Нина Кромина - Красная строка. Коллективный сборник №2

Алексей Тетерятников, грузный мужчина в выцветшем на солнце бледно-сером рабочем комбинезоне, торопился домой. Вечерело. «Катюха, наверно, ещё на работе», – подумал, открывая калитку. Встречая хозяина, нетерпеливо и радостно повизгивал Дружок.

– Привет, старина! – потрепал собаку за холку. – Ждёшь, дружище! Сейчас поесть принесу, голодный, поди.

Услышав слово «поесть», пёс завилял хвостом.

На веранде, под козырьком навеса добротного дома в три окна, он отыскал ключ и открыл входную дверь. Дом встретил его запахами свежесваренных щей, томленой картошки с мясом и еле уловимым ароматом любимых духов жены. Алексей растянул рот в довольной улыбке и с наслаждением втянул в себя исходящие из кухни ароматы. Заурчало в животе, и он, осторожно ступая, сделал вперёд несколько шагов. Чёткие рельефные следы на чисто вымытом полу, заставили его вернуться обратно: «Опять Катюшка заругает, что наследил». Он попытался скинуть ботинки, цепляясь задниками за порожек, но их крепко держали на ногах туго завязанные шнурки. Алексей неуклюже наклонился, но внезапная острая боль в пояснице пронзила всё тело. Он упал, подперев спиной тяжёлую деревянную дверь. Боль не отступала, а наоборот усиливалась при любой попытке подняться. «Парализовало! – пронеслось в голове. От этой мысли холодный пот выступил на лбу. – Ещё и пожить-то не успел, всего сорок лет, а уже конец пришёл, – ему стало жаль себя, и он горестно вздохнул. – А кто же дочь учить будет? Жёнушке не вытянуть. Ирке придётся институт бросить, – нахлынули слёзы. – Катя себе другого найдёт. Она красивая и фигурка что надо!..»

– Нет! Не сдаемся! – стиснув зубы, произнёс он, пытаясь снова подняться, но резкая боль заставила снова растянуться на полу. – Беда-то какая, надорвался! Будь она неладна эта работа! Каждый день до глубокой ночи пахали, чтобы успеть вовремя зерно в землицу бросить. Не поберёгся, а помирать, как не хочется… Господи, – взмолился он, подняв глаза к небу, голубеющему за окном, – помоги! Никак нельзя мне помирать, ещё дела на Земле не закончил! Ты, уж оставь меня здесь!..

В это время хлопнула калитка, и раздался радостный лай собаки.

– Катя пришла. Слава Богу, что живым застала! – обрадовался Алексей. – Попрощаться хоть успею.

***

«Алёшка уже дома», – подумала Катя, увидев следы ботинок на крыльце. – Опять наследил. Сколько раз ему говорила, чтобы разувался на ступеньках!

Катя торкнула дверь, но та не открылась. Нажала посильнее и услышала слабый голос мужа:

– Катюха, это я тут лежу.

– Ты чего разлёгся? – удивилась она. – Никак напился?! Вставай немедленно! – и со злостью снова толкнула дверь.

– Катя, жена моя! Не толкай больше. Помираю я! Паралич меня разбил.

– Какой паралич?! Ты что болтаешь! Пить меньше надо! Отползи от двери!

– Так я же и говорю, что пошевелиться не могу, руки и ноги отнялись. Зови скорее доктора!

Врач пришла быстро. Вдвоём с Катей они с трудом приоткрыли дверь и влезли в образовавшуюся щель. Александра Михайловна сразу поняла всё. Кое-как дотянулась до чемоданчика, оставленного на крыльце, достала шприцы, ампулы… Ловким движением сделала несколько уколов.

– Сейчас полегчает, – и, посмотрев на плачущую Катю, спрятав улыбку в уголках губ, добавила, – жить будет. Остеохондроз, нерв защемился, от него не умирают. На пару-тройку дней заберу его в амбулаторию. Пусть полежит, полечу, – она призадумалась. – На носилки мы его не сможем положить… Готовьте одеяло да зовите соседей, покрепче которые. Под сто килограмм муженёк, наверное, будет.

Вскоре пришли соседские мужики. Переложили Алексея на одеяло и осторожно понесли его на край села.

Стемнело. В хатах зажглись первые огоньки. Село готовилось ко сну. Во дворах слышались вздохи животных, грубые окрики хозяев, гремели задвижки различных запоров. Улица опустела. Только у одной хаты беседовали припозднившиеся соседки.

– Глянь, Петровна! Лёньку Тетерятника на одеяле понесли, – зашептала одна, внимательно вглядываясь вслед идущей процессии.

– Не может быть! Он же молодой, – удивилась другая.

– И молодые нонче помирают. Жизнь кака сейчас!

– Ой-ё-ёй! Жалко-то как! Помер значить…

А наутро всё село уже знало, что Алексей Тетерятников умер. Управившись с делами сельчане, как подобает в таких случаях, собрались на площадке у магазина. Стоящие кучкой женщины, сплетничали. Чуть поодаль курили мужчины, искоса поглядывая на жён, обсуждали нынешнюю жизнь.

– Вот, живёшь, суетишься, а потом – бац и нет тебя! – вздохнул Федька Косой.

– Не говори, Федька, – вступил в разговор Семён Решетников, мужчина серьёзный и немногословный. – Всё чего-то нам мало, не хватает, жилы рвём. А кому наше добро нужно?! Дети в город уехали, у них там другая жизнь. Приезжают редко, да и внуков почти не видим, – он сокрушённо покачал головой. – Вот и Алексей, видно, тоже надорвался. Трудолюбивый мужик был. Для семьи жил, всё в дом тащил. Что они теперь, горемычные, без него делать-то будут…

– Всё хапаем, – добавил кто-то из толпы. – А нам-то и надо два метра земли.

– Бога забыли! Законы его попрали, жить малым разучились, – тут уже присоединилась к разговору Татьяна, Федькина жена, женщина богомольная и тихая. – А раньше люди добрее были, миром жили и друг другу во всем помогали. Последним куском делились.

– И то правда. А нам сейчас машины подавай, да чтоб круче, чем у соседа! А дом – двухэтажный, да под красной крышей и чтоб кричал всем видом о богатстве хозяина. Бахвальство одно! Обмельчал народ. Ох, обмельчал! – покачала головой Серафима Петровна, учительница начальных классов. – Доброты да человечности в нас мало осталось. Все за богатством погнались да за вольготной жизнью…

– Смотрите, Катька идёт! – толкнула Петровну Танька Пегова. – Видно, в город собралась, гроб заказывать.

– Вот беда, так беда! – вздохнула Петровна. Как жить-то теперь будет?! Ведь он у неё добытчик был, непьющий и зарабатывал много.

– Как сыр в масле каталась, – добавила Ришетничиха. – Теперь лямку потянет!

– Да она смазливая, замуж быстро выскочит, – съехидничала Ганька.

В это время Алексей Тетерятников уговаривал доктора:

– Александра Михайловна, отпусти домой. Мне полегчало, а уколы жена сделает. Она умеет. Что мне здесь лежать?! Дома-то лучше. Как говорится и родные стены помогают.

– Может, ещё денёк побудешь? Электрофорез сделаем. Понаблюдаю, а то повернешься неуклюже, и опять придётся мужикам тебя на одеяле нести.

– Нет, я домой! Жена перепуганная, наверное, переживает, плачет. Вы на листочке напишите, какие лекарства нужны. Обещаю, что лежать буду, – и добавил:

– Уж Катюха за этим проследит. Спуску не даст!