Этьен Экзольт - Наслаждение

Девушка все так же лежала и казалась почти сонной, потерянной, опустошенной и успокоенной пережитым удовольствием. Не следовало позволять ей больше положенного, но в некоторых случаях чрезмерность признавалась допустимой и даже полезной. Преподававшие мне науку волаптологии признанные светила науки в один голос утверждали наше занятие близким к искусству, требующим от каждого из нас совмещать в себе чувствительность и изобретательность художника с внимательностью и знанием доктора.

В кабинете инженер объяснял Каброссу некие механические секреты, указывая на различные части чертежа.

– Доктор, это поразительно! – он улыбнулся мне как давнему и давно не встречавшемуся другу. – Ваш слуга плавал на канонерках, для которых я разрабатывал систему поршней. Он очень высоко отзывается о лодках. Говорит, что их скорость не раз спасала ему жизнь.

Несколько уязвленный отвлекшимся от меня вниманием, я сообщил ему о великолепном самочувствии супруги, попросил дать ей час на отдых, передал Каброссу саквояж и мы покинули дом инженера.

– Лодки действительно были так хороши? – не удержался я, когда мы выехали за ворота.

– Хуже некуда. – Кабросс хрипло рассмеялся. – У проклятых тварей дважды ломались новые гребные валы прямо во время боя. Но действительно быстрые.

Рассмеявшись, я взмахнул руками в восторженном жесте.

Через пару дней после того я был потревожен посреди дня неожиданным вторжением. Как и в любой день, когда мне не требовалось ехать к пациентке и я мог посвятить время домашней работе, после завтрака я закрылся в кабинете, где привел в порядок некоторые бумаги, составил подробные заметки, уделил немного времени своей научной работе и даже набросал план главы для грядущих мемуаров. Ближе к полудню я уже чувствовал себя уставшим и, согласно собственному обычаю, задремал прямо в кресле, свесив с подлокотников руки, находя умиротворение в едва слышном уличном шуме, прерываемом лишь похотливыми птичьими трелями да воинственными кошачьими воплями.

Грохот телефонного звонка воткнулся в мой сон гневливым клыком. Приоткрыв глаза, я с сомнением смотрел на аппарат, не желая отвечать. Единственной причиной мог быть срочный и неотложный вызов, которого мне хотелось меньше всего. Только мысль о белостенном домике на далеком острове помогла мне преодолеть слабость.

Посетитель представился Иоганном Солмом, химиком со все тех же Аламарских верфей компании «Сторг-Ритген», на которых работал и инженер Аккоре. Именно от его жены я и заполучил своего нового клиента. Подобная ситуация всегда казалась мне удивительной. Практика, подобная моей, имела, к счастью, не меньшее распространение, чем стоматология. Оказавшись в новом городе, я всегда тратил значительную сумму на рекламу, сообщая о своем прибытии и нисколько не опасаясь при этом конкуренции. Опыт убеждал меня в наличии огромного количества факторов, по которым женщины выбирали того или иного волаптолога. Имели значение как профессиональные способность доктора, так и его внешность и даже манера речи, поэтому я всегда пребывал в уверенности, что смогу набрать достаточно количество клиенток для спокойного существования и никогда не обманывался в тех ожиданиях. И все же раз в месяц я повторял объявление во всех местных газетах. Несмотря на это, иногда ко мне приходили клиенты, узнавшие обо мне случайно после нескольких лет моей практики в городе.

Так случилось и с господином Солмом, двадцати пяти лет от роду, высоким и плечистым молодым мужчиной, гладко брившим узкое бледное лицо и коротко стригшим светлые волосы. В ладони его могли бы поместиться две моих, рукопожатие причинило мне боль, а каждый его шаг отзывался неслыханной ранее громкости стоном паркета. Намного проще мог я представить его стоящим на верфи с молотом или клепальной машиной в руках, чем склонившимся над колбами и ретортами в лаборатории, но речь его отличалась учтивой точностью и мягким произношением длинных и сложных в построении фраз, столь приятным для меня, привыкшего к подобному за время учения.

Устроившись в предложенном кресле, пригубив холодное вино, он проследил за вышедшим из кабинета Каброссом, прислушался к его удаляющимся шагам и только тогда обратил ко мне испуганный и умоляющий взор карих глаз, слишком маленьких для огромных над ними густых бровей.

– Доктор, вы должны помочь мне! – он выдохнул то и я понял, что он долго готовился к раздражавшему меня вторжению.

Печально вздохнув неизменной фразе, я покорно улыбнулся ему, открыл журнал и взял в руку перо, приготовившись записывать.

Случай его показался мне любопытным и занимательным. Не далее как месяц назад он женился на девушке, знакомой ему с раннего детства. Так хорошо зная друг друга, они нисколько не сомневались и в счастливой супружеской жизни и, конечно же, сберегли себя. Во всяком случае, девушке это удалось. Сам же Иоганн признался мне как в посещении публичных домов, так и в случайных соитиях во время командировок, но это мало меня интересовало. Жена его, на фотографии выглядевшая девушкой тонкой и хрупкой, слишком серьезной для искреннего влечения к удовольствиям, оставалась невинной и по сей день. Вопреки всем его стараниям, ему никак не удавалось лишить ее девственности. Уже столкнувшись с подобными случаями, я признавал только две причины для них. Для начала я попросил мужчину продемонстрировать мне его член.

– Прямо здесь? – его изумление рассмешило меня.

– Я должен понять все, что имеет отношение к вашему случаю. Размер мужского члена, его длина, толщина, изгиб, выступ головки, все имеет значение. – неосведомленность его позабавила меня. От моих слов щеки его покраснели, как будто он услышал нечто непристойное. Должно быть, он все же мало времени проводил в доках и верфях.

Последовало еще несколько секунд сомнений, но затем он вс же поднялся, расстегнул ширинку и приспустил мне брюки, демонстрируя мне свою мужскую плоть, вполне достаточных размеров, с приятной любой женщине выступающей округлой головкой.

– У вас бывают проблемы с твердостью члена? – я придал себе вид отвлеченной задумчивости, делая быстрые записи в журнале.

– Доктор! – он явно уже жалел, что обратился ко мне. Перо поднялось над бумагой, блеснув затравленным солнцем, пристальный мой взгляд не подразумевал никаких лишних восклицаний.

Если верить ему, то плоть его напрягалась легко и быстро и способна была пребывать в таком состоянии долгое время. В таком случае можно было предположить особую прочность или эластичность плевы, но для понимания того требовалось, конечно же, осмотреть саму девушку.

– Есть способы помочь вам. – я провел пальцами по разлинованной странице. – Имеются особые приспособления, которые надеваются на член и помогают пробить плеву.