Татьяна Тимирева - Запах вешних вод

Я приезжала ранней весной, никого еще не было из сестер, и мы с бабушкой и папой одни.

Уже начинали течь ручьи, я выходила из дома и смотрела, как текут вешние воды весной.

Может после зимнего города так завораживал тот запах вешних вод!

– Я тебя буду помнить всю жизнь – говорила я этому запаху.

А будучи взрослая все надеялась, что куплю домик в деревне, хоть под дачу

и буду приезжать хотя бы летом.

Был такой домик и не один – но того запаха не было.

Запаха вешних вод, синих бабушкиных глаз, настоящего солнца – никогда больше не было.

Лето пролетало и наступала осень. Я уезжала в город позже всех,

уже кружили желтые листья и начинались дожди.

На конечной остановке меня сажали бабушка или отец, и я ехала одна до города,

следующей конечной остановки и пешком шла домой.

В пятиэтажке, где жили мама с отчимом, никто не выйдет с кухни, по поводу того, что я приехала.

С мамой я боялась поделиться, и ничего рассказать, даже про речку!

– Так и будешь, вся в отца, пьяницу и дурачка в речке сидеть! Ха – ха – ха!

Не нужна она тебе, речка твоя – злостью и насмешками отвечала мама.

Как страшен тон ее голоса, и почему папа стал дурачёк? Я шла в кладовку и пряталась,

дрожа от страха, а в пространстве стояла злоба, оскорбления папы и меня.

Они с отчимом не были пьющими, а так – граненый стаканчик коньяка для отчима, перед сном.

И не считались неблагополучными, и тунеядцами тоже не были –

что так оскорбительно в те, советские времена.

Как так получалось? Работящая и порядочная семья, в которой я жила зимой,

выталкивала меня, маленькую, из моего счастливого, детского мира.

А он, мой мир солнца и речки – еще долго согревал меня осенью.

Вот я бегу по огороду и бултых, с мостика в воду, речка то рядом, чуть ниже на склоне.

Когда бежала, то отбивала все пятки и находилась там весь день,

пока не посинею вся и зубы не застучат. У нас был отдельный мостик,

с двух сторон две большие ивы склонялись над водой.

Я часто находилась там одна, только я, запах реки и мелкие волны,

когда подует ветерок. Моя речка стала моей тайной – она давала столько!

Как первая любовь – простая тайная любовь – моя речка.

Это потом, во взрослости, мы будем вычитывать умные фразы что «надо отпустить обиды,

и «полюбить себя такую, как я есть».

А полюбить себя так трудно, ведь это виновато прошлое, которого, как говорят, уже и нет.

А если и есть, то нечего там делать, ведь надо быть счастливыми сегодня.

Будто бы счастье так хрупко, что стоит вспомнить прошлое и счастье то сбежит.

А оно есть, то прошлое, привет – привет, вот я у тебя и в гостях…

– Садись, ты молодец, ставлю три пятерки! – произнесла учительница русского

и литературы, и прозвенел звонок.

Почему – то запомнились эти "сразу три пятерки" – это я сочинила стихотворение про "Ивы над рекой".

– Вот, три пятерки есть! – бежала я домой. – Теперь мама точно поймет, какая я!

– Мам, я получила три пятерки!

– Не была ты ни в какой школе, врешь ты все! Врет она все! – говорила она важному человеку, захлопывая перед моим носом дверь кухни.

Оттуда пахло жареной картошкой, они сидели с отчимом вдвоем.

– На, ешь вот! – мама выносила мне картошку с огурцом на тарелочке с ихнего стола,

и я ее ела одна в своей комнатке.

Я не могла зайти на кухню, когда они сидели там, хотя меня никто не прогонял.

Это все они, летящие в мой след слова, сначала их даже не слышала

или не верила. Потому, что это моя мама и я ее люблю.

– Дядя Федя очень красивый! – говорила мама не то мне, не то, что – бы ублажить отчима,

который шаркал тапочками по квартире, будто носит их впервые, насвистывал, и всегда молчал.

Стоило ему пройти мимо меня, она начинала ругаться.

– Нечего тут ходить! Ишь, расходился! Иди вон на кухню!

– А ты что встала тут? – со злостью смотрела на меня.

– Мам, я пятерки получила, можно пойду погуляю?

– А мне то что?! – она шла на кухню, оттуда доносилось

– Страшная, худая, девка то, и учиться не будет и работать не будет, как ее отец.

Это про меня? Я недавно приехала от бабушки, после лета, и какая же я худая и страшная? Подхожу к зеркалу, а оттуда смотрит незнакомка, довольно симпатичная девочка,

которая играла на пианино и отлично училась.

А еще стала выше всех мальчиков в классе, когда я так вымахала?

Но это только внешне – дылда то! А внутри я маленькая Танечка, у которой есть личный

детский рай с речкой. Наверно он должен постепенно перейти во взрослый,

но будто утрачивалось что то, на том пути.

С улицы я принесла домой щенка. Он счастливый бегал по квартире, виляя хвостом

и неся в зубах огромный тапочек отчима. Чем – то ему тапочек тот приглянулся,

возможно повышенной вонючестью. Но щенок стал прятаться, когда приходил с работы отчим.

– Он бьет щенка, дядя Федя то! Инвалидом станет щенок! – говорила мне мама.

И однажды я пришла домой, а щенка нет.

– Мам, а где щеночек?

– Дядя Федя увез его далеко в поле, так что не ищи, бесполезно – крикнула с кухни мать.

– Им надо глаза завязывать, а так назад придут – спокойно отвечал ей отчим.

– Но он дорогу не найдет хоть?

– Не найдет. Мама знала, как я жалею животных и мне будет больно,

но будто радовалась, что я невзлюблю отчима.

– Она отца своего любит, а тебя будет ненавидеть, вот увидишь!

А я никого ненавидеть не собиралась, надо жить своей детской жизнью, ведь столько дел. Недавно поступила в музыкальную, а маму лишь поставила перед фактом,

поэтому мне некогда ненавидеть.

Я побежала на вокзал, это три автобусных остановки, а дворами, то ближе.

Села на автобус на конечной, и вышла на следующей конечной – вот и село.

Не заходя в дом, быстро шла по берегу реки, а вот и мой мостик.

Спустилась с крутого обрыва и присела на краю моста.

Ивы мои разрослись, они часто жалели меня, маленькую.

Порой казалось, даже плакали вместе, ну правда!

Я смотрела на воду, будто подставила ей, реке, все, что болело и жду, когда отпустит.

Но сегодня я приехала с вопросом.

– Зачем тогда это все, небо, деревья, если мой щенок погибает в поле?

И почему я такая никчемная, маленькая и ничего не могу сделать сейчас?

А может тогда… утопиться? – мелькнула мысль.

– Эй, кому сказал отец? Ты где, дочь? – раздался голос отца на берегу.

Откуда он узнал, что я приехала, я же в дом не заходила?

Ах, это же село и меня видели в городском автобусе.

А он всегда знал, где меня искать.

– Пап, я хочу утопиться.

– Я знаю, дочь, твой отец тоже приходил на речку маленький.