Валерий Морозов - Дом окнами в полночь. Исповедальный роман

Меня разбирал смех от того, как комично смотрелись эти большие фигуры, облачённые в офицерскую форму и прячущие под сиденья свои ступни в разноцветных шерстяных носках. От Машиных щёк можно было прикуривать. Помолчали.

– Маша и Олег! – сказал дядя Ваня и многозначительно кашлянул. – Я, как человек военный, скажу прямо и коротко. Мы пришли сватать тебя, Мария! Как там говорят – у вас товар, у нас купец, – он кивнул в сторону Серёги. Есть у него к тебе деликатное предложение.

Теперь вспыхнул Серёга. Изменившимся голосом и, еле слышно пробовал что-то связно начать, теребя у скатерти кисти.

– Встать! – гаркнул военком, – и чётко доложить человеку обстановку.

Сергей вскочил, гневно сверкнул очами на отца и одёрнул китель:

– Дорогая Маша! – вкрадчиво подошёл к дивану, опустился на колено и взял её ладонь, – прошу тебя стать моей женой. Ты мне очень нравишься. Все эти дни я не находил себе места, а наши встречи подарили мне надежду, что и я тебе небезразличен. На принятие всех решений, венчание, свадьба, сборы в Москву, у нас ровно десять дней. Я должен прибыть в расположение части точно в срок. Но отправиться туда одному выше моих сил. Кроме того, командир предупреждён о том, что я приеду с супругой. Вероятно, это верх самоуверенности, но я люблю тебя, Маша, и настойчиво ищу твоего согласия.

Он вложил ей в раскрытую ладонь сверкнувшее камешком колечко. – Пожалуйста, Маша, скажи, что ты согласна. Ты согласна?

– Как излагает шельмец! Может ведь, когда припрёт, – шепнул мне дядя Ваня.

Слезы таяли на пылающих щеках сестры, она отрицательно качала головой из стороны в сторону и твердила:

– Нет, нет, нет, что вы такое удумали, Сергей Иванович. Пожалуйста, встаньте, – отняла руку и положила колечко на стол. – Нет, Серёжа, нет! Дядя Ваня, Бог с вами, как же это возможно, у меня Олежка на руках, ему школу надо заканчивать. А жить он будет на что?

– Машенька, – басил военком, – всё уже продумано и оговорено. Парню шестнадцать лет, считай, призывной возраст, паспорт на руках. Я был в райсобесе, Николай Николаевич оформит ему пособие, как оставшемуся без попечения. А за попечение тебе совсем не стоит переживать, я лично берусь за это дело. Тамара Петровна, супруга моя, конечно же, тоже согласна с выбором Сергея. Вы с Олежкой ведь выросли на наших глазах. А потом, сама посуди, могу я нарушить обещание, которое дал вашей маме перед её кончиной? Она говорила мне тогда, в больнице:

«Ваня, ты уж там, после „всех неприятностей“, пригляди за моими. За Олежкой особенно. Кого я ещё попрошу, кроме тебя».

Понизив в голосе, оглянулся на мамин портрет:

– И, если уж совсем откровенно, ни для кого же не секрет, что Наташа была моей первой школьной любовью. Да. Всё было, да быльём поросло.

Маша, закрыла лицо ладонями. Дядя Ваня продолжал:

– Но теперь, мы ведь собираемся стать одной семьёй, то есть самой тесной роднёй, если я правильно понимаю. Поэтому не вижу оснований для беспокойства. Для Олега на выбор есть несколько вариантов начать самостоятельную жизнь.

Первое – школа-интернат, где проживают ребятишки из деревень. Неделю там, на всём готовом, выходной дома. Год пролетит моментально, а там и в военное училище рекомендовать будем.

Второе – захочет, пусть живёт у нас. В доме есть две свободные комнаты, даже с отдельным входом.

Третье – настоятель монастыря игумен Никодим, ваш духовный отец, с удовольствием выделит ему теплую келью в братском корпусе для проживания и занятий, а также место за трапезным столом. Я специально напросился к игумену на аудиенцию. Ему очень дорога память о вашей маме. В школу надо будет ходить подальше, но молодому волку семь вёрст не крюк! Так или не так, Олежка? Конечно, батюшка назначит ему какое-то послушание, как труднику, что, опять же, необычайно полезно для души и тела. И угодно Богу. А то, можно просто остаться в своём доме и жить на пособие. Полные пригоршни выбора, Олег!

От такой велеречивости по мою перспективу, сердце стало выстукивать тарантеллу. Ну, какому же подростку не грезилась в радужных сновидениях эта полная свобода неподконтрольного существования! Но… стоп, машина! А если Маша откажется наотрез?

Скрипнула входная дверь и я выскочил в прихожую. Тамара Петровна, тяжело отдуваясь, стягивала со своей грузной фигуры мокрый плащ.

– Мамочка, ну зачем же ты утруждалась, – виновато хлопал себя по ляжкам дядя Ваня, – сердце же! Тебе нельзя!

Та, освобождая путь своему тучному телу, отодвинула мужа в сторону и обняла заплаканную Марию за плечи:

– Мне нельзя, а вам, конечно, можно! Довести девочку до слёз своим кавалерийским наскоком и шашками наголо. Где же нам прислушаться к мудрым советам! Дубина стоеросовая. Что тот, что другой!

Пойдите-ка все вон, на кухню, и прикройте дверь. Дайте человеку успокоиться.

* * *

В утренних сумерках внезапно загремел будильник. Неоновый циферблат уверял, что за окном семь ноль одна утра. Ленка, ворча спросонья, сунула голову под подушку. Это её причуда заводить часы не ровно на какой-то час, а с походом на минуту или две. Какое-то поверье, мне неведомое. Копит, что ли, бонусные минуты праздного сна, не знаю. А следом, ещё не дав будильнику заткнуться, затрезвонил телефон. Быстро хватаю трубку и, оглядываясь на Лену, говорю шёпотом:

– Слушаю.

– Привет, Олег Николаевич. Это Иннокентий. Извини, если разбудил, но тебе надо срочно собраться и приехать на фабрику. Заходи в мой кабинет и жди. Мне, может, придётся немного задержаться, жди и не нервничай. Ключ у Люси в нижнем ящике тумбы. И без вопросов. Давай, до встречи.

Ещё жива морпеховская выучка – приказы не обсуждаются, а исполняются. Ехать не близко и я, прислонив голову к автобусному стеклу, закрыл глаза.

Что всегда ценили во мне, так это исполнительность. Не задирая носа, брался за любое дело и пытался сделать его хорошо. Лидером наверняка не смог бы себя назвать, не та харизма, зато с детства носил под сердцем довольно большой запас самолюбия. Того, что считается в православии гордыней и причисляется к смертным грехам. Поначалу значения этому не придавал. Но становилось как-то не по себе, если порученное дело выполнялось мною не в самом лучшем виде. Душа требовала похвалы для самоутверждения, а ради неё стоило выкладываться. Поэтому со мной не возникало проблем ни в школе, ни в армии, ни в монастыре, где волею случая пришлось прожить неповторимый год жизни.

Сестричка милая, Машенька, со слезами на глазах просила, что даст Сергею согласие на брак лишь в том случае, если я стану жить в монастыре, под духовным надзором отца Никодима.

Нормально закончил школу. Без пацифистских закидонов и попыток «откосить» отслужил положенный срок связистом в береговой охране на Балтике. Не совсем флотский, но влюбившийся в море бесповоротно. Демобилизовавшись, поступил, правда, на льготных условиях, в Плехановский институт. Почему в Москве, а не на родной сибирской земле?