Николай Слесарь - Свет будет потом

– Да какой ты интроверт? Скажешь тоже. Просто компания не совсем твоя, настроение не то, вот и все. Ну и алкогольное отравление в придачу. Тем, кто мало пьет, вообще надо поосторожнее заливать, – со знанием дела расписала она и вдруг закашлялась.

– Ты заболела, что ли? – спросил я настороженно. – Простудилась? Температура есть?

– Никакой температуры! С ума сошел? У меня же сессия на носу, – уже с легкой хрипотцой заговорила она, – вчера в баре полночи просидели, так там так накурено было, хоть топор вешай. Словно сама вчера пачку выкурила, до сих пор, как вспомню, выворачивает. Ну так что звонишь? Появились идеи или просто так, соскучился?

– Да просто так. Соскучился. Хотя и идеи есть. Даже не знаю. Действительно соскучился, наверно. Ты сегодня вечером что делаешь?

– Уроки! – рассмеялась она. – А вообще собиралась штудировать фармакологию. Всегда есть что поштудировать. Но и другие варианты интересуют.

– Может, сходим тупо в кино? На что-нибудь свежее, позитивное и сногсшибательное. А потом можно и поужинать где-нибудь. Так, пошляемся без особенных планов. А? Ну, как пойдет?..

– Очень романтично! – с наигранным высокомерием бросила она. – Я подумаю.

Помолчала немного, видно, думала, как лучше спросить.

– А вы как ездили? Исключительно в мужском составе или с девчонками?

– Куда ездили? А, на дачу-то? Да нет. Я, приятель и еще один наш сокурсник. Соображали на троих, одним словом – даже звучит пошловато.

– Понятно, – будто бы равнодушно хмыкает, – вот уж действительно, скукотища! Не мог, что ли, меня с собой взять? Я все выходные с родителями просидела, просто уже на стенку лезла от их навязчивой заботы да от вопросов бесконечных. Все тебя вспоминала недобрым словом.

– С чего это недобрым? Ты же сама к ним всю неделю собиралась ехать, мы и не планировали поэтому ничего. Кроме того, у моего приятеля сейчас кризис на личном фронте. Подруга наконец-то его уже окончательно бросила, и ему надо было поплакаться в жилетку. Ту уж девчонки ни к чему. Зрелище не для слабонервных.

– А почему наконец-то? Все бросала, бросала и никак не могла бросить?

– Что-то типа того. Я сам плохо понял, и не особо стремился понимать, если честно. Тяжелый случай, короче. У него вечно проблемы да заморочки. Сколько его помню. На первом курсе единственный человек, заваливший какой-то дурацкий экзамен по экологии. И потом, то проспит, то деньги потеряет, то ключи, то по морде ему надают ни за что ни про что, то заболеет чем-нибудь экзотичным в самый неподходящий момент. Человек-беда.

– Как же вы общаетесь столько времени? Вот где настоящая мужская любовь, видно.

– Завидно? Так-то он человек интересный, адекватный, деловой, чувство юмора имеется. Это типа дружеский долг такой, подставить плечо в трудную минуту, одолжить жилетку и все такое. Зато потом еще полгода не встречаться вне работы.

– Ладно, я все поняла. Это все ваши дела. А по поводу вечера я тебе попозже звякну. Мне все же готовиться надо. Бай-бай.

И почти сразу тягучие короткие гудки. Это мне в ней очень нравилось – решительность и непоколебимость. Никаких соплей, поговорили и все.

За дверью по коридору гулко прошаркали шаги. Потом почти сразу, не успели еще первые стихнуть вдалеке, им навстречу процокали уже женские каблучки. Где-то как раз напротив моего кабинета они стихли будто, словно кто-то остановился в нерешительности, но тут же поцокали дальше. Потом где-то за стеной еле слышно зазвонил городской телефон, и почти сразу у меня задрожал в кармане мобильный.

Я, словно очнувшись, вздрогнул и будто впервые посмотрел в окно. И так же продолжая смотреть на светлеющее небо, на ощупь вытащив из кармана телефон, даже не глядя, кто именно звонит, ткнул на прием и буркнул нечто нечленораздельное.

Меж тем, из-под далекого моста, до сих пор пребывающего в утреннем морозном сумеречном тумане, выскочила вдруг резвая собачья упряжка и лихо заскользила по льду по самой середине реки. Семь пар лохматых собак в клубах пара, длинные нарты и трое человек, полулежа восседающих в них. Охренеть!

– Не занят? Подойди-ка немедленно ко мне, у меня к тебе пара вопросов имеется! – услышал я в трубке скрипучий и такой мне знакомый голос моего самого главного босса.

«Что еще стряслось?» – тут же тревожно пронеслось в голове.

– Один момент, – отвечаю, – сейчас поднимусь.

Самое начало зимы. По утрам землю покрывает то ли, как теперь, искрящийся иней, то ли свежий снежок. Если дует теплый ветер с залива, все это тает затем кое-как, капая отовсюду, оставляя после себя лишь мокрые грязные проплешины. И только в совсем укромных уголках снег лежит себе и не тает день ото дня, оставаясь эдакими белыми шлепками вдоль зданий и под заборами. Около нуля.

Огромный и просторный судейский корпус в современнейшем свежевыстроенном здании с закосом, впрочем, под старину, как это теперь принято ваять в самом центре. Самый что ни на есть тренд не может сам быть не в тренде. Бесконечные светлые коридоры, застекленные стены с видом на реку и сияющий белоснежный собор на горизонте, бесшумные лифты за каждым углом и фактически уже мой персональный кабинет, правда, пока только помощника, но уже свой собственный, с ковролином, необъятным столом, стеллажом, забитым разнообразными папками и бумагами, с роскошным окном с жалюзи, с кожаным креслом, оргтехникой и кофемашиной.

Времени на часах еще только полдвенадцатого, а уже основная масса дел на сегодня сделана. Бывает и такое. Не день, а праздник и полное удовлетворение собой и своим местом в жизни.

Даже самый главный босс, хоть и вставил по полной, но все же, в конце концов, почти согласился с некоторыми моими доводами. Что само по себе уже большое профессиональное достижение. И словно еще чуть-чуть и похвалил бы за что-нибудь, нашлось бы за что, не будь он самым главным боссом – все же истинному боссу не пристало хвалить кого-то там, а уж тем более, меня, какого-то там помощника. Обоюдное наше положение обязывает.

Но разошлись мы определенно преисполненные своим обоюдным профессиональным соответствием. Расстались, можно сказать, в теплой и даже почти дружеской обстановке. А уж если сегодня меня вызвали на ковер, значит, теперь какое-то время можно дышать спокойно. В одну воронку, как говорится. Это как в школе, если сегодня к доске вызвали, то уж завтра и послезавтра вряд ли.

И что бы такого теперь на радостях замутить? Правда, еще предстояло сбегать в поликлинику за справкой, а уж дальше, как птица, и до самого понедельника.

Я сварил себе чашечку черного крепкого кофе, уже четвертую или пятую по счету, и с наслаждением застыл у окна, разглядывая, как по набережной на другом берегу реки одна за другой в обе стороны мчат маленькие машинки, почти неразличимые отсюда. Было видно только, что автобус, к примеру, грузовик или легковушка. Небо, меж тем, уже затянулось привычной серой мглой.