Николай Слесарь - Свет будет потом

В воздухе отчетливо повисла безразличная тоска и время тут же остановилось.

– Вы в двадцать седьмой? – громко спросил я, ни к кому специально не обращаясь, – кто последний? Я по записи.

В ответ мне вернулось молчание и неловкая возня по углам. Теперь на меня не смотрел уже никто.

Уже около получаса я сидел напротив непроницаемого субъекта в костюме и характерных очках в тонкой золой оправе, что расположился за обширным столом напротив, и медленно, но верно сводил меня с ума.

– Я очень хорошо вас слышу, так что не надо говорить так громко. И отлично понимаю все, что вы говорите – я и не глухой, и не идиот. Но при этом в десятый раз уже повторяю, что ошибаетесь как раз вы. Во-первых, это не дурдом. Во-вторых, вас зовут не совсем так, как вы себя называете. Вернее, почти совсем не так. В-третьих, живете вы и работаете тоже не там, где вы говорите. Вы не сомневайтесь, у меня тут все документы на вас. Все, все, все от и до, – в который раз повторял он мне одновременно веско, безучастно и устало.

Очки его здорово бликовали от настольной лампы, обращенной больше на меня, как на допросе, но отраженный от зеркал, в большом количестве развешанных по стенам, свет проникал почти везде и вовсю отсвечивал на стеклах и оправе его очков, будто специально, чтобы глаз его я рассмотреть не мог. А очень хотелось. Оставалась еще смутная надежда, что это какая-то особо извращенная и в конец дурацкая, но все же шутка. Ибо иначе приходилось допускать, что данный субъект непременно сумасшедший. Тут глаза собеседника сказали бы мне очень много, но увы.

Поверить я уже был готов во что угодно, только не в то, что происходило со мной. И чем достовернее и ближе, тем более дико и противоестественно.

Первой моей реакцией была попытка немедленно встать и уйти – вполне себе понятная и обоснованная реакция. Но вот так просто встать и уйти не получилось. Сразу не смог, а потом и подавно. То ли меня остановила полная неподвижность и формальная отстраненность моего собеседника – он обладал весьма убедительным спокойствием человека, обладающего властью и информацией, то ли, даже не знаю, может, профессиональный интерес сработал. Шокирующие сами по себе, но логичные построения, выводы и факты сплетались в нечто большее, чем простая фальсификация или случайная ошибка. Жизнь, личность человека, задокументированная и частично мне зачитанная, хоть и не напоминала мою, определенно имела к ней некоторое отношение.

Например, совпадали все физические параметры – черно-белая фотография, возраст, рост, цвет волос и глаз, даже небольшое отклонение зрения. Родители, школа, медицинская карта из детской поликлиники. Шрам на руке. Даже родимые пятна. А вот дальше уже шли расхождения – во-первых, армия. Я конечно, как и все, мог туда загреметь, но ведь не загремел. Дальше – больше, после армии какой-то левый областной колледж туристического менеджмента на окраине. Заработок на стороне – игра в музыкальном коллективе по ресторанам. Одновременно женитьба, ребенок. Хотя уже через два года развод. Алименты. Приводы в вытрезвитель. И на том, как говорится, спасибо. Дальше я слушать не стал.

Хотя, конечно, если допускать все, что угодно, я вполне мог бы быть этим другим человеком, как и любым другим, если бы… Если бы, я даже не знаю, что.

В общем, постепенно я впал в абсолютный ступор и не мог выйти из него, нащупать почву под ногами. Я не знал, за что ухватиться, что говорить и что делать. Меня застали врасплох, я не был готов ни к чему подобному. А кто был бы готов? Очевидно только, если это была какая-то игра, – а с другой стороны, чем еще все это могло быть? – первый ход был целиком и полностью за этим господином. И не зная правил этой новой игры, я растерялся и с треском провалился, окончательно запутавшись в фактах, во времени и пространстве.

– Еще совсем недавно, сегодня утром я был на своей единственной настоящей работе, которая, по вашим словам, моей работой не является, а значит, является чьей-то еще, кого-то совсем другого. Однако меня пропустила охрана, у меня есть пропуск, со мной здоровались мои коллеги, я открыл собственный кабинет своим ключом, работал на своем компьютере под своим паролем, ходил на ковер к своему самому главному начальнику – он меня видел и идентифицировал меня как своего подчиненного. В общем, я делал все то, что делаю там каждый рабочий день вот уже несколько лет, – наконец, осторожно нашелся я, – это, по-вашему, наваждение или наркотический бред, а может, сон или и впрямь сумасшествие? Но если сумасшествие, почему тогда именно мое?

Я специально подвинулся вместе со стулом, не скрывая своего намерения все же заглянуть в глаза этого необыкновенного субъекта. Но ожидаемого эффекта это не произвело. Магические блики никуда не исчезли, и я опять ни фига не рассмотрел – жесткие зачесанные волосы, то ли седые, то ли просто пепельно-серые, обыкновенный нос, нависающие кустистые брови, упрямый рот, плотно сжатые губы, вялый подбородок.

– Или это все же розыгрыш? – уже не в первый раз, оглядываясь по сторонам, растерянно предположил я. – Мне все-таки кажется, что что-то здесь не так. Это точно не какое-нибудь дурацкое телешоу, коих теперь, как пруд пруди? Предупреждаю, что в таком случае вы попадете на крупную сумму. Я доведу дело до суда и выставлю вам весьма круглый счет.

– О, уверяю вас, что это точно никакой не розыгрыш. Не розыгрыш, не телешоу, не наваждение, и ошибки здесь нет никакой, как бы это там ни выглядело. Сейчас у нас много подобных дел. Дел о несоответствии, если угодно. Так что не вы первый и не вы последний. И все эти истории, что, дескать, я прямо к вам со своей настоящей работы, что еще сегодня утром проснулся в своей кровати по своему настоящему адресу, вчера выпивал с тем-то, ругался с соседями, попрощался с женой, говорил по телефону с начальником, уже не производят на меня особого впечатления. Я ведь ничего не отрицаю, ничего не утверждаю – это не моя компетенция, хотя данные скорее обратные. Я просто довожу до вас официальную информацию и хочу вам помочь. Разрешить все малой кровью и побыстрее. Так будет лучше для всех, уверяю вас. Вам нужно просто занять свое законное место в социуме, согласно вашему формальному определению, не создавая лишней неразберихи и никому не нужной суеты. Смотрим – что у нас тут написано? А написано – продавец-консультант…

Зеркала по стенам создавали дополнительные пространственные иллюзии, вышибающие остатки почвы из-под ног. Где-то я что-то подобное уже видел, только давно… Комната смеха?

«Что он говорит? – эхом пронеслось в голове. – Продавец? Это невероятно! Только этого не хватало. Хотя, с другой стороны, наверное, не самый плохой вариант, раз уж на то пошло. По крайней мере, не тюрьма, не война и не кладбище…»