Софина Райз - Шоколад с морской солью. Книга II

– Благодарю. Не стоит беспокоиться. Я всего на минуту. Увы, у меня нет времени, даже чтобы выпить воды. Думаю, у нас ещё будет возможность посидеть всем вместе за чашечкой кофе и поговорить. Мне действительно пора идти. А вы с Эмилией приходите завтра к нам в театр ко второй репетиции, в двенадцать. Поработаете вместе с остальными, а после обсудим детали контракта. Не хочу вас обнадёживать, так как при всём моём к вам расположении есть одно НО… Завтра возьмите с собой весь ваш талант, харизму и удачу, так как окончательное решение принимаю не я один. Кроме меня на репетиции будет присутствовать Мигель – наш гениальный скандальный хореограф. На вашем выступлении он не был, а стало быть, не видел вас в деле, к тому же по поводу новичков он рассуждает по большей части предвзято. Не переходя на личности, он требует от танцоров больше, чем они могут дать, и это всегда конфликт, но если вам повезмастерёт то работать с ним очень большая удача. Не обессудьте. На завтрашней репетиции вам придётся понравиться именно ему. Предупреждаю: это не так уж и просто, как бы это помягче сказать, он несколько эксцентричный. Несдержанный то есть, и без экивоков выражает всё, о чём думает, вслух. Он непревзойденный мастер и талантливый хореограф, и к его мнению я всегда прислушиваюсь. Полагаю, что после знакомства с ним вам самим станет понятно о чём это я толкую. В общем, жду вас обоих завтра утром. Репетиция ровно в двенадцать, – повторил Энрике, прощаясь. Он немного лукавил, перекладывая ответственность за выбор танцовщиков в труппу на своего коллегу. Сам-то он давно выбрал Эмилию, но терпеливо ждал.

Случайное знакомство с девушкой состоялось примерно за год до экзамена, когда он приезжал к Флавио Гарсии, чтобы обсудить судьбу своего талантливого танцовщика и одного из бывших выпускников училища, который вёл себя в коллективе несколько агрессивно, а порой открыто саботировал репетиции, опаздывая больше чем на час и не объясняя причин. Рауль должен был исполнять одну из главных ролей в грандиозной постановке «Спящей красавицы», приуроченной к юбилею театра. Поначалу всё шло хорошо, но начиная со второй недели репетиций, юноша начал вести себя неадекватно – дерзил хореографу и спорил с партнёрами, забывал фрагменты своего сольного номера и, казалось, был чем-то сильно встревожен, хотя видимых причин на то у него не было. Желая узнать побольше о том, как Рауль вёл себя во время учёбы, Энрике приехал в балетное училище. Добрался он удивительно быстро, ловко проскочив туннель и не встретив на своём пути ни один запрещающий сигнал светофора. «Редкая удача, не задержался, а наоборот, приехал раньше на полчаса», – удивился Энрике, взглянув на элегантный тёмно-сапфировый циферблат хромированных наручных часов Montblanc. Директора Флавио Гарсии на месте не оказалось, а до встречи оставалось неожиданно много свободного времени, которое чем-то надо было занять. В просторном прямоугольном внутреннем патио строгими рядами росли серебристые акации и сейбы, но утреннее солнце ещё не вошло в зенит и деревья почти не отбрасывали тени. Энрике вяло поднялся со скамейки, на которой в ожидании встречи надеялся немного вздремнуть. Спасаясь от солнца, мужчина проследовал в здание и принялся бесцельно бродить по коридорам, без особого любопытства заглядывая в открытые классы. Внезапно его ушей коснулась психоделическая рок-композиция «Procol Harum», которую он совсем не ожидал услышать в стенах классического учебного заведения. Довольно неожиданный выбор мелодии, – удивился Энрике и, словно завороженный, пошёл в том направлении, откуда доносился звук. Музыка привела его в просторный репетиционный зал, где в сопровождении «A Whiter Shade of Pale» одиноко импровизировала щупленькая невысокая девушка-подросток. Мужчина неслышно остановился у приоткрытой двери и принялся, едва дыша и не выдавая своего присутствия, смотреть сквозь узкую щель. Очарованный и сбитый с толку, он с любопытством всматривался в пластичные лёгкие движения девушки, совершенно не понимая, что именно незнакомка хочет выразить своим танцем. «Невероятно! Она выдаёт эмоции на недосягаемой для обычных людей частоте!» – едва не произнёс вслух зачарованный мистическим танцем мужчина. Тончайший натурализм каждого движения тела в пространстве тускло освещённого зала завораживал природной пластичностью, словно тело её повиновалось движению ветра, а изящные линии рук повторяли динамику ловкого морского спрута на песчаном дне. Порой Энрике казалось, что взмах гибких тонких, но при этом красивых и жилистых ног танцовщицы напоминал ему взмах крыльев, настолько естественно и без капли напряжения она перемещалась с их помощью в пространстве пустого зала и совершала невесомые прыжки. Сама природа сквозь её тело кричала о танце, сливаясь с музыкой в едином взаимном страстном порыве. Даже непредсказуемые скачки ритма «A Whiter Shade of Pale» ничуть не путали движений, – скорее, девушка ими наслаждалась. Подобную эксцентричность, искренность, нежность и чувственность, выраженную в танце, он повстречал в своей жизни впервые. С последними аккордами музыки Энрике незаметно ушёл не желая выдать себя, однако пообещал себе во что бы то ни стало рассмотреть девушку поближе, когда она будет выступать на выпускном экзамене. С этого самого момента его ум всецело захватил неожиданный вопрос – кто эта юная талантливая незнакомка и отчего она настолько печальна. Встретившись наконец с Флавио и подробно расспросив о судьбе Рауля, Энрике не сдержал своего любопытства и вскользь спросил про балерину, импровизирующую под рок-композиции в полном одиночестве. Флавио, поняв, о ком идёт речь, резко изменился в лице. Презрительно скривил свои тонкие сухие губы и нехотя процедил что-то невнятное вроде: «Не обращайте на неё внимания. Это Эмилия – она чокнутая. Точно такая же, как ваш Рауль. Не связывайтесь с ней ни в коем случае. Типичная посредственность с неустойчивой нервной системой и большими амбициями… Не стоит тратить на неё своё время, даже для того, чтобы обсуждать», – грубо окончил разговор директор и предложил гостю ещё чашечку кофе. Энрике более не спрашивал о ней, чувствуя, что в отношениях девушки с директором скрыт давний и, пожалуй, неразрешимый конфликт, а иначе зачем ему так агрессивно реагировать на столь невинный вопрос? Тем более зло высказываться о «посредственности таланта Эмилии», которая выступает техничнее, чем многие из профессиональных балерин его труппы! Эффект слов Флавио произвёл на гостя, вопреки его ожиданиям, совсем противоположный эффект, а интрига ещё сильнее разожгла интерес. Однако девушке оставалось учиться ещё год, и Энрике ушёл, твёрдо намереваясь встретиться с нею позже.