Сергей Кобозев - Ты же знаешь

– «Адмирал. Последний герой», – отозвался с доброй улыбкою мальчик. – Старый бренд от Сержио Неро. Древесно-пряная композиция. – Мечтательно втянул в себя воздух. – Верхняя нота изумительно раскрывается фруктово-цитрусовым сочетанием: яркий лимон, дымный бергамот, спелая слива и кисло-сладкое яблоко. Но через пару минут их постепенно сменяет главная – средняя – нота, пряное «сердце» парфюма: гвоздика, корица и благородное красное дерево. А по истечении нескольких часов на коже остаётся очень стойкая нижняя нота: дурманящая ваниль, тяжёлый «лесной» ветивер, смолисто-бальзамический кедр и ненавязчивый сандал… Да…

От такого соблазнительного описания пахучих веществ в животе у неё сдавленно забурчало.

– Ладно… – встрепенулась она, положив на живот руку. – Фронт работы на сегодня таков. Прежде всего надо разобраться с обоями. Я планирую управиться к трём-четырём часам дня – за это время желательно оклеить и «зал», и «прихожку». Вот. А затем (если, конечно, всё пойдёт по задуманному плану) нужно будет съездить на Второй Брянск за линолеумом…

– За линолеумом? – обалдел «парфюмер».

– Да, и гардиной в том числе… – взмахнула она указательным пальцем. – Вот. Ну а дальше дело за малым: расстелем линолеум, подрежем и – если останется время – начнём перетаскивать мебель. – Капризно нахмурила брови. – Сегодня же хочу заселиться обратно!.. Впрочем, на том ваша миссия и заканчивается: мебель-то мы всё равно не подымем, так что буду опять искать мужиков… – Постучала ногтём по голой коленке. – Вот такие, мой друг, пироги…

Поджав губы, помощник надолго ушёл в сокровенные думы. Похоже, такой плотный график никак не входил в его «звёздные» планы!

– Что ж, весьма и весьма разлюбезно, – очнулся он наконец. – Как скажете, так и будет… – Ободряюще ей улыбнулся: – Не переживайте, всё сделаем мигом!

Она опять засмеялась – подобный оптимистичный подход в самый раз придавал вдохновения. М-да, с Серёжей было легко…

И как же всё-таки иронично их дразнила судьба! Они знали друг друга ещё с две тысячи шестнадцатого года – больше трёх лет Серёженька был для неё безликим, «аморфным» соседом-фантомом (с комнатой строго напротив). За всё это странное однообразное время их соседское «общение» сводилось лишь к скупому, недружелюбному «здрасьте». К тому же её первое впечатление о мальчике было совершенно отвратным – он казался чрезвычайно высокомерным, пафосным и немножечко чокнутым эгоистом, лишённым малейшей эмпатии. Вечно угрюмый, вечно загруженный, вечно оторванный от реальности, молодой человек бессознательно походил то на забытого всеми поэта, то на голливудского аутсайдера, то на редкого исполнителя ретро FM…

А потом наступил девятнадцатый год, и тогда в её жизнь пришли перипетии. Сперва она переехала к мужу, затем – забеременела, а затем – снова вернулась домой в родную общагу (одна, но с очень красивым животиком). В общем, Фортуна преподносила какие-то странные новшества… А вскоре на их этаже оборвало люминесцентную лампу – прямо в промежутке между её и Серёжиной «хатами». И вот тогда – благодаря разбитой вдребезги лампе! – они наконец-таки стали общаться (ведь им поневоле пришлось действовать сообща, устраняя лихие последствия «драмы»). К её величайшему изумлению, у них оказалось немало схожих наклонностей: оба вежливые и общительные, оба заядлые книголюбы, оба поклонники оккультизма (Серёжа гадал на Таро, она составляла прогнозы), оба веровали в Бога, оба разочаровались в церкви, оба потеряли веру в людей, оба заработали депрессивное расстройство, оба пытались покончить с собой, оба разругались со своими родными, оба были мечтатели, оба лукавые, оба искали настоящих друзей… Но самым большим открытием для неё стала главная тайна соседа: это был нищий поэт и писатель, который постоянно совершенствовал своё ремесло. Короче говоря, новые впечатления были получены ей под завязку (с кем, с кем, а с издателями книг она ещё никогда не общалась!)…

Но их приятельские отношения длились недолго: хозяйка апартаментов, где проживал горе-писатель (причём это была его родная сестра), продала чёртову комнату, так что Серёженьке поспешно пришлось выметаться. В Брянске его не было видно около года (как оказалось, весь этот скрытый «инкубационный» период он провёл на сельских просторах, горюя по любимой общаге). К этому времени она уже родила свою девочку. Но словно по иронии судьбы вскоре ей тоже пришлось перебраться в деревню: потребовался ежедневный уход за разбитой инсультом бабулей… Ну а дальше на планету обрушилась пандемия ковида…

И вот, пришло долгожданное лето двадцатого года. Люди постепенно выходили из карантина. Она благополучно вернулась на «Командор» с подросшей годовалой малюткой (бабушка, слава Богу, поправилась окончательно). И тут её настигла грандиозная новость: после долгих скитаний и странствий в общагу приехал местный Есенин! (Каким-то фантастическим, лишь ему одному известным образом Серёжа сумел перебраться на третий этаж, выпустил новый роман, и его не сожрала «корона». ) Но, к сожалению, их прежняя дружба угасла по полной программе – на смену живому тёплому общению опять пришла холодная отчуждённость. Что-то обернулось не так, что-то было утеряно…

Полетели привычно деньки. Лето сменила тёплая осень, а вместе с ней на город обрушилась вторая волна пандемии. И в это суровое, неблагоприятное время наша хрупкая мать-одиночка решилась ввязаться в капитальный ремонт! Сказано – сделано. Ей пришлось перебраться в соседнюю бесхозную комнату, перетащить туда свою мебель и полностью перекроить вчерашние будни. Работы хватало с избытком: она с утра до ночи красила батареи, белила углы, шпаклевала огромные дыры, грунтовала поверхность, стелила полы, сдирала обои… Но Бог её не оставил. Помощники всё же нашлись, и уже через пару недель «беспощадный» ремонт подходил к благополучному завершению. Осталось только поклеить обои…

И тут помогла простая случайность (а может, это всё же была не случайность?). В самый разгар напряжённой работы, когда её уже вовсю начинало шатать от бессилья и голода, женщина зачем-то выглянула в коридор. И вдруг – откуда ни возьмись! – нарисовался Серёженька. На этот раз в отстранённых глазах паренька вспыхнуло непритворное сострадание к барышне. «Я могу быть вам хоть чем-то полезным?» – неожиданно спросил он, застыв перед нею. Она немного замешкалась, затем усмехнулась и – чисто из обыденной вежливости – бросила ничего не значащим тоном: «Приходите завтра – обои будете клеить!» Это была нелепая шутка, но от такой прямоты молодой человек слегка растерялся. «Хорошо, – неопределённо кивнул он. – А к которому часу прийти?» – «Часам к десяти», – засмеялась она, ни на секунду не веря поэту. (Да какая с него может быть помощь?!) Серёжа промолчал, развернулся и вышел на улицу в явно подавленном настроении. А вскоре она и вовсе забыла про эту беседу, прекрасно понимая, что с обоями ей точно придётся повертеться одной…