Алиса КЛИО - Немир

– Ха. Он газет не читает. Только книги.

– Читаю, – возразил Ленни, слегка покраснев, – но там пишут о каком-то беспределе…

– Они так называют Конец Миров, – пояснил Амбер. – А другого вроде и не предвидится.

– Вообще всех миров… сразу?

– Ну да. И Вселенная возвратится к Первозданной Чистоте.

– И что, это хорошо? – с сомнением поинтересовался Ленни.

– С позиции человечества это слишком глобальный процесс, чтобы давать ему оценку. Беспределу будет, естественно, предшествовать гибель цивилизации, но я не поручусь, что она уже не состоялась. Каждая цивилизация со временем сходит на нет. И чем больше гордится она своим могуществом, тем быстрее её падение. Некоторые видят в этом злую волю ревнивых богов, – Амбер пожал плечами. Он стоял возле плиты в ожидании, когда закипит чайник. – Я лично не вижу ничего особенного. Программа старения и смерти заложена в каждом живом существе и в мёртвой материи. Почему социальные системы должны быть исключением? Вообще, людская привычка разделять биологическое и социальное породила неестественность, которую после провозгласили непререкаемым авторитетом, то есть возвели в ранг божества.

Ленни зачарованно слушал, положив локти на стол. По кухне плыл аромат вишнёвого повидла. Ленни сознавал, что именно в такой обстановке и ощущаешь себя человеком, а не просто существом, наделённым телом и имеющим мозг, способный этим телом управлять. И, наверное, только так – на тёплой кухне, в компании друзей, распивая чай с пирожками, – и можно рассуждать о загадочном Беспределе.

– Тут я с тобой скорее соглашусь, – сказал Рамзес Амберу, запихивая в рот очередной пирожок. Остальные вздохнули с облегчением: обычно Рамзес не имел привычки с кем-то соглашаться.

– А это правда, что ваш Беспредел скоро наступит? – невинно поинтересовался Ленни, для которого эта тема имела статус обычной газетной «утки».

– Точные рамки в литературе не определены, – авторитетно ответил Амбер. – Сказано лишь, что тогда придёт в Город Светлейший из королей, когда-то оставивших эти земли; придёт, чтобы сразиться с силами Тьмы и Хаоса.

– В литературе? Значит, всё-таки были книги…

– Одна книга, но её очень много, – непонятно объяснил Амбер. – Ещё чаю?

Ленни ждал продолжения, но не дождался. Кое-что оставалось для него неясным. Он решился спросить.

– А что состоится раньше – приезд короля или начало конца?

– Начало конца – хорошо сказано! – одобрил Рамзес. Но никто так и не ответил.

Они сидели молча. Какое-то время Ленни развлекал себя, представляя со всеми подробностями облик того самого короля, но потом вернулся мыслями к более будничным вещам. И ему вдруг показалось совершенно невероятным, что эта каморка с низким потолком и полом, выложенным белыми каменными плитами, может так притягивать. И всё-таки отсюда не хотелось уходить. Хотелось смотреть в квадратное, чисто вымытое окно, как перемигиваются фонари на вечерней улице, создавать с помощью пальцев театр теней на гладко отштукатуренной стенке и вбирать в себя неповторимый дух помещения, где обитает живой, хоть и укрощённый, огонь.

– Сделать бы тут кафешку, – сказал Ленни.

– Уже была, – отозвался Амбер. – Для оболтусов вроде тебя, которые именовали себя студентами. Они тоже читали все примечания мелким шрифтом, а потом удивлялись, что у них упало зрение или покривилась шея.

– Понятно, – сказал Ленни, пропустив последнее замечание мимо ушей. – А что с ними стало?

– Сейчас мало кто получает образование. Работа и так есть, а для развлечений не хватает времени.

Амбер чуть помедлил и спросил:

– Ты-то что решил?

– А он работает, – Рамзес удобно развалился в кресле, сложив на животе руки, и зевнул. – Видишь, как вкалывает!

Амбер вздохнул. Что-то подсказывало ему, что в изучении обычаев Немира Ленни не станет ограничиваться книгами. Он не желал мешать этому процессу, хоть и предвидел всевозможные трудности. Иные души были как минные поля, иные – как горные отроги. Души-озёра были чисты и зеркальны. Амбер обладал широкой душой. На её бескрайних просторах можно было развить безумную скорость.

С того случая прошло несколько дней, ничем не отмеченных в памяти Ленни. Однажды он, как обычно, сидел в библиотеке, чихая от пыли над каким-то древним манускриптом, который оказался абсолютно нечитаемым. Ленни протёр слезящиеся глаза и вдруг ощутил нечто, что сперва принял за чей-то настойчивый, хоть и безмолвный призыв. Он растерянно огляделся, убеждаясь в полном своём одиночестве, и вдруг понял, кто его звал. В зарешеченное окошко стучался солнечный луч.

«Несмотря ни на что, там до сих пор весна», – подумал Ленни. А ему казалось, что он провёл над книгами несколько месяцев.

Амбер очень удивился, увидев Ленни на пороге кухни в неурочный час.

– Да ты никак забыл ботинки! – изумлённо воскликнул он, глядя, как тот переминается босыми ногами на холодном полу.

– Я не про ботинки, – проникновенно сказал Ленни, – я про другое. Можно мне пойти пройтись?

– Давно пора, – сказал Амбер. Потом выглянул из кухни и крикнул вслед: – Я-то думал, ты уже весь дом успел обойти!

Ленни остановился не сразу, а когда он обернулся, Амбера на пороге кухни уже не было. Ноги понесли Ленни дальше, и уже на лестнице его нагнала мысль, доселе беспокойно буравившая подсознание. «Понял ли он, что я собираюсь выйти на улицу?» – в растерянности подумал Ленни. Солнечные лучи, выскользнувшие из оконных витражей, гладили его по голове и робко тянули за волосинки. Ленни вернулся в комнату, надел ботинки и вышел на свою первую прогулку.

Было раннее утро, и редкие прохожие не очень досаждали любопытными взглядами. Ленни понял, что опять просидел за книгами всю ночь. Странную ночь, потому что он, хоть убей, не мог вспомнить ничего из прочитанного. С другой стороны, совершенно очевидно, не мог он и спать. Усталость в каждой клеточке тела буквально кричала об отдыхе, но Ленни заставил себя встряхнуться с помощью приятной мысли – в кои-то веки он не проспит завтрак! – и ускорил шаг.

Он побыстрее свернул с главной улицы, и пошёл наугад, отворачиваясь от солнца. Миновав несколько маленьких, ничем не примечательных двориков-колодцев, Ленни, к своему немалому удивлению, вскоре дошагал до окраины. Здесь на несколько метров возвышалась городская стена, а за нею открывался пологий склон горы, поросший молодыми деревцами и цветущим кустарником, имени которого Ленни не знал. Цепляясь за неровности каменной кладки, Ленни перелез через стену и зашагал к рощице.

От земли поднимался утренний туман; по мере того, как Ленни продвигался вглубь рощицы, он становился всё гуще, а деревья вокруг – всё выше и, казалось, старше. Это удивляло, но не вселяло тревоги, хотя иногда Ленни в задумчивости останавливался, прислушиваясь к торжественной тишине, не нарушаемой гомоном вездесущих птиц. Эти последние каждое утро под окном библиотеки восхваляли весну, от их непрестанных песнопений просто некуда было деться! А здесь не было слышно ни единого звука. Ленни пожимал плечами и снова шёл наугад.