Владислав Ситников - Сопричастность. И наестся саранча

Если поверить в то, что банк со временем почти полностью заменил ей семью, то призванная в тот год под ее знамена молодежь стала чем-то вроде сборного образа самого родного человека, которого надо воспитывать в строгости, публично порицать за неверные поступки и все же беззаветно любить, потакая шалостям и капризам.

Стас долгое время ничего не знал о той трагедии и удивлялся неделовой, в его понимании, манере обхождения Галины Борисовны с подчиненными. Впервые завеса мрачной тайны открылась ему лишь спустя почти полгода после трудоустройства. Придя на работу, он неожиданно столкнулся с атмосферой траура, которая, казалось, вырвалась из души начальницы черным облаком и на сутки окутала коридоры банка.

В тот июльский день руководство, включая их с Пашей непосредственного начальника, появилось в офисе лишь к полудню. Одетая в черное Галина Борисовна их к себе не вызывала и на обеде не появилась. А ближе к концу рабочего дня в столовой накрыли для сотрудников столы с разнообразными закусками, бутербродами, конфетами, фруктами и соками. Эта традиция будет неукоснительно соблюдаться все те годы, что Паша и Стас проработают в банке.

Так постепенно с поминок по несбывшимся мечтам и начиналась история новой жизни Внештрансбанка.

– Официальный представитель Следственного комитета заявил, что обыски и задержания, прошедшие сегодня в Москве, связаны с уголовным делом, возбужденным ранее по подозрению в совершении преступлений, связанных с мошенничеством в особо крупном размере, – мгновеньем позже сухой тон ведущей радионовостей избавился от скучающих официозных ноток и она с радостью сообщила, что в город пришла долгожданная весна.

Для кого-то, судя по новостям, ожидание опьяняющей и всегда скоротечной московской весны сменилось куда как более прозаичным и мучительным ожиданием дальнейшей судьбы, перспективы которой наверняка еще вчера казалась безоблачными и многообещающими, а уже сегодня обернулись необходимостью привыкать к новой, скудной обстановке замкнутого пространства, внутри стен которого буйство долгожданной весны, увы, не имеет никакого значения.

В 2003 году такие новости были в новинку и после эпохи Семибанкирщины и прочей пост-ельцинской боярщины казались равносильными сообщениям о революции.

Той весной Стас и его институтский товарищ Пашка чувствовали себя уже настоящими банкирами, по крайней мере, точно хотели, чтобы именно такое впечатление они производили на окружающих людей, в особенности, разумеется, женского пола.

Однако горделивый ответ на стандартный вопрос о роде занятий порой наталкивался на обескураживающую реакцию.

– Банкир? Так банкир же тот, кто владеет банком. А ты, получается, клерк. – Вот так, по-простому и безобидно, поднаторевшая в особенностях столичных экономических отношений «нулевых» годов тогдашняя посетительница модного кафе разрушила низменные Пашкины планы, первый этап которых состоял в объявлении о престижной профессии.

К сожалению для него, безвестная охотница за перспективными женихами была, конечно, права. Целый год юноши развлекали себя как могли, дополнив традиционные дилинговые забавы, состоявшие из игры в дартс, дегустации низкопробной продукции «Ароматного мира» и прослушивания любимой музыки Мирзы, чем-то отдаленно напоминавшим профессиональную активность. Но несмотря на появление в их каморке модного терминала интернет-торговли, регистрацию на всевозможных биржах и даже аренду рабочего места в мертвецки спокойном зале торгов государственным долгом на ММВБ, они подозревали, что все это – лишь имитация серьезной работы, которая требуется банку и лично Галине Борисовне не больше, чем какая-нибудь реклама кредитных продуктов Внештранса, которую хозяйка могла вообразить в то время лишь в страшном сне. Если бы не случай и не ее пресловутые обширные связи, дилеры-самоучки еще долго продолжали бы поднимать самооценку, тщетно важничая, когда рассказывали о своей работе случайным знакомым. Но все изменилось в одночасье.

Началась эта история с визита в банк давнего знакомого Галины Борисовны, который то ли по своей скупости, то ли по осторожности оставался в категории потенциальных и перспективных клиентов, но никак не переходил в разряд действующих, то есть тех, кто уже внес вклад в копилку семейного предприятия. Возможно, потому, что деньги у него были свои личные, а не казенные.

Артем Алексеевич Кштоянц был, что очевидно, армянином. После этого любые попытки описать его характер, карьеру и даже внешность, наверное, теряют смысл. Он был невысокого роста, носил большие очки и был чем-то похож на филина. Армянского филина средних размеров, который, как казалось банковским клеркам, которые изредка встречали его в коридорах и из чувства такта пытались робко поздороваться, крайне не любит разговаривать, а возможно, просто туговат на ухо.

Тем не менее в кабинете Галины за плотно закрытыми дверями он был разговорчив и все прекрасно слышал.

– Ты пойми, это большие деньги.

– Ой, Артем, я так не люблю этот Форекс, да еще и после истории с ГКО, – Галина поморщилась и мысленно представила себе растерянный взгляд того «козла» в августе 1998 года.

– Да при чем тут Форекс, скажи мне, пожалуйста?! Что ты валишь все в одну кучу: Форекс, ГКО. История с ГКО – дело международного масштаба, – от флегматизма Артема Алексеевича, когда он оставался наедине с доверенным человеком и обсуждал возможную выгодную сделку, не оставалось и следа. Он щедро, не стесняясь, приправлял свою слегка невнятную речь обильной порцией нецензурных выражений и мгновенно багровел. – Дело решенное. Они объявят об объединении компаний, и цена улетит в космос. Главное – успеть, но и не начинать суетиться раньше времени – перед самой сделкой уважаемые люди будут входить в позиции, и для них Рубик организует просадку. От тебя мне нужен инструментарий выхода на рынок и кредит. Ты же знаешь, своих денег у меня мало, а сделка верная. Сама понимаешь, я хочу заработать на старость!

Он всплеснул руками, стараясь подчеркнуть безобидность своих намерений. Галина Борисовна недоверчиво прищурилась, но все равно кивнула в знак согласия: старость – это святое. Впрочем, она, конечно, прекрасно знала – денег у Артема Кштоянца, работавшего в фонде Ходорковского еще в те самые лихие времена, о которых респектабельные нефтяники теперь предпочитали не вспоминать, было очень много даже по меркам самой Галины Борисовны, искренне полагавшей, что денег много никогда не бывает.

Тем не менее что-то здесь было не так. Нет, она, безусловно, верила Кштоянцу, да и кто она такая, чтобы сомневаться в словах людей, сколотивших себе на подобных историях огромные состояния? Но червь сомнения не покидал ее даже после того, как она согласилась с доводами гостя и приступила к обсуждению условий сделки.