Валерий Радомский - Полигон сатаны

Соседями они были для многих странными – не установили между дворами новый забор и, конечно же, чтобы был повыше прежнего, когда однажды упал старый, весь и сразу. А сдружила их профессия: оба – забойщики молотковой лавы. Бывало, что их посылали рубить уголь в разные смены – да куда там! Только – вместе, и чтобы в «уступах» – один над другим. Работа их сдружила, она же и приставил одного к другому, не просто так… Начальникам участков, многим – не всем, с ними не везло, потому что в морду прилюдно давали. Видели в своих «табульках» по зарплате обман – получи! Пили, как все: много, но на свои, заработанные, это – принцип. А весёлым Витыча мало кто знал – детей долго не было, да в тридцать пятую зиму от рождения жены… На небесах его Валентина, на небесах!

– Если честно, то давно с тобой хочу поговорить, – признался Егор. – Как жить дальше будем? Или, как сам собираешься жить? Так правильнее будет…

Витычу не понадобилось время на обдумывание, чтобы ответить.

– Я никуда отсюда не уеду! – произнёс он твёрдо, убедительно резко и со злостью в хрипловатом голосе, точно его об этом спросили.

Егору сразу захотелось похвалить друга за ответ патриота Донбасса, да сам же и не позволил себе это сделать.

Имея ноутбук, и не быстро, но научившийся тем не менее им пользоваться, он много чего прочёл о патриотизме – само время обязало к этому. И много чего за двадцать столетий наговорили умные люди о родине, о патриотизме, а ему запомнилось лишь одно высказывание: «Патриот – игрушка в руках государственных мужей и орудие в руках завоевателей». Умно сказано, а для их, с Витычем, Родины патриотизм так обильно измазан в крови своего же народа, что само это понятие пугает. Ко всему четвёртый год к ряду не обезличенные патриоты убивают без разбора себе подобных, как впрочем всегда до злосчастного 2013 года. Злосчастный потому, как он сам понимал, интересуясь на протяжение прожитых взрослых лет общественным мироустройством не любопытства ради, что майданы, подобно киевскому, позволительны лишь воспитанным людям. Потому Егор вдруг и засомневался, а надо ли посвящать и без него безрадостного судьбой человека и друга в свои личные планы; а воспитан ли он сам в той позволительной мере на такой же по сути майдан гражданского протеста. Вопрос? Вопросище! Но уже пришёл к Витычу, сидит рядом с ним, надеясь на его хотя бы понимание, и всё это – от личного желания противопоставить себя всем тем, кто играет людьми Украины как кеглями в боулинге. И это – железно! Так говорят, когда уверены в чём-то.

Егор заговорил привычно уверенно и понятно:

– Ты обратил внимание на то, что после миномётного обстрела посёлка никто из наших мужиков даже дрын в руки не взял? А ведь родной дом – та же Родина! Отдышались тем, что сами живы остались и по быстрому чемоданы собрали… Я бы их понял, если бы вернулись. Не все и не сразу – это как раз и понятно, но кто мог к этому времени уже вернуться. Без жён, без детей. Надеюсь, что в безопасном месте сейчас… Два года?! Ни один!.. Понимаешь меня?!

Я к матери сегодня ходил. Не стал ей об этом рассказывать. Женщины – для семьи…

Егор чуть был не выпалил в сердцах, что – «… и для детей», да не посмел это произнести. Витыч не подал бы виду, а после, с вечера, может, и запил бы. Ведь радость его любви к женщине, ставшей для него родной, лишь громко смеялась, и не так долго, как обманывали надежда и счастье отцовства.

Из-под серебристых кудрей, снова свисавших чуть ли не до вялых щёк, на Егора смотрели грустные глаза, а от тлеющей в душе не год, не два и не пять лет скорби утраты ещё и меняли свой цвет. Когда – желтизна настораживала, а не болен ли от подкараулившей тело хвори, а бывало, что душа печалью хмурилась и чернотой зрачков, больших, тяжёлых, или краснотой карих глаз, признавалась, что не спала и даже плакала.

– Не томи – без тебя тошно! Пришёл с чем-то или за чем-то, тогда не заходи издалека…

Проницательность Витыча Егора обрадовала. Теперь с ним можно было говорить в открытую.

– В чём-то я раб своих собственных принципов. Те же убеждения… Понимаешь! Но это мои принципы. А делать из меня раба, исходя из чьи-то принципов, такого я не позволю. Ни россиянам, ни вышитым крестиком… Никому! Хочу заявить об этом. Пусть наши «сепары» и «укры» узнают, что я никуда и ни с кем не пойду. Ни в Россию! Ни в Америку через Европу!

– И как же ты это сделаешь?

– Мы сделаем! Если рискнём своими жизнями. Умирать для этого не обязательно. Есть мысли о третей силе. Мы ею станем.

– Так это политика!

– Да! Но её заявит, как там …тезисы, концепции, …заявит танк, марки «Т-62М». И его боекомплект. Без одного осколочно-фугасного снаряда. Надеюсь, что без одного. Добавь к этому 2 500 тысяч патронов спаренного с пушкой пулемёта «ПКТ» и 12 ручных гранат.

– Так это же война!

– Война. …По принуждению к миру. Украина или станет федеральной республикой со статусом нейтрального государства, или теперь уже – снова окажется под Польшей, снова под Россией, на привязи как кабанчик у прочей европейских стран, а у Америки – тем же бешеным дворовым псом, каким стала.

– Ты это о танке, подбитом у моста?.. Я об этом же думал: о рабстве. Природа его мне не знакома, …мне железо понятней, а мозгами пораскинул – нас ведь с собственной земли выпроваживают! Согласен?

– Ещё и через кладбище!

– А это уж – по плану! Но и жить в оккупации как пришлых, так и своих…, это действительно рабство. …А услышат нас? Сможем?! Двое нас?! А кто …эти, снаряды в пушку забросит?

– Этого нам не нужно, чтоб убивать. И те, и другие – наши, за исключением наехавших советников да инструкторов. А они на работе!.. Но участок шоссе, поле «Первомайки» и наш посёлок пока ещё являются не подконтрольной «украм» и «сепарам» территорией. Это относительно свободная местность, чтобы отсюда пошуметь округой о третьей силе в военном конфликте.

– С элементами партизанщины, как я понимаю?

– С элементами! Ещё: разведка, диверсионная работы, а нам понадобятся сапёры, и…, и…, и…

– Егор, да ты – маршал! …Жуков!

– Конев, – отшутился Егор. – Он, если не ошибаюсь, освобождал Украину в Великую Отечественную. У меня мама преподавала историю. Что-то помню.

– Получается, что не освободил. Ни от фашистов, ни от бандеровцев. Пошли к Толяну? Я серьёзно говорю: согласен! «Никто не даст нам избавленья. Ни бог, ни царь и не герой»! …Откуда знаю?

– «…Добьёмся мы освобожденья своею собственной рукой. …Земля дана для счастья людям, прогоним трутней навсегда! Напившись крови до отвала, стервятник пьян, и ворон сыт. Добьёмся, чтобы их не стало, и вновь мир солнце озарит!» …«Интернационал», гимн. В школе учили. Забыл? И пусть узнают «укры» с «сепарами» и те, кого они привели в качестве надсмотрщиков над ними, что Донбасс – это ещё и полигон Сатаны!