Елена Поддубская - Признанию взамен

– Я не понимаю, девочка, колготы штопаешь, а работать не идёшь. Неправильно всё это.

– Зато удобно, – дерзко отвечала Рита. Муж был на её стороне. Молодому человеку вообще казалось, что жизнь – штука несправедливая. Без матери и отца, он рос без особого вкуса к жизни, но стараясь не расстраивать бабушку. Учился хорошо, поступил на факультет управления транспортом в МАДИ, в 22 года получил диплом по специальности «Организация и обеспечение безопасности дорожного движения», но с тех пор только и делал, что бросал работу и принимался за новую. И вроде бы была востребованность в таких специалистах, как Дмитрий, и работать его приглашали в хорошие организации – Департамент транспорта Московской области, Федеральное дорожное агентство, Мосгортранс, но платили мало, работать заставляли много, перемещаться приходилось едва ли не круглосуточно, отпуска ждал на последнем издыхании. Десяти лет такой занятости Диме хватило, чтобы понять – он хочет работать только на себя.

– Ты, бабуль, не переживай, всё образумится, – уговаривал он бабушку. Тамара Николаевна знала, что даже если внук не работает, дурным делом никогда не займётся. А то, что терпения у молодёжи нет, как было в их послевоенную молодость, так это – явление повсеместное. Сегодня любой школьник скажет, что хочет мало работать, но при этом много получать. А так не бывает.

– Твои бы слова, да богу в уши, – соглашалась она, но время от времени ругалась и напоминала про необходимость работать.

Не так давно на даче соседей появился ещё один жилец – пятидесятилетний Тимофей Белецкий. Накануне он развёлся и отдал жене и сыну квартиру в Старой Купавне в обмен на обещание оставить ему туристическую фирму, хозяином которой был. Мать Анны отказать родственнику в проживании в его собственном доме не могла. Поселился Тимофей в свободной спальне второго этажа, рядом с молодыми. Единственную комнатушку первого давно занимала Тамара. В принципе, своим присутствием мужчина никого особо не отягощал: исчезал рано, появлялся поздно, дома ел крайне редко, но деньги на питание и коммунальные услуги подкидывал. Во всяком случае так было до сего времени.

Сбежав с кухни и закурив на террасе, Колобродин глядел на двор соседей, рассуждая, как у них сложится теперь. Так как дом Новиковых был поднят от земли намного выше, весь соседский двор просматривался, как на ладони даже через забор высотой в три метра. «Ане и Сергею тоже, как ни крути, нужна отельная спаленка. Да и дочка у них – почти невеста. Небось школу закончила или недалёко от того», – потягивал мужчина дым, не торопясь, в удовольствие. Всех членов соседской семьи он успел спокойно рассмотреть, пока те утром разгружали машину. Ответы на свои вопросы Пётр Иванович надеялся получить вечером в Доме культуры. Дверь открылась, и на пороге появилась Людмила, одетая в плащ, сапоги и с сумкой в руках, из которой торчал зонтик. Не заметив родственника, женщина быстро спустилась со ступенек и пошла к воротам. Пётр мог спокойно следить за ней, оставаясь в глубине террасы. Вот Людмила, прежде чем выйти, осторожно выглянула на улицу, увидела незнакомую машину и медленно пошла к ней. Приблизилась, обошла с одной стороны, заглянула вовнутрь. Осмотрела номера, и, испугавшись чего-то, быстро двинула по дороге, ведущей из посёлка в сторону Купавны. «Интере-е-е-сно, куда это Люся направилась, да ещё и пешком? – усмехнулся Колобродин. Обычно по любому поводу бабы вызванивали такси. – Ну и ладно, пусть побесится. Может похудеет», – затушил он сигарету, рассуждая с плохо скрываемым сарказмом. Настоящих причин недолюбливать Людмилу у Петра не было. Вот только считал он, что баба в любом возрасте должна оставаться женственной и желанной. А Людмила обходилась минимумом, да и то, казалось, только для того чтобы не сказали, что на себя ей наплевать. Парикмахер, бесталанный, судя по незамысловатой длинной мочалке, стянутой в хвост, составлял, пожалуй, единственную колонку персональных интересов и личной занятости. Остальные дела были домашнего порядка. Отправившись с пепельницей к мусорному ящику вне дома, не увидел Пётр Иванович того, как, отойдя от чужой машины, Людмила достала телефон.

Вообще-то беспокоить мужа без очевидной причины супруга не то, что не должна была, не имела права. Да и связь в бункер, где работали программисты и аналитики, извне не проходила. В моменты особой надобности, а таких за всю совместную жизнь Новиковых было по пальцам перечесть, Людмила могла оставить сообщение у Лады, обязательно уточнив, насколько это «горит». Александр связывался с женой сам, как только ему это было удобно. Поэтому Новиков сильно удивился, когда Лада, выловив его на паузе, протянула трубку.

– Жена. Срочно, – успела она предупредить.

– Что случилось? – спросил Александр настороженно и сразу услышал быстрые уверения, что дома всё в порядке, а волнуется женщина, так как не видела мужа два дня. – Будто впервой, – расслабляться он не торопился: судя по тону, всё же причина для звонка у жены была. – Точно всё хорошо?

– Это я тебя должна спросить, – ответила Людмила вопросом на вопрос и, не нарываясь на упрёк, юльнула: – По телевизору вовсю рассказывают про вирус. В Англии откладывают операции, отменяют приёмы. Ужас!

– Ужас, – согласился Александр и твёрдо добавил, – но не хуже, чем обычно. Три дня посидим, и справимся. У тебя всё?

– Да. То есть…– она запнулась. Так и подмывало спросить кое о чём.

– Новикова, что ещё? – потребовал мужчина завершения ответа. – Что-то всё-таки случилось?

– Надеюсь, что нет. Но всё, Новиков, зависит от тебя. – Не попрощавшись, Людмила отключила телефон. Она знала, что Александр прекрасно поймёт её. «Если он видел эту… пусть знает, что я теперь начеку», – сказала она себе решительно и… почти сразу же расстроилась – любое решение муж принимал сам. Поэтому надеяться Людмиле оставалось только на то, что с годами Александр остепенился.

Если Александр после встречи с Анной спал плохо, то она не спала вообще. Хорошие воспоминания перекрывались мыслями о плохом и тех проблемах Сергея, что вынудили их бежать из страны. В 1992 году, когда борзовластьзахватившие и хорошокнейпристроившиеся сделали из русского народа то, что вышло, целая нация превратилась в одно большое стадо. И появились в нём, мечтающем о жизни западной и всеблагасулящей, с одной стороны, безжалостные хищники, с другой, обездоленные и ни во что не верящие травоядные. Сергей, пробуя стать преуспевающим бизнесменом, очень скоро попал под неликвид товара и на включённый счётчик от кредиторов. Неподъёмная сумма была выплачена за счёт продажи квартиры бабушки в элитном районе Москвы. Но люди, затянувшие Белецкого в «дела», накрутили немыслимые проценты за просрочку. Продавать больше было нечего. Родители и Тимофей жили в Купавне в двухкомнатной квартирке. Понимая, что детям грозит расправа, а в те годы запросто убивали и за гораздо меньшие деньги, давно вдовствующая мать Анны разменяла свою трёхкомнатную на двухкомнатную квартиру, частично покрыв долг. Тем не менее на «счётчике» у бандитов оставалось ещё порядка трёх тысяч долларов, взять которые было неоткуда, и которые тоже с каждым днём обрастали процентами. И тогда Белецкий пошёл в военкомат и записался добровольцем на войну в Приднестровье. Это обеспечило, во-первых, неприкосновенность семьи, ибо против армейского прикрытия не пошёл бы даже самый отмороженный, а, кроме того, реальную занятость на новом месте. Жену Сергей с собой насильно не тащил, но и от её желания поехать с ним не отказался. Супруги уехали, надеясь, что со временем часть проблем либо забудется, либо рассосётся.