Алиса КЛИО - Немир

– Просто в годину мрака он обязан оставаться самым большим оптимистом. А это трудно.

– Ну, для тебя это не составляет труда, – съязвил Арон.

– На мне не лежит такая ответственность, – возразил король. – И я меньше всего склонен забивать голову Общим Благом. А теперь пройдёмся по Городу: я провёл целый день в четырёх стенах. Ночь должна наверстать упущенное. Кроме того, после всех бдений в этой чёрной дыре, – Галахад кивнул в сторону резиденции Магистра, – как-то хочется увидеть луну и звёзды. Только в натуральном исполнении. А потом нужно будет выспаться.

– Мы не успеем на утреннее совещание.

– Нет, – отрешённо сказал король. – Невозможно. Не успевают на поезд, корабль. Тут торопиться некуда.

– Можем пропустить что-то важное…

– Правда, у меня был один знакомый рыцарь, который однажды не успел на лошадь, – не слушая, продолжал Галахад. – Она ускакала без него. Эта история кончилась плохо.

– Если мы не успеем, история закончится хуже. Только на этот раз это будет всенемирная история.

Когда Ленни впервые познакомился с Библиотекой Архива, он был просто вне себя от восторга. «Без сомнения, это сон!» – напрашивался вердикт, не подлежащий обсуждению. Кому сказать: чтобы чужестранца, тем более пришельца из иного мира, сразу допустили в Святая святых! Жадному взору Ленни представилось помещение втрое больше гостиной, высотою в два этажа, и – стеллажи, стеллажи, стеллажи… слабое свечение едва пробивалось сквозь витражные стёкла; возможно, подумал Ленни, дневной свет вреден обитателям этого места, ведь многим из них – страшно подумать! – сотни лет!

– Тысячи! – произнёс голос прямо над ухом, и кто-то повернул выключатель. Слегка подпрыгнув от неожиданности, Ленни сообразил, что разговаривал сам с собою… и, естественно, напоролся на того, кто был не прочь побеседовать.

– Тысячи лет, а самым старым – даже боюсь предполагать, – с удовольствием повторил Рамзес, когда они обменялись традиционным «добрым утром». – Амбер их обожает. Первые несколько стеллажей – книги наименьшей ценности, они выдаются на руки. Кстати, можешь взять несколько, только запиши.

Заприметив в глазах Ленни алчный огонёк, довольный Рамзес прислонился к крайнему стеллажу, и тот вдруг поехал куда-то назад – оказывается, он был укреплён на колесиках и передвигался по рельсам, вмонтированным в пол! Следующие несколько минут насмерть перепуганный Ленни выковыривал Рамзеса из-под груды изданий, благодаря грамотным указаниям последнего не свалив больше ничего. Неожиданное приключение сблизило их, и Ленни посвятил всего себя новому другу.

– Ну надо же, – уронил Рамзес, массируя пострадавший локоть, – я думал, там всё давно насмерть заело.

Обосновавшись на кухне, они отходили от последствий шока, пока Амбер заваривал чай. Время пить кофе миновало.

– И это здорово, – с энтузиазмом подхватил Хранитель. – Я тоже так думал, но ошибаться – иногда столь прекрасно! Спасибо тебе, Ленни. Вот твоя чашка, если хочешь, можешь расположиться в библиотеке.

Они уже были на «ты». Эти местные зря времени не тянут, подумал Ленни.

– Мы только что оттуда, – возразил Рамзес, и Ленни вздохом подтвердил его слова. – Отстань: только романтики могут так любить книги, а в романтиков я не верю.

– Ну, в меня-то ты веришь, – возразил Амбер. – Можешь потрогать – вот он я.

– Ты – другое. Ты – аномалия, порождение Хаоса, которое непостижимым образом этот Хаос и упорядочивает, спроси кого хочешь. Явления такого плана в нормальных мирах уже не встречаются, правда, Ленни? Как у вас там?

– Да почти так же, как у вас.

– Да ну! Не может везде быть такой бардак, тогда не останется никакой высшей справедливости.

– А в справедливость ты веришь?

– Представь себе, да! – горячо заявил Рамзес.

Обладатель благородного поэтического лба, обрамлённого каштановыми кудрями, и восторженной, увлечённой натуры, Рамзес, тем не менее, был чужд поэзии и проявлял к возвышенному весьма снисходительный, поверхностный интерес. Его коньком были политика, социология и управление. На эти темы он говорил охотно, складно и долго, не щадя слушателя своего. Но, стоило задать уточняющий вопрос, как Рамзес начинал скакать в своих рассуждениях, точно призовая лошадь, и оставалось только гадать – нарочно он это делает или от избытка рвения. Ленни скоро убедился, что их беседы не дают целостной картины ни о государственном устройстве Немира, ни о нравах его общества. В этом не было ничьей вины, просто, похоже, существовало несколько альтернативных взглядов на положение дел, которые мало пересекались друг с другом. В Немире проживали две коренные расы: сильфанеи («но – внимание – это совершенно не показательное сообщество, отщепенцы, хотя и мнят себя цивилизованными!»), архаики («а уж эти вообще!»), и ещё сотня-другая мелких народностей, которых, можно считать, и нет. Они то воюют, то торгуют, но большей частью ругаются, кто от кого произошёл, но это вряд ли стоит упоминания. По убеждению Рамзеса, много чего в истории не стоило упоминания, но Ленни всё же упросил его составить краткий список литературы, необходимой для выживания чужестранца в Немире. Приняв во внимание блестевшие в глазах Ленни совершенно реальные слёзы, практикант со скрипом усадил себя за эту «ахинееву» (по его выражению) работу и честно напрягался ровно полчаса, указав с десяток источников. При этом книги философско-мировоззренческого характера имелись в избытке с самого начала. Кстати, они почти не отличались от аналогичных опусов, которыми Ленни зачитывался ещё дома (вот удача-то!).

Хранитель Архива, загруженный до полного отупения какой-то малопонятной текучкой, не вмешивался, передав дело авангарду учёной молодежи. Однако вскоре безумный вид Ленни показал, что требуется срочное вмешательство извне. Хранитель собственноручно открыл четыре стеллажа, сдвинул их к центру библиотеки и отдал в распоряжение отмирка.

Поначалу Амбер приглядывался к Ленни с некоторым недоумением, и неудивительно: стоило тому заговорить о библиотеке, и он уже не мог унять дрожь в голосе и руках. И, хотя там существовала запрещённая секция, обозначенная КВ13 и снабжённая замком, больше похожим на внушительную гирю, но ведь оставались ещё двенадцать – не запрещённых и ничем не защищённых от посягательств заядлого книгочея! Невозможно описать словами чувства, овладевшие Ленни, когда он впервые раскрыл «Кодекс административных нарушений по прикладной магии», включавший более двухсот «примитивных заклинаний, коими навлекают на себя Кару Небесную»… А «Расширенный перечень психотипов отмирков и коренных рас Немира» (издание, выпущенное специально для архаиков)? Ленни чуть не впал в исступление, узнав, что такое же издание, содержащее постраничные комментарии, вышло значительно позже и на языке архаиков, который ему только предстояло изучить. А что он этим займётся, Ленни даже не усомнился. Не говоря уж о редчайших представителях фауны и флоры, собранных в «Энциклопедии Условно Вымерших» – о многих из них Ленни читал или слышал у себя дома, но думал, это всего лишь сказка…