Егор Коркин - Жемчужина

«Лада» девяносто девятой модели выехала на другую обочину и заглохла. Она утонула в клубах дорожной пыли. Пыль через открытые окна залетела внутрь машины и покрыла салон и пассажиров. Сомов сидел по-прежнему со злым, но уже более спокойным лицом. Он был удовлетворен тем, что проучил парня, наслаждался болью и страхом, которые доставил Славе. Головная боль потихоньку проходила. Слава же сломался. Из его глаз по пыльным щекам текли слезы, парень всхлипывал. Его плечи дрожали. Он старался вытереть глаза руками. Из-за этого его лицо стало испачканным.

– У него есть надежда исправиться, стать другим, радоваться этому проклятому солнцу, сделать детей, таких же сопливых, как он. Но это не для меня. У меня нет шансов и нет желания. Все понятно с этой поганой гнилой жизнью, – пронеслось в голове у Сомова.

Тем временем Слава успокоился. Благодаря жестокому поступку злого человека он превратился в того, кем он был на самом деле, – в простодушного, доброго, безответного паренька с большим количеством веснушек и огненно-рыжими волосами. Просто он связался не с той компанией. Слава еще два года побарахтается в этой околокриминальной жиже. Наконец он перестанет поддерживать связь со Штырем и доучится в институте, потом устроится автослесарем. Дела его пойдут в гору, не сразу, постепенно он начнет зарабатывать нормальные деньги. К нему будут ездить со всего города, и он будет работать еще и у себя в гараже. Еще через год он повстречает Катю. Она будет образованной девушкой из хорошей семьи. Он влюбится и будет завоевывать сердце Кати, иногда неуклюже, как медведь. Но это будет по-настоящему, и это будет их счастье. Еще через полгода они поженятся, а еще через год у них родится мальчик с огненно-рыжими волосами и веснушками на лице. Тогда Слава поймет, какая она настоящая жизнь. Он будет сильно-сильно любить жену и сынишку. Сомов этого не знал, но был прав относительно парня – «у него есть шанс».

Сомов достал бутылку с уже нагревшейся газировкой, которая от торможения прилетела с заднего сиденья к нему в ноги, и отпил пару глотков.

– Вытри сопли, и поедем. Ты меня не за того принял, парень. Мне нужно в общежитие на проспекте Ленина во дворах. Это там, где два корпуса рядом. И больше ни слова, – и тут Иван улыбнулся впервые за этот день.

Слава стряхнул пыль с рукавов, выдохнул и завел машину. «Лада» девяносто девятой модели ехала по летней солнечной дороге в абсолютной тишине.

Слава уже понял, что человек, которого он везет – не тот, который должен быть. Адрес доставки, соответственно, тоже не тот, точно не общежитие на проспекте Ленина. Он не стал переспрашивать адрес, а покорно повез, куда ему сказали. Постепенно парень успокоился, мысли его были далеко за пределами машины.

Когда они подъехали к зданию общежития, было около четырех часов дня, но солнце по-прежнему сильно палило. Во дворе многоэтажки была огромная, еще не высохшая лужа, в пятнадцати метрах от нее играли в футбол дети. Периодически раздавались глухие удары по мячу и детские крики. От входа, который был в углу дома, вниз вела бетонная лесенка из нескольких ступенек. Она была широкой и большой, спускалась прямоугольником, так что ступеньки были на две стороны параллельно одной из стен здания. Несмотря на то, что у лесенки не было пандуса или просто примитивных рельс для спуска колясок, рядом стояли две молодые мамочки и держали своих малышей в руках. Чуть подальше стояли их коляски. В нескольких метрах от лесенки возле мусорного бачка сидели на лавке три бабушки и внимательно за всеми следили. Во дворе не было деревьев, только пара невысоких кустов акации. Никто и ничто в этот час не могло скрыться от палящего солнца.

Сомов вылез из машины, забрал пакет с заднего сиденья и, не попрощавшись со Славой, направился к входу в общежитие. Парень не стал дожидаться, когда фигура колдуна скроется в дверях входа, быстрее развернул машину и выехал из двора, будто он участвовал в соревновании, кто первый покинет это место.

Здание, в которое прибыл Сомов, ранее, в годы советской власти, было коммуналкой, затем, позже, ближе к девяностым, оно стало общежитием. В нем сделали ремонт, стали заселять работников моторного завода. После перестройки началась приватизация. В здании появилось много собственников, основная часть которых проживала в своих квартирках и по сей день. Часть квартир приватизировал уже тогда предприимчивый чиновник из департамента строительства Степан Иванович Вавилов. Сейчас, спустя два десятка лет, он был руководителем крупного строительного холдинга, а свои квартиры переоформил на дочку Варюшку. Варвара Степановна являлась учредителем и директором агентства недвижимости, которое, в частности, и сдавало в аренду эти жилые площади. Штырь дал Сомову адрес этого здания, потому что там было недорогое, но вполне сносное жилье. Оптимальное соотношение цены и качества. Для Ивана это был выгодный вариант, так как ему хотелось затеряться среди людей, но чтобы он имел свой угол, и ему никто не мешал.

На первом этаже рядом с входом располагалась кладовая, где хранился рабочий инвентарь уборщицы и дворника. Дверь в нее всегда была открыта настежь и запиралась только на ночь. Здесь сидела бессменная Валентина Захаровна Триногова. В ее обязанности входили показ квартир, принадлежащих агентству Варвары Степановны, заключение договоров на аренду жилья, сбор оплаты, выдача ключей. Также Валентина Захаровна вела от лица жильцов переговоры с разными обслуживающими и сбытовыми организациями. В доме было оформлено ТСЖ, и у Варвары Степановны была мечта организовать свою управляющую компанию. Здесь присутствовал и корыстный, и организационный моменты. Часто участники ТСЖ не могли долго решить какой-либо хозяйственный вопрос. Собрания нередко заканчивались скандалами. Мужики махали руками и уходили. Женщины, затеявшие конфликт, продолжали выяснять, завозить песок на площадку или нет, ремонтировать кровлю или нет, менять трубы на полипропиленовые или нет, и многое другое. Это напоминало со стороны телевизионные политические передачи. Поэтому создание управляющей компании во главе с Варварой Степановной и её «правой рукой» Валентиной Захаровной было самым вероятным событием в ближайшие месяцы.

Рабочая комната Валентины Захаровны представляла собой узкое помещение два метра в ширину и семь в длину. Одно единственное окно закрыто рулонной шторой. От окна в сторону выхода на расстоянии двух метров натянута ширма, представляющая собой кусок бельевой веревки, покрытой уже серо-желтой шторой. Здесь была раздевалка дворника и уборщицы. У выхода из комнаты стоял старый, покрытый лаком темно-коричневый стол, на котором были навалены папки и бумаги со счетами, договора с обслуживающими компаниями, договора с жильцами Варвары Степановны. В углу на столе располагался компактный цветной телевизор. По телевизору показывали новости. Журналист из европейской страны рассказывал, как местные фермеры страдают от российских санкций и терпят убытки. За столом сидела седая, но еще молодая худощавая женщина. У нее были очки с толстыми линзами. Она сидела, сложив руки на столе, внимательно глядя в телевизор. Седые густые волосы были собраны в пучок. На водолазку надет теплый старенький кардиган, а на ногах – черные брюки. По внешнему виду она напоминала работницу библиотеки. Такой была Валентина Захаровна, а её рабочая комната была центром по сбору слухов, сплетен и ссор. Оперативный центр многоквартирного дома.