Егор Коркин - Жемчужина

Тем временем Слава подбирался к кульминации одной из своих любимых баек, как они со Штырем и другими пацанами пошли на разборки с «центровыми». Последних было больше, но рассказчик не испугался. Глаза у водителя заблестели в творческом азарте. История обрастала новыми подробностями. Такое бывало с ним иногда, и друзья ловили его на новой лжи, но он всегда выкручивался. В конце концов, может человек немножко преувеличить. Оказывается, у «центровых» были не только пистолеты, но и «калаш». Это, видимо, имелся в виду автомат Калашникова. И Слава тогда со Штырем вышли вперед и разговаривали с главным от своих оппонентов. В колонках зазвучала одна из известнейших песен в криминальных кругах, Адидас продолжал свою байку.

– У меня сейчас давление поднимется, – подумал Сомов, потирая морщинистый смуглый лоб. Голова начинала наливаться чем-то тяжелым. – Сдохну здесь, до города труп довезет. Я его просто придушу, -подумал он. – Сверну ему шею, как курице.

– И тут браток, понимаешь, я его так за горло беру… – доносилось с водительского сиденья.

Это стало понятно сразу, что он ехал с молодым парнем, который в жизни пороху не нюхал. Люди, которые видели зло наяву в этой жизни или сами его творили, не ведут себя так и не вспоминают, по крайней мере, только для дела. Но это парень со стороны Штыря. В колонии Штырь обратился к нему за помощью, и Сомов качественно наколдовал. Штырь же избавил его один раз от стычки с заключенными. Штырь же приводил к нему денежных клиентов из среды осужденных. Между ними существовало взаимовыгодное сотрудничество.

Адидас был плохим психологом. Присмотрись он внимательнее, мог бы сразу понять, что рядом с ним едет человек опасный.

Сомов протянул смуглую руку и выключил магнитолу.

– Посидим, помолчим, – сказал он.

– Да-да, браток, конечно. О чем речь. И я ему говорю, типа.., – продолжал Слава. Он не обратил внимания на слова о тишине.

Какое-то страшное знакомое давление поднималось внутри Сомова. Он знал, что в эти моменты он колдовал, калечил жизни людей, делал зло. Голова раскалывалась от боли, она как будто наливалась свинцом. Он чувствовал, как сердцебиение эхом отдается в голове.

– Надо это прекратить, иначе все пожалеем, и он, и я, и Штырь, – пронеслось у него в голове.

Мощный подзатыльник прилетел в Славину голову, которая резко дернулась. Очки отскочили в лобовое стекло и упали на торпеду машины.

– Тебе сколько лет? – заорал Сомов ему в ухо. Глаза у него налились кровью, вздулась вена на лбу. – Ты че, краев не видишь? – продолжал он.

Несмотря на худое телосложение, удар был сильным, и Слава удивился. Вместе с подзатыльником пришло немного мудрости.

– Успокойся, браток, че стряслось? Псих ты, что ли? – выплюнул с обидой из себя слова парень.

– Еще слово, – заревел Сомов, – и я тебя на куски порежу. Заткнись!

Минуту они ехали в абсолютной тишине. Машина тихонько поскрипывала, и что-то громыхало в багажнике. Ветер через открытые окошки бил в их лица теплым воздухом. Солнце палило. За эту минуту Сомов немного стал приходить в себя. Ярость и желчь еще клокотали внутри, но с криком вышла часть злобы. Мысли же Славы сменяли одна другую со скоростью света. Он никак не мог понять, что везет, как думал, мужичка, попавшего по глупости, по трагическому стечению обстоятельств. Почему же от него веет таким злом? Никак Слава не мог предположить, что он ошибся, и везет не того человека. К концу минуты парню стало обидно за то, что он связан с криминальным миром, а в его воображении не просто связан, но является активным участником бандитских разборок и состоит в одной из группировок. Обидно, что, в общем, друзья и знакомые парни ценят его и уважают, хоть и смеются над ним иногда. С его пассажиром было все по-другому – Славе нужно бояться этого странного мрачного человека. А кто он такой, этот знакомый Штыря? Разве можно себя так вести со Славой? И тут водителю захотелось реванша.

– Братан, да, это ты краев не видишь, – огрызнулся Слава.

Сомов молниеносно принял вызов. Дорога, по которой ехала их машина, состояла из одной полосы в одну сторону движения и одной полосы в другую. По счастливому стечению обстоятельств прилегающая к дороге неасфальтированная часть была широкой и с той, и с другой стороны. На этой обочине легко могла разместиться машина, не создавая при этом помех движению другого автотранспорта. На расстоянии пятидесяти метров по встречной полосе от них ехала большая грузовая фура. Ее водитель наслаждался солнышком, припекающим его левую щеку, и слушал музыку, но не шансон.

Сомов молча, с перекошенным от злобы лицом, наклонился к Славе и крепко схватился за руль. Колдун хладнокровно, но уверенно, без дрожи в руках повернул руль влево и направил машину навстречу фуре. Лицо Славы побледнело, смертельный холод пробежал по спине и затылку. Ожидание чего-то страшного и неизбежного впилось в сознание. Парень вцепился руками за руль, но не мог его повернуть, как ни старался. Лицо же Сомова было одновременно злое, но спокойное. Вдвоем они уставились на фуру, которая стремительно неслась на них, отчаянно сигналила и моргала фарами.

Водитель грузовика, пожилой мужчина с густыми усами, с ужасом наблюдал, как бешеная «Лада» несется ему под колеса. Дома его ждала жена Даша и две красивые дочки подросткового возраста, дома его ждал горячий суп. Он почти доехал. Вся жизнь пробежала у него перед глазами, жизнь честного и надежного труженика, работающего только для своей семьи.

Почти одновременно «Лада» и грузовик стали тормозить, неумолимо приближаясь друг к другу. Несмотря на то, что скорость обеих машин заметно спала, столкновения было не избежать. Удар от столкновения мог быть чудовищной силы. Водитель грузовика, видя, что «Лада» не меняет направление движение, стал уходить от столкновения и направил грузовик на обочину, так как она была достаточно широкой. Однако его маневра не хватало, чтобы избежать столкновения. Теперь все зависело от движения «Лады».

В это время в «Ладе» девяносто девятой модели двое мужчин крепко вцепились за руль. Пальцы у обоих побелели. Теперь они кричали, никто никого не стеснялся. Это была абсолютная свобода выражения своих мыслей и чувств. Лицо Сомова было перекошено от злобы. Он орал стабильным мужским басом. Лицо Славы было бледным-бледным. Сначала он орал, как кошка перед дракой, громко, выразительно, но потом он перешел на более высокий и жалобный кошачий визг. В этом визге слышалось нестерпимое невыносимое желание жизни, животный инстинкт самосохранения. Рот его был открыт, как у большой рыбы. Так, с душераздирающими криками, они неслись на грузовик.

Примерно в пяти метрах от фуры Сомов отпустил руль и выпрямился, закрыв лицо скрещенными локтями. Это был последний шанс Славы на жизнь, он резко дернул руль вправо. Фура, цепляя край внешней стороны обочины, постепенно сбавляла скорость. Водитель грузовика не стал останавливаться. Подняв пыль на обочине, он поехал дальше. К сожалению, таких ситуаций на дорогах бывает немало. Он многое повидал на своем пути.