Егор Коркин - Жемчужина

Когда они вышли на улицу, было уже темно и прохладно. Ребята вызвали такси и добрались до дома. Водитель оказался очень милым человеком и рассказывал им всю дорогу, как он жил в молодости в Германии, и какие там у них сосиски.

Дома, засыпая в кровати, Максим снова вспомнил недавнее видение, этот нереальный неземной свет и громкие слова глубоко внутри себя, от которых сердце горело до сих пор. Он вспоминал это все снова и снова, когда крепкий сон обрушился на него и смел его самого и все эти мысли.

Седые густые волосы, немного сутулая спина, высокий рост, худощавый. У него были длинные руки, и длинные морщины вдоль лица. Глаза с пустым неживым тусклым взглядом. Он не был старым, но казался таким. Таким был Иван Сомов.

Он был колдуном. Зло жило внутри него. Хотя Сомов не считал себя колдуном, он им был. Колдун знал, кто его господин и кому служит. Это был осознанный выбор, принятый по свободной воле.

Он глубоко вдохнул и выдохнул. Скоро свобода. Сомов так давно ее ждал. Ждал он и его господин. Прошло столько лет, прежде чем Сомов сможет сегодня выйти на свободу. Так сильно ему надоела эта тюрьма, люди, серая масса. Он ненавидел людей. Про него говорили, что от него веяло страхом, а если не говорили, то все равно каждый так или иначе, пересекаясь с ним, чувствовал некое присутствие зловещей холодной смерти. Боялись его не только заключенные, но и руководство колонии строго режима. Казалось, что это немыслимо или невозможно, но это было именно так.

Как известно, лишение свободы и заключение в тюрьме проверяет людей на прочность. Кто-то, побывав там однажды, решает больше туда не возвращаться, находит в себе силы, меняет свой образ жизни, выйдя на свободу. Кто-то не находит себе места на свободе и возвращается сюда снова и снова, это замкнутый проклятый круг. Сомов же заслужил это место, но не хотел бы вернуться сюда еще раз.

Поначалу для него всё было сложно. Когда человек прибывает в колонию, все, кому надо, уже знают, за какое преступление он осужден. В первую неделю к нему приставали местные тюремные старожилы. После того, как двое заключенных порезали его ножом, он попал в медсанчасть. Рана в правом боку была не смертельная, но глубокая, требовала лечения, наложения швов, ухода. Ему сказали, что он залеживаться не будет. Вся колония по привычке подумала, что это очередная жертва местных тюремных разборок. Однако на следующий день у одного из его обидчиков начались очень сильные боли в области желудка. Заключенного сильно лихорадило, поднялась температура, ломило тело. Его доставили в ту же медсанчасть и положили за коридором из металлической решетки напротив комнаты, где восстанавливался Сомов. Персонал медсанчасти видел, как пару раз Сомов стоял близко с решеткой и бормотал, глядя на палату, где лежал заключенный. Мучившийся лихорадкой и животом прокричал всю ночь и умер на следующий день с крупными каплями пота на лице и широко раскрытыми глазами. Это была страшная смерть. Его уже хотели везти в стационар с охраной, начали оформлять документы, но было поздно.

Второй, из обидевших его, был найден на спортивной площадке. Он лежал в газоне с розами, которые так любил. Говорят, что у него не выдержало сердце. Но знающие люди говорили, что он многое повидал в жизни, и нервы у него были стальные. Не могло сердце подвести его. Такие люди не умирают от болезней, они умирают неестественной смертью.

На пятый день Сомова выпустили из медсанчасти. Простые осужденные обходили его стороной, так как он не хотел с ними общаться, а они его уже начинали побаиваться. Очевидно некоторые круги заключенных были недовольны тем, что погибли при странных обстоятельствах двое их товарищей, и решили испытать судьбу еще раз. В банный день его жестоко избил один из заключенных и затолкал под лавку ногами. Через пару дней обидчик стал слышать странные голоса, они были то тихими, то громкими, иногда они просили его или о чем-то кричали, а потом наступила тишина, такая невыносимая и пронзительная, что человек не выдержал и бросился бежать. Его расстреляла охрана. Ждали до последнего момента, стреляли в воздух, но когда он в своем безумии с разбегу взобрался на забор внешнего периметра с колючей проволокой, открыли огонь на поражение. В колонии Ивана Сомова с тех пор больше не трогали.

Через пару дней приезжал журналист из правозащитной организации, но репортажа не получилось – не пустили. Журналист и оператор отсняли материал у стены колонии и уехали, а спустя полчаса приехала группа следователей и чиновников по факту недавних смертей аж трех заключенных. Начальник исправительного учреждения был в ярости. Сомова, избитого, еще с наложенной повязкой на рану от первой драки, привели в кабинет. Начальник, повидавший много разных людей за два с половиной десятка лет работы в правоохранительных органах и системе исполнения наказаний, удивился виду заключенного. Сомов не впечатлил его. Однако взгляд у того был холодный, бездушный, и в то же время не такой, как у матерых уголовников. Сомов знал, что начальник колонии занимается незаконной продажей спецодежды, которую делали местные заключенные. У него был конкурент, который имел свой цех за городом. Сомов и попросил фото конкурента, на что начальник пренебрежительно швырнул журнал о бизнесе. На обложке улыбался полный и с большими залысинами мужчина с большой черной родинкой на носу.

Через неделю конкурент закрыл производство и уехал в другой город. Начальник колонии узнал из достоверных источников, что причиной этому послужили внезапные проблемы со здоровьем. С тех пор колдуна Ивана Сомова никто в колонии больше не трогал. Не трогало руководство тюрьмы, не трогала охрана, не трогали заключенные. Люди ненавидели его и боялись одновременно. Несмотря на власть, которой он обладал в духовном мире, он тоже боялся, что его могут покалечить или убить. Негласное соглашение повисло в воздухе между ним и остальными заключенными: вы не трогаете меня, я не трогаю вас. Ни одна из сторон этого соглашения не хотела переходить границу.

Спустя полгода с того момента, как Сомов сел в тюрьму, заключенные разглядели в нем злой дар колдуна и стали прибегать к его услугам. Однако, он делал это выборочно. Оказалось, что колдун за вознаграждение или услуги может повлиять на неугодных людей в невидимом духовном мире. Он не принимал заказы против заключенных из своей колонии, потому что знал, что ему еще с ними отбывать срок в десяток с лишним лет. Зло, причиненное людям, которые будут с ним в одной тюрьме длительное время, могло обернуться злом для него.

Спустя пять лет сменился начальник колонии, который пытался заставить Сомова с его темным даром работать на себя. Колдун сопротивлялся, как мог. Пару раз его до потери сознания били заключенные, после этого новый начальник покинул занимаемую должность. Вновь пришедший начальник боялся Сомова как огня и повесил в свой кабинет три старинные иконы.