Андрей Гамоцкий - Ковидики

То ли чай обжег горло, то ли поперхнулась, жадно глотая отломыш шоколада. Маму будто током прошибло. Она вскочила, заметалась по кухне. Больно схватила ее и сорвала со стула, взметнула футболку вверх и приложила ту холодную круглую штуковину к ребрам. Замерла, прислушиваясь к дыханию. Пощупала за ушами, заставила широко открыть рот, гадко сдавливая ложкой язык.

– Тело не ломит? Не знобит? Чувствуешь, что тебе жарко?

И Сабрина призналась, что ей целый день жарко. Тут же попыталась оправдаться, что с утра включили отопление. Но мама не слушала. Она вскрикнула и зажала рот рукой.

– Быстро ложись в постель!

Чуть позже Сабрина уловила, как мама, с трудом сдерживая истерику, лихорадочно говорила по телефону:

– Да, прямо сейчас! Я оплачу такси. Знаю, что ты нейрохирург. Но ведь врач же. Звонила, конечно! Никто не приедет. Потому что этим скотам, видите ли, подавай тяжелый случай сразу! Ребенок уже задыхаться должен, чтоб они соизволили заглянуть. Прошу, приезжай. Нет, не паникую я. Нет же, это не как в прошлый раз!

Через час приехал дядя Женя. Мамин близкий друг. Врач. Осмотрел Сабрину, снова прослушал той холодной штуковиной ребра. Порасспрашивал.

Потемневшая от усталости, мама стояла у двери и постоянно всхлипывала.

– Абсолютно ничего, – говорил уверенным голосом дядя Женя. И Сабрине казалось, он старался сдерживать гнев. – Сколько раз я тебе говорил, что это ты в группе риска. А не малышка. Девочка здоровее всех нас. Это тебе нужно остерегаться заражения, а не ей.

– Здорова, ага, – фыркнула тогда красная от слез мама.

– Ну и что, что у нее астма! – повысив голос, раздраженно сказал дядя Женя. – Не приговор, что слабое сердце. Но нет у нее ковида! Нет и не будет. Ты же взаперти ее держишь полгода, если не больше. Девочка ну никак не заразится, сидя дома.

– Но мне же надо выходить. И я контактирую со множеством людей.

– Вот ты и можешь принести в дом болячку. Ты для нее – главная и единственная опасность. Девочка должна быть максимально защищена от тебя. Создай ей стерильные, но комфортные условия. И переждем уже все этот долбанный карантин.

Дядя Женя ушел. Сабрина слышала его шепот. Он предупредил, что больше не приедет. Попросил маму не звонить ему по ночам, иначе он просто ее заблокирует.

Мама загнанно расхаживала по кухне. Что-то говорила, ругалась, ревела. Иногда затихала – давая возможность вещать дядям и тетям из телефона. Затем она зашла к Сабрине.

– Я люблю тебя. Ты все, что у меня есть. Я очень боюсь за тебя. Я не знаю, сколько генов он передал тебе. Ведь он – не такой, как мы. Он «серый». Понимаешь, твой биологический отец – не полноценный землянин. И теперь из-за него ты в смертельной опасности.

Сабрина внимательно слушала мамин срывающийся голос, ей было очень страшно. Мамины глаза ярко сверкали во тьме комнаты.

Это биологическое оружие. Ими был изобретен и запущен вирус ковид-19. Как единственное средство борьбы с «серыми», рептилоидами и их гибридами с людьми. Если в организме присутствуют инопланетные гены, то ковид-19 протекает тяжело.

– И теперь из-за него ты в смертельной опасности. Он сейчас в коме. А что может случиться с тобой, если заразишься? С твоей астмой, больным сердцем. Я не могу этого допустить.

Тогда Сабрина начала плакать. Она хотела понять, что ей нужно делать, но страх сковывал и обезоруживал. Мама перестала трясти ее за плечики и крепко обняла. Вздохнула, отодвинулась и шмыгнула носом. Взяла себя в руки. Нарочито спокойно посмотрела на Сабрину.

– Пусть ты даже и гибрид, я не могу позволить. Я не отдам тебя. Ты будешь жить. Ты никогда не заразишься этим ковидом.

Мама ушла. Приказала Сабрине не двигаться с места, а сама закрыла за собой дверь квартиры. Часа три или четыре Сабрина оставалась одна.

Появилась мама под утро. И она была не с пустыми руками.

Мне нужна твоя помощь. Тебе придется немного потерпеть.

Сабрина вспомнила, как сделала два глотка из стакана и тут же снова поперхнулась. Жгучая, противная жидкость не шла внутрь. Мама оставалась спокойной, дала запить соком. Помалу, с перерывами, принудила выпить гадкое до конца.

Не прошло и минуты, как Сабрина почувствовала мягкое, расслабляющее тепло в животе. Мама уложила обратно в кровать. Раскрыла упаковку с какими-то инструментами. Сабрина проваливалась в туманную дремоту. Ее даже не испугал вид шприца. Мама деловито заправляла его прозрачной жидкостью с крохотной ампулы.

Отголоски страха замирали в сердце. Сабрина немощно ворочала языком, но мама не обращала внимания. Еще чуть, и она отключилась.

Но не полностью. Время от времени она будто выныривала из жидкого сна. Сквозь рыхлую муть беспомощной неподвижности Сабрина ощутила холодную влажность на шее. Несколько капелек щекотливой дугой сбежали к затылку. Она вяло приоткрыла веки и взглянула на маму – та усердно терла шею ваткой. Заметив взгляд, нежно улыбнулась.

В другой руке мама держала наполненный шприц.

Вот тогда Сабрина и запомнила ее глаза – круглые, сверкающие, как луна в ночи, глаза. Смотрят на нее. Сквозь нее. Через нее.

Я хочу тебя уберечь. Ты – все, что есть у меня в жизни. Ты и есть моя жизнь…

– Ма, – чужим языком выдавила Сабрина.

– Засыпай, малыш, – с ноткой принуждения шепнула мама.

– Что… – Сабрина никак не могла шевельнуть громадным языком, – ты делаешь?..

Мама прикрыла ладонью лицо Сабрины.

– Сейчас будет немножко больно. Потерпи. Сделаю укол под кожу.

Так и случилось. Одеревенелая и одурманенная, Сабрина скривилась от короткой вспышки боли. Мама сделала укол.

– Все будет хорошо, – звучал рядом мамин голос, тихий и воркующий. – Немножко потерпи, сейчас отпустит. Чуточку попечет и перестанет.

Сабрина проваливалась все глубже. Но заснуть окончательно так и не смогла.

Она вспоминала короткие кадры увиденного. Враз зафиксированные на миг очнувшимися глазами.

То, как мама оголила тонкий треугольничек лезвия, сверкающий от остроты. Как приблизила его к шее Сабрины. То, как лезвие мелко подрагивало и давало блики.

– Не сглатывай, – злым, сдавленным голосом прошептала мама. – Не сглатывай же.

Сабрина ничего не могла поделать. И мама, похоже, и не обращалась лично к ней. Она склонилась очень близко, были видны ее складки и поры на носу.

То, как мама нащупала что-то на шее Сабрины. Твердый выступающий хрящик. Спустилась ледяным пальцем ниже, придавила, выявляя между податливых плотностей впадинку. Углубление. Зафиксировала вжатым ногтем. Приблизила лезвие к ямке. На секунду замерла, сделала глубокий вдох – и проткнула.

То, как Сабрина ощутила тупое давление. Раздался глухой, едва уловимый хруст. Что-то вгрузло в шею, тонкое и острое. И спустя какое-то время потекло, прямиком к затылку и подушке.