Галина Балабанова - Год Синей Лошади. Рассказы о жизни, счастье и любви, написанные с юмором и от души

– А ты как тут оказался, Алеша? – откинувшись на спинку, прохрипела она. – Я же тебя под матрас положила, или нет… – она стиснула зубы, чтобы не закричать. – Сколько же лет прошло, Алексей? – Она мысленно подсчитала года. – А я все помню, будто вчера. И море, и горы, и тот злополучный вокзал, и жену твою, грымзу проклятую, и детей сопливых, которым твой колченогий папаша носы утирал. И даже цветы, которые ты жене покупал. А мне хоть бы раз, хоть бы розочку… Хотя, вру, было два раза – три дохлых желтых тюльпанчика. А я все терпела, прощала, думала, оценишь, гнездышко для тебя вила, – она обвела глазами комнату, – смотри, сколько всего. И ковры, хрусталь, постельное белье, и с денежками все хорошо. Я не трында какая-нибудь, денежки берегу, копейку к копейке, зря не потрачу. Все по делу, и то оглянусь. Иногда и кофточку хотелось себе прикупить, и туфельки, и юбчонку. А подумаю хорошенько, зачем они мне? Лучше я эти денежки приберегу или в банк под процент положу. Вот так и жила. Вещички носила по несколько лет, а голытьба надо мной потешалась. А мне плевать было. Думала, вот счастье придет, и буду я жить как царица. Однажды шапку тебе норковую по случаю купила, в два раза дешевле, чем в магазине. У девок от зависти аж зубы свело. Только подарить не успела, ушел ты от меня… к грымзе своей. С тех пор в шкафу на полке лежит. Боюсь, как бы моль не проела. Вот, Алексей, какая могла бы быть у тебя жена. Не то что твоя транжира. Вспомни, сколько ты ей денег давал? А она, мотовка, все тут же спускала. Бедный, бедный мой Алексей. Небось, догола тебя, стерва, раздела. – Она съехала с кресла на пол и на четвереньках поползла к окну. – Сейчас еще тебе чего покажу, – отдернув штору, улыбнулась она. – Вот, смотри, какой сундучок. Кованый, толстостенный. – Она сорвала с крючочка замок. – Гляди, тут все, что ты любишь.

Сундук был забит разнообразными бутылками со спиртным. Тут были и коньяк, и виски, и дорогие вина, и элитная водка.

– Видишь, сколько мне надарили? Куда же мне это теперь? – Она подняла глаза к потолку. – Я же теперь, Леша, ничего не пью, кроме валокордина.

Она взяла в руки бутылку… и тут в коридоре раздался звонок. Старушка вздрогнула, и бутылка, выскользнув из рук, ударившись о сундучок, грохнулась на пол. Осколки брызгами разлетелись по изъеденному молью ковру. Старушка стащила с шеи платок и начала лихорадочно вытирать образовавшуюся на ковре лужу.

Звонок прозвенел еще раз, и еще раз, и еще…

Старушка ползала по полу, собирая бутылочные осколки, и трясущейся рукой бросала их в сундучок. Когда все было собрано, за дверью раздался встревоженный голос соседки.

– Валь, ты что ли? – перебравшись в кресло, недовольно проскрипела она.

– Кому ж еще быть, Ираида Андреевна. Конечно же, я.

– Я вроде тебя не звала.

– Да я хотела узнать, все ли у вас в порядке? А то звоню вам, звоню…

– Все хорошо, – притворно зевнула старуха. – Ко мне родственница приехала. Через недельку зайди, думаю, к тому времени выветрится.

– Что выветрится? Не поняла…

– Родственница, говорю, уедет через неделю, – спохватилась старуха, – тогда приходи.

«Откуда у нее родственница?» – удивилась соседка, но зная сварливый характер старушки, допытываться не стала.

Через неделю по сигналу соседки в квартиру, где жила Ираида Андреевна, приехал наряд милиции. Они долго звонили в дверь, стучали, кричали… но ни на звонки, ни на стук, ни на голос никто не отвечал. Пришлось ломать дверь.

Войдя в комнату, стражи порядка увидели следующую картину. В кресле у окна, возвышаясь, словно на троне, сидела покрытая трупными пятнами полуразложившаяся старуха. В кулаке у нее был зажат потертый кошель. На полу валялись коронки, кольца, сережки. В углу, у окна, лежали три небрежно свернутых, проеденных молью ковра, недалеко от сундука – сложенные горкой бутылки.

Когда старушку упаковывали в мешок, из-за пазухи у нее выпал конверт с документами на дом в Подмосковье, несколько драгоценных камней и серебряная цепочка, пропавшая несколько лет назад у той самой соседки.

Я стояла у окна, любуясь кружащимися в хороводе снежинками, и думала о том, где буду встречать Новый год. Тащиться за тридевять земель в шумную компанию, где будут гулять до утра, упиваясь шампанским и прочими горячительными напитками, не хотелось, идти к соседке с целым выводком внуков – тем более. Поразмыслив немного, я решила поехать к троюродной сестре на чисто женскую вечеринку, где можно поболтать, похохотать и получить кучу позитивных эмоций, не напрягаясь, не оправдываясь и не участвуя в идиотских конкурсах, которые до чертиков надоели. Оставалось самое трудное – выбрать достойный наряд. Сестра моя была женщиной стильной, креативной, поэтому не хотелось упасть в грязь лицом, надев на себя какую-нибудь халабуду. Так Ленка называла одежду, которая была ей не по вкусу. Как минимум надо выглядеть не вызывающе, чтобы ничего в моем образе ее не раздражало.

Вытащив из шкафа немногочисленные наряды и перемерив их по нескольку раз, я остановилась на синем гипюровом платье, с которым очень хорошо смотрелись сапфировые сережки и изящная подвеска из белого золота в виде слоника с крохотным брильянтовым глазом.

До праздника оставалось несколько дней. За это время надо было успеть купить продукты, шампанское, новогодние подарки, сходить в салон, сделать маникюр и новую стрижку.

В общем, дел было много, но меня это не напрягало. Походы по магазинам за подарками всегда доставляли мне удовольствие, поэтому я с радостью носилась по городу в поисках нужных и ненужных безделушек, заполнивших прилавки в предновогодние дни. Такая у меня идиотская натура: пока в кошельке шуршат денежки, их непременно надо потратить…

Тридцать первого числа, нагруженная сумками с продуктами и подарками, я отправилась на службу. Время за бабьей болтовней и поеданием торта пролетело незаметно. Когда стрелки на часах подошли к семнадцати тридцати, меня словно ветром сдуло с рабочего места и под дружный гогот подвыпившего коллектива вынесло на улицу, в сверкающий белизной вечер, припасший нам с сестрой немало новогодних сюрпризов.

Забежав по пути в магазин за маслинами и зеленым горошком, счастливая и довольная, я отправилась к Ленке.

Жили мы с сестрой на одной линии метро, так называемой зеленой ветке, только на разных концах. Ехать предстояло не менее часа, без пересадки, поэтому можно было расслабиться и даже немного вздремнуть.

Довольная и счастливая, я плюхнулась на освободившееся место и, уткнувшись в воротник, отправилась в царство Морфея.

Подремывая под стук колес, я мурлыкала себе под нос песню про елочку, и перед глазами у меня попеременно возникали Дед Мороз и его внучка Снегурочка. Правда, Дед Мороз был почему-то без бороды, а Снегурочка – с множеством косичек и в яркой оранжевой тюбетейке.