Владислав Ситников - Сопричастность. И наестся саранча

И все это благодаря банку, благодаря бессонным ночам Галины и бесконечным хлопотам о том, чтобы он не просто работал, но и по возможности развивался. Она гордилась корреспондентским счетом в одном из старейших банков Америки, на котором неизменно оседала треть банковских активов. На всякий случай. Раздавала клиентам золотые карты Visa, которые после казуса дефолтного года вновь исправно работали благодаря партнерству с крупным банком «СибУрал». Только от биржи и от FOREX, когда о них заговаривал очередной клиент, она старалась держаться подальше, строго-настрого приказав оставшемуся в казначействе покладистому Мирзе заниматься валютой только тогда, когда это нужно для покупки наличности. А нужно это было все чаще и чаще… И главным образом Алику.

Да, за те пару лет, что Галина Борисовна официально считалась главой банка, было сделано все, чтобы стать не хуже, чем другие. Но она прекрасно понимала, что, как бы ей ни хотелось покоя, прозябать в состоянии делового анабиоза, едва достигнув маломальских успехов, все равно долго не получится. Нужно двигаться дальше. Вот только куда? Точно она не знала, но интуитивно всегда находила верное направление. Поэтому от новых клиентов, которые постепенно становились близкими приятелями и знакомыми, не было отбоя.

Конечно, это требовало от Галины постоянного напряжения и порождало массу проблем, одна из которых все чаще не давала ей уснуть. Привлекая деньги, да еще и на столь щедрых условиях, она, как и все отечественные банкиры, панически боялась отдавать их нерадивым заемщикам (сплошь мошенникам) и уж тем более не горела желанием играть в азартные игры с инвестициями, памятуя о нервотрепке 1998 года. Но ведь деньги должны работать! Большинство ее коллег умудрялись начинать собственный бизнес, активно кредитуя его деньгами клиентов. На это у Галины не было ни сил, ни знаний, ни фантазии, а все помыслы Алика сводились к тому, чтобы потратить деньги как можно быстрее и желательно так, чтобы потом никто не нашел их следов. И тогда она вновь вспоминала о сыне. Конечно, он не стремился становиться промышленником и пока что не мог предложить серьезных идей, куда можно вложить оставшиеся после оплаты всех расходов и издержек деньги клиентов. Но тем не менее Давид от природы обладал деловой хваткой и обаянием, которые в будущем могли сильно пригодиться. Главное, чтобы он пошел по нужному ей пути, не сбиваясь на обаяние сомнительных перспектив, которые рисовала перед ним авантюрная фантазия Алика. Вот взять хотя бы тот непонятный конфликт и свалившиеся на него акции сети электронных магазинов. Не нравился ей этот проект, и вдвойне пугал энтузиазм брата, который так рьяно принялся помогать Давиду.

Но ее совета никто уже не спрашивал. Галине оставалось в меру сил и возможностей бороться за влияние на собственного сына и ждать, когда же он наконец наиграется и поймет, что их главное дело – банк. «Надо просто немного подождать. У него вся жизнь впереди…»

Они, как обычно в это время, сидели в небольшой столовой, где помещалось лишь несколько столов, и все сотрудники, вне зависимости от должностей, покорно дожидались своей очереди, чтобы пообедать тем, что приносили из дома или покупали в соседней кулинарии. Для руководства был выделен отдельный неприкасаемый стол, начало сервировки которого стало верным сигналом для остальных, что нужно побыстрее заканчивать немудреную трапезу и постараться не попасться на глаза президенту. За порядком и чистотой следила специально нанятая женщина, которую между собой все называли кухаркой, хотя ничего сложнее кофе она никогда не готовила.

– Давид, ты почему ничего не ешь?

Сын в последние дни был бледным и раздражительным. Галина вошла в столовую как раз в тот момент, когда он, не притронувшись к полной тарелке с едой, о чем-то напряженно говорил с Аликом.

– Что у вас там опять? – Ей определенно не нравились и этот разговор, который мгновенно прервался, стоило ей появиться в дверях, и непривычно настороженное лицо брата. – Что случилось, я спрашиваю?

– Все нормально, – Алик взял Давида под руку и повел в свой кабинет.

Галина, которая едва успела присесть на свой стул, тут же бросила вилку и бросилась вслед за ними.

– Галина Борисовна, вам кофе в кабинет принести? – кухарка замолкла на полуслове, замерев с чайником в руке, после того как поймала на себе резкий взгляд начальницы, похожий на тот, каким смотрит на охотников затравленная волчица, защищающая свое потомство.

Ее интуиция вновь работала в режиме тревоги. Что-то было не так.

Она ворвалась в кабинет Алика и, несмотря на протесты, потребовала рассказать, что происходит.

Никто толком не знал, о чем тогда говорили за закрытыми дверьми. Многие предполагали, а еще больше людей откровенно выдумали обстоятельства, которые так встревожили Алика и стали роковыми для Давида и Галины. Спустя годы точного ответа не знает никто, кроме тех, кто был тогда в кабинете и, разумеется, тех, кто и стал виновником произошедшего. Говорили, что Давид влез в какую-то историю с серьезными людьми, которые не прощали, когда их подводят. Утверждали, что Алик пообещал что-то не менее важным партнерам, но не смог выполнить обещание и тем самым навлек их гнев на племянника.

Несколько недель после этого сотрудники видели Галину Борисовну растерянной и взволнованной. Они часто закрывались с братом в кабинете, и даже самые срочные дела в такие моменты отходили на второй план: заслышав шум голосов, исходивший из-за закрытой двери, никто из сотрудников, даже Татьяна, не решался их потревожить.

Давид в банке почти не появлялся, а Алик приезжал только для того, чтобы переговорить с сестрой, и тут же исчезал.

– Салют! – Мирза, как всегда по утрам, был в приподнятом настроении и уже почти проскочил мимо секретариата, небрежно махнув рукой в сторону болтавших о чем-то женщин, когда его окликнули.

– Мирза! Стой! – Аня, принятая на работу почти одновременно с ним несколько лет назад, внезапно выскочила из-за стола, в спешке ударившись о его край. – Блин! Больно… Ты не знаешь, где главная по хате? – вульгарный юмор был визитной карточкой немолодой секретарши, но сейчас он звучал неуместно и был явно смешан с неподдельным волнением женщины. – Ей с утра все названивают. Она трубку не берет, даже мобильный сбрасывает. Говорят, что-то случилось.

– Я вообще без понятия. Да что могло случиться…

Но безразличная уверенность Мирзы была ошибочной. Ночью Давид оказался в больнице, а Галина Борисовна, не смыкая глаз, провела там весь следующий день, так и не приехав на работу.

Слухи наполнили коридоры банка, но ничего внятного о происходившем не знал никто. Кто-то слышал, что у Давида, который из-за стресса в последние дни неважно себя чувствовал, началось обострение какой-то болезни. Изредка заглядывавшие клиенты из числа знакомых Галины Борисовны что-то знали про экстренные поиски плазмы и срочную операцию. Другие шептались о каком-то ночном происшествии, но точно можно было сказать только одно – дело шло о жизни и смерти. И когда хозяйка банка с растерянным и пустым взглядом спустя пару дней все же пришла на работу, никому из подчиненных и в голову не могло прийти поинтересоваться у нее, что же происходит на самом деле. Ее глаза говорили сами за себя. Она ждала и, судя по всему, ждала чего-то страшного и почти неизбежного. Алика в банке не видели ровно с того момента, когда стало известно о госпитализации Давида. Поговаривали, что его давно нет в стране.