Алексей Ефремов - Учебка-2, или Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся!

– Хер как хер…

А низ моего живота сковал подкативший приступ неудержимого хохота. Хусанов же, опустив руки по швам и предоставив нам полную свободу осмотра своей реликвии, продолжал смотреть в потолок, демонстрируя всем своим видом целомудренную покорность. Интересно, что он думал в этот момент о двух странных русских сержантах, проявивших вдруг неожиданно глубокий интерес к его скромному азиатскому достоинству. Со стороны мы, возможно, напоминали добрых военных урологов, проявляющих трогательную заботу о подчиненном. Прошло несколько мгновений, надежда на чудо улетучивалась, а Серега уже наливался малиновым гневом.

– Ах ты, гнида! Ты что же, гад, наобещал, а теперь нам с сержантом Ереминым своим хреном копченым в лицо тычешь?

И так и не распознав до конца загадочной русской души, Хусанов с тихим стоном стек на пол по наклонной дверце оружейного шкафа. Я же уже заваливался с лавки на пол, не в силах больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания, краем слезящегося глаза заметив, как присоединяется ко мне согнувшийся пополам Серега, загоняя приходящего в себя узбека в полную прострацию.

Через два дня в дивизию приехал командующий округом. Казармы надраили, полы натерли, в санчасти выдали новую робу. В столовой на один день заменили посуду новой, невиданной доселе, пластмассовой. Наряд же обрядили в фартуки и колпаки. В первой показательной батарее все выровняли по нитке, отбили кромки и подушки и спали на табуретках и полу на случай внезапного появления высоких гостей. После завтрака личный состав разогнали по окрестным лесам, дабы бедолаги курсанты не шокировали своим видом пекущееся об их счастливой службе начальство. Оставили только подготовленный и соответственно снаряженный минимум.

Генерал заехал днем и пробыл совсем недолго, получив заверения, что личный состав усиленно занимается в поле, согласно плану мероприятий.

А еще через день, около двенадцати ночи, когда я как всегда возился со своим взводом, ко мне подбежал дневальный:

– Товарищ сержант, вас старший лейтенант Круглов требует.

– Где он?

– В ленкомнате сидит.

Захожу в ленкомнату.

– Вызывали, товарищ старший лейтенант?

Круглов вальяжно развалился на табурете, из-под стола торчат надраенные хромачи, фура сдвинута по-дембельски, на затылок.

– Ты журнал по боевой подготовке заполнил?

– Я уже докладывал: больше половины взвода в командировке на сенокосе, шестеро на развертывании, двое в санчасти…

Заполнение журнала требует точных личных данных по каждому бойцу, взятых из документов, которые у них на руках, – то есть номера военных и комсомольских билетов, оружия, противогаза и т. д.

– Слушай, Еремин… – прерывает меня Круглов. – Ты что думаешь, я не вырублю тебя с двух ударов?

Вопрос, конечно, интересный. Честно говоря, я об этом совершенно не думал. На секунду мелькает мысль – почему именно с двух, откуда такая цифра, чего ж не с одного? Круглов довольно ухмыляется, наслаждаясь собственным превосходством. Я же держу паузу, старательно наливая лицо откровенной тупостью, со стороны, наверное, напоминая в этот момент приветливого дегенерата.

– Думаю, что нет, товарищ старший лейтенант, – старательно выговариваю я каждое слово, придавая интонации дебильноватый оттенок. – Согласно приказам министра обороны 025 и 0100, доведенным до нас начальником политотдела дивизии, в стране в настоящее время развернулась бескомпромиссная борьба с неуставными отношениями среди военнослужащих…

Круглов, классический белокожий голубоглазый блондин, начинает розоветь бесформенными, многочисленными пятнами от шеи до ушей.

– Пошел на хуй отсюда… – растягивает он слова, с трудом сдерживая закипающую ярость.

На хуй так на хуй, меня уговаривать не надо. Как с ним дальше служить? Что теперь будет?..

На следующий день неожиданно уехал Малыш. Он отыскал меня в курилке.

– Леха, у тебя деньги есть?

– Тебе зачем?

– В Москву еду.

Кто-то за него конкретно похлопотал, и его забирают служить в спортроту в Лефортово. Будет бороться за ЦСКА. Отдаю ему последний трояк, мы обнимаемся. Жалко, хороший парень, единственный приличный москвич, шпана арбатская. Где мы теперь чай пить будем? Тогда я еще не знал, что с Малышом мне предстоит пересечься еще не раз.

А еще через день меня вызвали к командиру дивизиона. Вернее, командир был в отпуске, и за него сейчас его заместитель, майор Петров. Я спускался по лестнице на первый этаж, где располагался штаб дивизиона и мучительно ломал голову, по кой хрен я ему понадобился? Коротко стучу в дверь.

– Разрешите, товарищ майор?

– Заходи.

Петров сидит за столом и что-то пишет. Ожидать от него можно все что угодно.

– Сержант Еремин по вашему приказанию прибыл.

– Как служба, Еремин?

– Да не жалуюсь…

Петров отрывается от бумаг и строго смотрит своими пронзительными черными глазами. Я невольно съеживаюсь.

– А вот на тебя жалуются. Что у тебя там с Кругловым?

Вот оно что. Взводный, исчерпав все ресурсы, просто тупо настучал.

– Да не понимаем мы друг друга, товарищ майор. Психологическая несовместимость, в общем.

Майор смотрит с интересом и совсем не враждебно.

– А сколько тебе лет, сержант?

К чему это он? Отвечаю настороженно:

– Двадцать три, товарищ майор.

– Ну, так ты уже старый. Тебе уж служить не положено.

Я неуверенно жму плечами, не зная, как комментировать данное умозаключение. В общем-то я не против.

– Слушай, может тебя в тренажеристы перевести?

Совершенно неожиданное предложение. Взвод тренажеристов состоял из восьми человек под командованием прапорщика Шикова, раздолбая и пьяницы. Тренажер – комплекс аппаратуры, имитирующей пульт управления реактивным противотанковым снарядом, который монтировался в КУНГе на базе ЗИЛ-157. Тренажерист – специалист, способный подключить, настроить, развернуть в поле, отремонтировать тренажер, обучить на нем курсантов, и к тому же водитель категории «С». Я не обладал ни одним из этих достоинств, хотя теоретически подходил, имея все-таки высшее техническое образование и реальные водительские права, хоть и категории «В». А вообще, настоящих специалистов во взводе было двое-трое, остальные блатные, оставленные здесь служить по чьей-то высокой просьбе, а также нужные люди, занимающие должности, не предусмотренные батарейным штатом. То есть писарь – делопроизводитель, командирский водила, тот же Большой, как перспективный спортсмен, и другие. Я даже растерялся, так как плохо представлял, что нужно будет делать, и поэтому сомневался, справлюсь ли.

– Ладно, иди, думай, – вполне дружелюбно закончил беседу майор.

Метнув руку к пилотке и крутанувшись на каблуках, я в задумчивости покинул территорию штаба дивизиона. Уже оказавшись в расположении первой батареи, где собственно и базировался штаб, краем уха уловил, как в канцелярии замполит дивизиона майор Мизин лишал очередного молодого сержанта иллюзий по поводу изворотливости его микродембельского ума: