Екатерина Аполлонова - Кафе. Читай по главе в день

«Катя, что болит?» Тишина. Но болит всё. Так рассказывала мне мама.

Помню подобное состояние в более старшем возрасте. Когда лежу, и просто пролетающая мимо муха вызывает резь в голове. Кости ломило. Дышать было невозможно.

Конечно, в детстве давали таблетки. Вызывали врачей. Уколы делали.

«Мамочка, пожалуйста, не надо ещё доктора. Прости меня, пожалуйста. Я больше не буду болеть», – плакала я, умоляя прекратить медицинское вмешательство. Думала, что наказывают так.

Итак, таблетки не помогали. Уколы, врачи – тоже. Дело не двигалось с мёртвой точки, а я между тем становилась всё мертвее. Однажды со мной, почти смирившись с неизбежным, начали прощаться. В эту ночь мама рассказывала мне сказку. О том, что во сне ко мне придёт медвежонок (как сейчас, помню его образ: это Винни Пух из советского мультика). Он придёт с друзьями и даст мне волшебную таблетку. Я её скушаю, и у меня всё пройдёт.

Таблетка во сне была голубой, зелёной, розовой. Круглой, с гладкими краями. Я действительно её видела – это я уже воспроизвожу из личных воспоминаний, которые почему-то не утратились со временем.

Наутро я чувствовала себя так, будто бы и не болела вовсе. От недуга не осталось и следа. Мама не понимала, в чём дело… а я понимаю сейчас. Это сила веры, намерение встретиться с исцелением. Или как ещё можно выразить способность самовосстанавливаться, лишь представив, что это уже произошло? Прямо здесь и сейчас.

Мама – человек настойчивый. Каждое слово на вес золота. Дважды не повторяла. Сила намерения – это её метод. Попытки спорить, внешне или даже внутренне, лучше было оставлять нетронутыми. «Придёт мишка» – значит, придёт мишка. «Таблетка поможет» – значит, поможет. Результат: я жива и здорова.

Бывает, что мы строим предположения о том, какими «должны» быть родители и близкие, основываясь на литературе, религии, кино, но в жизни мы имеем дело с живыми людьми. С обычными мужчинами и женщинами, которые по воле судьбы являются нашими родителями. Каждый со своим характером, особенностями, детскими и взрослыми травмами. Что накладывает отпечаток на их поведение, способы коммуникации, обращение с детьми. Не со зла, но по привычке.

Речь в том числе и о том, что не всегда кажущаяся на первый взгляд грубой сила в отношении нас на самом деле такая уж грубая. Иногда именно у деспотичных родителей непоколебимый авторитет в глазах детей. И именно такие дети большему учатся и готовы большее взять от жизни. Условие – пройти сквозь обиду. Выйти в благодарность, радость, принятие, любовь.

Условие исцеления для взрослого человека, чтобы такая «сказкотерапия» сработала: принимать то, что происходит в организме. Это у детей отсутствует синдром отрицания желаемого как невозможного и назойливое стремление к мгновенному результату. Они болеют, мишка приходит – перестают болеть. Взрослым же надо с этой болезнью в контакт вступить. Не отрицать её: «Я не маленький», «Сейчас всё пройдёт», «Не буду обращать внимание», – и не сродняться с ней в приступе жертвенной игры: «Я не могу ответить тебе, хочу ли я пить: я болен и ничего не понимаю». Разными стадии бывают, безусловно. Однако, если уж идёт речь о расставании с заболеванием, его для начала важно принять. Таким, какое оно есть, – с особенностями и всеми втекающими и вытекающими физическими и психическими моментами. И только потом уже вызывать мишек, зайчиков с волшебными зельями и принимать их бескорыстную помощь.

Замечали, что дети принимают помощь чище и благодарнее?.. У них пока не такое сильное сопротивление изменениям. Дети не давят на жалость, не пеняют на судьбу, на вселенскую несправедливость. Они просто живут.

***

Сегодняшнее кафе шикарно. Большой торговый центр. Прозрачный пол. По левую руку от меня курсирует лифт с подсветкой. Я рада, что выбрала место именно с краю, а не по центру. Так я ближе к этому «космосу», где «космические корабли» с людьми то и дело проплывают мимо меня, увозя их куда-то вверх/вниз.

Антураж кафе вдохновляет. Официантки красиво одеты. Но девушка была смущена, неприязнь читалась на её лице, когда я развернула ноутбук и начала заказ с имбирного чая. Я приболела. Воспалённое горло любит тёплый имбирь. С процессом нарастания заказа – я решила плотно пообедать – девушка расслабилась. И сейчас наблюдает за мной. У меня слепой метод печати. В любой момент я поднимаю глаза и вижу, что моя персона любопытна для неё. Или она смотрит на мужчин, что горячо обсуждают что-то позади меня. Я слышу отзвуки: «комсомолец», «олигарх», «ягрю», «онгрит»… но в целом беседа тихая. Яркое местечко: недалеко шумит фонтан, красная помада идёт официанткам. Чувствую себя здесь красивой, умиротворённой, полностью примирённой с жизнью. Спасибо детскому воспоминанию, которое совершенно спонтанно вышло из-под моих пальцев именно здесь, в этом «космическом» пространстве.

Воображение напоминает, как мы с мамой шли в поликлинику: я в связанной ею очень красивой жилетке, оранжевой, с двумя маленькими пуговками. Мама красивая и улыбающаяся: «Катюша, только один укольчик, а потом мы поедем с тобой в парк на карусели». И действительно: совсем чуть-чуть потерпела – и у нас был волшебный день с фонтанами, мороженым, яркими каруселями и детским гомоном, который так похож на то, что я слышу сегодня в пространстве кафе.

Принесли имбирный чай. Заканчиваю главу. Наслажусь напитком.

Я хочу поговорить о прощении. (И пусть, Господи, это не будет воспринято как учебник по эзотерике. Какие сотнями пылятся в домах с пометкой: «Вот закончу (впишите своё) и прочту» или «Вот случится (здесь тоже своё) , и пойму». Большей частью безнадёжно мёртвые книги о вечном. У меня у самой полка забита такими. Хотя нет. Обманываю. Я изучила их. Не все и не полностью, не каждую с начала. Но то, что прочла, осталось со мной навсегда. Радует то, что книг, которые я прочла и поняла, гораздо больше, чем одна полка.)

Тут же приходит в память образ одного мужчины, в доме которого я бывала. У него антресоль, шкафы в коридоре, комнате забиты книгами, которые он очень хочет однажды прочесть. Не читает сейчас. Занят. Но он счастлив, что такая перспектива есть. Там были редчайшие книги, ограниченных серий выпусков. Классика и что-то, что бы я никогда не стала брать.

Вот когда закончится то-то, примусь за чтение того-то…

Желание, чтобы всё скорее закончилось, – желание приблизить смерть. Говорят, что она более милостивая и лёгкая, чем жизнь.

Я не об этом думала, когда создавала файл для новой главы. Здесь планировался текст о выходе в понимание ценности появления каждого человека в жизни и прощении всего того плохого, что он специально (якобы) или ненамеренно совершил. Об этом написаны тома, сняты фильмы. Журналы по психологии через номер выпускают статьи с такой фабулой: прощай, и жизнь будет легче…