Вячеслав Гуревич - Мемуары шпионской юности

Мы спустились по лестнице, мы зашли за угол, мы в метрах от двери с надписью «Ladies», откуда выпархивает крупная мулатка: последний испытывающий взгляд в зеркальце, вежливая улыбочка, ослепительные белые зубы, будем надеяться, что она меня не запомнит. Все, исчезла за поворотом, мы одни – я толкаю дверь, я затаскиваю Анечку вовнутрь и толкаю ее к стене, и мои губы пробегают по ее горящей щеке… ожог.

И обжигаю ее ушко дыханием.

Моя левая рука скользит по ее спине мягко, но настойчиво – тепло – теплее – задержись на шее – тормози, слишком далеко зашел – в этом вся фишка, не заходить далеко…

Стоп.

Правая рука на верхнем бедре – тепло – тормози, мать твою!

Стоп.

На бумаге это звучит, как первый день в школе комбайнеров.

Но на самом деле все наоборот, ее маленькие твердые грудки упираются мне в грудь, искры летят, прикрой глаза, надвинь шлем, но нет, тут и там сварочные дуги приваривают нас друг к другу, и сердца наши бьются, как отбойные молотки.

Я закрываю глаза и вдыхаю ее волосы – слишком сильные духи, ничего страшного, я куплю ей что-нибудь нежнее Гермес Жан Пату whatever.

– I’ll take care of you, – шепчу я, полностью ошарашенный тем, что не могу от нее оторваться вопреки всем правилам безопасности, не можем же мы столько стоять в женском туалете, лишь бы на русский не сбиться. – Я для тебя сделаю все. Позвони мне…

Я креплю клейкую этикетку с номером телефона внутри ее колготок. Порвутся, новые купим.

– Я бы не квалифицировал происшедшее как насилие, Джош.

Лицо JC перекошено, глаза как тарелки, дышит тяжело, как рыба. Может, таблетки какие дать?

– Тебе вообще сейчас нужно скрыться, исчезнуть, с глаз моих долой, ненормальный русский секс-маньяк! Как тебя с твоей мафией пустили в страну… Он бы не квалифицировал! Полиции будешь рассказывать, когда она подаст на тебя в суд.

– Да никуда она не подаст. Это только в твоей Плющихе это насилие. Во всем остальном мире это считается «оказать знаки внимания».

– В полиции будешь свои дикарские обычаи описывать.

– Ладно, позвони своим дружкам и скажи, чтобы они стерли все упоминания Льюиса Кауфмана.

– Уже стерли. Что ты думал.

– Ну и чего ты расстраиваешься? По мне, так это фифти-фифти. Или она позвонит, или нет.

– Речь идет об обвинениях.

– Не выдумывай. И вообще, хватит ходить туда-сюда. Тоже мне Ленин в камере. – Я выдерживаю паузу. – Давай поговорим о вещах более интересных. А) Она позвонила. Если меня нет дома, то звонок поступит в телефонную службу, так что ей придется оставить свой номер, но она этого НЕ сделает, так что она позвонит снова – или не позвонит. Мы не продумали этот вариант как следует.

– Контакт не был предусмотрен! Ты якобы читаешь мысли, фрик русский! Тебе не полагается насиловать секретарш!

– Ну вот, опять расшумелся. Короче, если она позвонит, то мой друг JC мало-мало помогать , так? Подготовить место встречи…

– Ты совсем ненормальный. Я тебя знать не желаю, чертов русский лунатик. Иди трахай Эдит.

– Пройдет много лет, JC, и ты скажешь себе: «У меня был шанс завербовать советского дипломата – неважно, что она в самом низу табеля о рангах» – и ты почувствуешь себя самым тупым црушником в истории.

Я выдерживаю паузу и пожимаю плечами.

– ОК, как знаешь, но по крайней мере помоги мне советом: кому мне лучше предложить ее, Моссаду или МИ-6? Ты думаешь, они станут разбираться, как я добился ее благосклонности? Я могу добавить твою фамилию под рубрикой «Автор выражает признательность…»

– Дешевый сарказм тебе не поможет, – устало пробормотал JC. – Ты имеешь какое-нибудь представление о том, сколько опыта и знаний требуется для того, чтобы завербовать иностранца? Удвой цифру для советского и утрой для дипломата.

– Я сказал, что я собираюсь ее вербовать?

– А что ты еще собираешься? Предложить ей руку и сердце?

– Я не так выразился. Ты прав в смысле, что у меня действительно нет ни знаний, ни навыков, ни опыта – я даже ее кошку не смог бы завербовать. Но моя цель – помочь ей завербовать меня .

Расшумелся, расшумелся… какая полиция, какая секс-атака. Вот ведь что Харварды с людьми делают. Или Колумбийский – один хрен.

Если бы он успокоился, я бы мог объяснить ему, что да, я пошел ва-банк. Потому что девочка действительно теперь приплыла. По правилам она должна доложить о нашем контакте в консульскую визовую службу, и ее посадят на первый рейс в Москву.

Так что к прошлому возврата нет. Если она не позвонит, это означает, что она сидит рыдает на папиной даче. Но если она позвонит, это означает, что КГБ решило вступить в игру.

Да знает он все это. Он просто переволновался. Тургеневская девушка. Совсем мужику в этом Колумбийском яйца отбили.

Двадцать пять форм о неразглашении . Господи, не дай ей забыть про них.

Прошла неделя. У JC нашелся друган, который пустил меня в свой домик (townhouse) в Джорджтауне, пустующий ввиду подготовки к евроремонту: вода только холодная, туалет смывает неуверенно, листок с планом розеток – какие не включать одновременно, чтобы не было замыкания. Короче, менять нужно все , но мне это пофиг. И не на такие картошки совейских студентов посылали. Главное – до центра можно пешком. Хотя метро в Джорджтауне нет, говорят – так задумано. Чтобы всякая шелупонь просто так не ездила.

Аня не звонит. Как там дела в Кратове, Анечка, или где вы там элитно дачуете? Дождь поливает, охота отменяется, папа с расстройства нажирается, ходит взад-вперед по веранде и бурчит о том, как он поедет и разберется с пиндосской сволочью. Брр… баюс , баюс . Мама уже позвонила насчет работы, устроить тебя училкой в местную ШРМ для слесарей-фрезеровщиков? Куда еще?

Или она еще не решила (сь).

Да как она посмела не поддаться на мои уловки опытного соблазнителя (Казановский универ, красный диплом). КГБ испугалась, подумаешь. Ее молчание наносит сокрушительный удар по моей сексуальной самооценке.

Ладно, всех не соблазнишь. Но сдаваться рано. Что-то случилось в женском туалете Факландского посольства. Просто она растеряна. И кто бы на ее месте не растерялся: живешь себе, про скейтборды переводишь, и вдруг ба-бах! Такие паруса, и все алые! И на каждом череп и кости! Мечты и кошмары, все в одном флаконе! (Я в роли Мечты; думаю, вы поняли.)

Пора форсировать события.

Но одному мне не справиться.

Эй, JC: ты можешь хотя бы узнать, где она живет?

Вот же русский дурак, оглушенный своим собственным тестостероном: мог бы и сам разузнать вместо того, чтобы волосы нюхать.

У посольства есть дом на Висконсин-авеню. В конце рабочего дня нижние ранги – секретарши и прочие – загружаются в автобус и отправляются на Висконсин. От двери в дверь.