоссе, мимо проехал фургон, в котором сидел Кулакевич, или кто-то очень на него похожий. Мы с Толиком остановились и поглядели на него, а он на нас, и я так и не смог понять, Кулакевич то был или иллюзия.

К нашей бумажной куче мы вернулись, выбившись из сил, особенно я. Рухнули вместе с коробками на землю и долго не вставали. Легкие покалывали, ноги гудели, причем мы так легли, что мои ноги гудели в уши Толика, а его – в мои.

– Ну что, – сказал я, когда кончил жалеть воздух для слов, – быть теперь твоему идиоту.

– Быть, – сказал Толик, не отпуская коробку с клеем.

Кража взбудоражила меня. Отлежавшись, я поднялся на ноги с каким-то новым чувством. Будто очень удобно было находиться в то утро в том карьере. Воздух облегал меня как прохладная одежда. Хотелось немедленно что-то делать.

– Ладно, – сказал я. – Какой у тебя рост?

– Метр сорок, – сказал Толик.

– Хорошо, – говорю, – пусть будет метр восемьдесят. Не вставай.

Я отчертил на песке длину лежавшего Толика.

– Какой высоты будем делать? Как пятиэтажка?

– Никак не меньше.

– Я тоже так думаю. Если считать этаж за три метра, то на пятиэтажный дом плюс технический этаж нужно десять раз по столько. Переползай.