Катерина Гашева - Штабная

© Катерина Гашева, 2021

ISBN 978-5-0055-5421-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Катерина ГАШЕВА родилась в Перми в 1990 году. Окончила психологический факультет, работала на детском телефоне доверия. В четырнадцать лет стала лауреатом «Илья-премии». Годом позже заявила себя как прозаик с повестью «Они держались за руки и шли».

С 2009 года Катерина неоднократно участвовала в Форуме молодых писателей России, входила в лонг и шорт листы престижных литературных премий, печаталась в литературных журналах. В 2019 году в рамках литературного фестиваля «Компрос» вышла книга рассказов «Первая линия».

Повесть «Штабная» – первая часть трилогии «Декларация прав героя». Действие происходит в вымышленной стране, однако все подробности жизни в ней реалистичны и конкретны: выходят журналы, работают аптеки и рынки, во дворах играют дети, функционируют военные штабы… Правда, уже много лет в стране идёт гражданская война, но кто с кем воюет и за что – уже непонятно, словно это война с «условным противником».

Повесть входила в шорт лист премии «Дебют» в номинации «Фантастика».

– Знаешь, что я тебе скажу, дезертиры – они не по лесам прячутся, дезертиры по штабам отсиживаются, – сказал Плотва. Он раскачивался на стуле и хлебал пиво.

Его слушали вполуха, а Плотва все распалялся.

– Скоро стул не выдержит, – предупредил Марк.

Стальной полумрак кис под потолком. «Утром снова в казарму», – думал Влад. Ему было одновременно и весело, и тоскливо с ребятами. Хотелось горланить песни, танцевать, ржать без умолку, и, где-то глубоко в голове, зудело желание остаться одному, закрыть глаза.

– Эй! Кислятина! Хоре киснуть! – закричал Плотва и упал со стула.

– Не выдержал, – подытожил Марк.

Влад кинулся поднимать приятеля, и они устроили веселый поединок на отломанных ножках. Вечер был спасен.

Около полуночи они вывалились в пешеходной зоне рядом с любимой пивной. Город Макаров еще не спал, да и кто спит, когда на дворе лето, война и праздник первенства?

Влад хотел что-то сказать, но Марк вдруг крикнул оглушительно и звонко:

– Смотри, крыса идет!

– Крыса! – подхватили еще голоса.

Она шла по обочине. На ней была серая форма, и вся она была невысокая, сутулая, руку постоянно держала в кармане. И не оглянулась, даже шаг не ускорила.

Марк засвистел ей вслед.

– Чертовы штабные! Пойдем убьем их всех! Зарррэжем! – Плотва хотел было кинуться вслед за девушкой, но Влад сильно сжал его локоть.

Машка свернула в подворотню и исчезла. «В левом кармане, – твердила она про себя, – в правом кармане…» Это было ее заклинание, технология, – правого кармана у форменной рубашки просто не было.

Боевые офицеры давно скрылись из виду, а она все не могла прийти в себя. Пьяные офицеры – жалкое зрелище, им все время нужен враг, они его ищут и находят. Без врага им скучно.

– Тю! – орал Плотва, – как вы думаете, дорогие друзья, куда поперлась наша маленькая мышка? А? Куда это она пошла, тварь такая? С кем это она там спит, а?

– А тебе чё? – поддел Марк, – Завидно?

– Разумеется! Почему это она пренебрегает боевым офицером? Меня, может, скоро убьют (у офицера Кирилла Плотвинина была любимая формулировка: «Милая, пошли со мной, меня, может, завтра убьют»).

Марк хмыкнул. Влад курил, осыпая асфальт пеплом с золотыми искрами.

Лето было не жарким, но и дожди не шли, ночи стояли стерильные, как скальпели хирурга.

Далеко, где-то в другом районе, завыла сирена. Влад не обратил внимания. Если не по всему городу, то и заморачиваться не стоит. Он почему-то вспомнил, как пару месяцев назад обычно молчаливый Марк спросил его:

– Влад, у тебя какая вера?

– Третья неполная по тестам, – пожал плечами Влад.

– А у меня четвертая, а у Плотвы пятая, но этого все равно недостаточно.

Потом он долго катал по столу шарик от подшипника, и только когда шарик с грохотом упал на пол, стал рассказывать.

– Говорят, оружие четвертого поколения может переломить, наконец, ход нашей войнушки, ребята. Но использовать его можно только один раз. Потому что оператор умирает, а оператор должен иметь седьмое чувство и восьмую веру.

– Брешешь, таких не бывает.

– В том-то и дело. А, ладно, – Марк махнул рукой, – я просто думал, вот если бы мне эту хрень в руки.

– Ага, и Плотве.

Тут вошел Плотва в полотенце на бедрах, его опять осенило. Чем, Влад не помнил, наверняка что-то про девок.

Штаб расквартированных в Макарове войск располагался в брошенном гипермаркете. Большая часть огромных витринных стекол не уцелела, по этажам гулял ветер. Пахло сыростью и, почему-то, мелом. Машка попала сюда в числе первых. Свет прожекторов, манекены в лохмотьях, пулевые отметины на стенах, – все это выглядело, как дурная декорация или памятник боевым действиям.

Штабные принесли сюда запах бумаги, клея и бюрократии. Машке отдали бывший салон красоты. И она каждый день пробегала бесконечный коридор и холл, заросший цветами. Цветы росли почти без света. Они тянули вверх белесые тощие ростки.

Машка зашла в свой кабинет, прикрыла дверь и перевела дух. Здесь сохранились парикмахерские кресла и зеркала в человеческий рост.

Не зажигая света, Машка прошла к своему креслу и села, закрыла глаза. И тут же ощутила, как маленькие коготки цепляются за рукав.

– У-у, морда, опять клетку открыл, зараза такая!

На плечо ей взобрался светло-рыжий крысенок.

– Есть хочешь, маленький? Вижу. Ну, сейчас.

Машка встала, вынула из шкафчика блюдце с отбитым краешком. Крысенок сидел на плече, свесив розовый хвост.

В дверь требовательно постучали.

– Маша, Маша, ты здесь? Маша, открой!

– Заходи, Павел, – сказала Машка, не оборачиваясь.

Крысенок требовательно зацокал, залез ей на голову и стал смотреть на дверь, он даже встал на задние лапки.

В дверь протиснулся взъерошенный парень.

– Паша, ты считаешь, что после десяти вечера можно не соблюдать субординацию?

Павел растерялся. Он смотрел на ее худую спину, а на него смотрел крысенок.

Потом все изменилось, он подтянулся, скользнул руками по форме, убедился, что все в порядке.

– Разрешите обратиться.

– Обращайся.

Она обернулась, сняла с головы крысенка, посадила его к блюдцу и улыбнулась.

– Маша, ты меня напугала. Субординация…

Он тоже улыбнулся и расслабился. Форма снова висела на нем, как на вешалке.

– Садись давай.

– Крысенок у тебя миленький.

– Ты уже говорил. Хочешь чаю?

– У тебя есть чай? Маш, я просто поражаюсь, как ты умеешь устроиться! Я вот, когда наш мир рухнул…

– Паша, – она погладила крысенка по спинке, – я же тебе говорила, мир не рухнул. Мир вообще не рушится никогда. Он просто выкидывает кое-что за ненадобностью. А чай мне один подарил… один молодой командир, с разбитой головой.