Катерина Авдюгин - Под Ним

Перед первой консультацией я провела несколько часов возле её кабинета, ожидая, пока она освободиться. Стены и двери в больницах и поликлиниках не слишком толстые. Я слышала, что за ними происходит. До меня доносились обрывки разговора с беременной пациенткой.

– Я же говорила вам, что следить за весом очень важно! Неужели вы думаете, что, набрав за неделю три кило, вы сделаете здоровее своего ребёнка? Или вы никак не привыкнете, что думать теперь нужно не только о себе?

Слышала я, как девушка, называя её по имени и отчеству, робко оправдывалась, кажется, даже всхлипывала:

– Пожалуйста, не ругайтесь. Я теперь всё поняла. Сяду на диету.

Мне было немного жаль девушку, но когда она вышла, я увидела, что повышенный тон был не просто оправдан, а необходим. Вес её действительно вызывал «восхищение». Конечно, это не может не сказаться на родах.

Я задумалась, что вроде как нормально во время беременности питаться чуть плотнее обычного, «за двоих». Прикинула свои весовые изменения и, предвкушая непростой разговор с врачом, хотя была не в пример стройнее моей предшественницы, судорожно подчитывала калории, когда резкий стальной голос вернул меня в реальность:

– Вы ко мне? – на меня смотрели добрые глаза.

– Да, – ответила я и запнулась. – Мы к вам.

Я вошла в кабинет. Мне было в нём комфортно и тепло. Положила на стол амбулаторную карту. Доктор внимательно изучала историю моей беременности, попутно задавая вопросы:

– Какой срок? Что привело ко мне?

– 30 недель. Хочу выбрать вас ведущим доктором на родах, – ответила я, окончательно успокоившись.

– Так, – кивнула она. – Сколько прибавили в весе за этот срок?

– 3,5 килограмма.

– Маловато. Почему так?

– Токсикоз, – я пожала плечами. – Он у меня с самого начала и вот… до сих пор.

Она осмотрела меня. Выяснилось, что моя малышка расположилась в утробе вверх головой. Это опасное и неправильное положение. Возникла угроза кесарева сечения. Я сникла.

– Рисковать не будем, – из голоса врача ушёл металл. Она говорила уверенно, но мягко. Я смогла ей полностью довериться. – Сейчас перевернём.

– Меня?

– Тебя, пожалуй, оставим как есть. А ребёнку в таком положении оставаться нельзя.

Пара её движений. Лёгкое нажатие и… всё! Как так? Я даже не поняла, что что-то произошло.

– Отлично. Удалось. Чувствуешь изменения? – спросила она.

Я, не отрывая восторженных глаз от доктора, нащупала головку младенца внизу живота. Кивнула. Ещё кивнула. Да. Так просто.

– Чувствую. Получилось, – только и сказала я.

– Вот и замечательно. Приблизительная дата родов 20—28 октября. Прошу поберечь себя от резких движений, хорошо питаться, крепко спать. До встречи через 4 недели, – закончила она и принялась делать записи в моей карте.

Я вышла, неустанно благодаря небеса и эту удивительную женщину. Как мне была важна эта встреча. Ведь накануне, буквально за пару дней до моего к ней визита, мы с мамой узнали, что именно у этой акушерки была роженица, чей ребёнок умер, едва появившись на свет. Но после разговора с ней, прочувствовав на себе её профессионализм, тёплое спокойствие и уверенность, я вспомнила, что право на ошибки есть у всех. Да и была ли там ошибка? Возможно, закономерность. Ведь несколько минут назад я сама слышала, как другая беременная, пусть и не напрямую, но своим попустительством откровенно вставляла палки в колёса успешному процессу родов. Сами чудим, а врачи во всём виноваты.

И, конечно, я понимала тогда и понимаю сейчас, что у всех свой путь. Своя судьба. И когда мироздание решает, люди остаются по ту сторону кулис. Наша задача только наблюдать, принимать, прощать. И доверять.

Шаг, на мой взгляд, более чем смелый: остаться с доктором, у которой накануне был случай смерти. А как же мнительность беременных? Что помогло не испугаться и остановить свой выбор именно на этом человеке?

Я обращаю внимание на внутренний голос. С детства научилась слушать его, когда приходилось прятаться в комнате, пережидая конфликтные ситуации в семье. С тех пор мы неразлучны (говорю же: всё нужно для чего-то). Мой внутренний голос вёл меня. И у него не было ни капли сомнений в правильности моего решения.

А ещё, признаюсь, мне было приятно попасть в её любимицы. Сколько бы любви вокруг меня ни было, а ещё чуть-чуть не помешает никогда. У меня был приемлемый вес – результат токсикоза, я была очень юна и послушна, гибка и податлива. Подсознательно я считала любовь врача как приглашение доверять ей целиком и полностью. Что и сделала. Чему и была, и остаюсь рада.

В день родов всё происходило молниеносно. Он изначально планировался хлопотным: день рождения мужа, ужин с семьёй. Утром я поздравила Сергея с праздником и отправилась к врачу. Планы поменялись и жизнь вместе с ними.

К нам пришла Юляша. Наша Юляша.

Она появилась в семье по большому нашему желанию и привнесла в неё новое счастье. Выбрала свой день, свой добрый час. Пришла сразу за папой. На следующий день после него. Он был счастлив, а я и подавно.

Воистину, чудеса происходят! Их просто нужно уметь замечать и ждать очень деликатно: без давления на пространство, время и жизни тех, кто рядом. Наша дочь – нежный плод любви и светлых чувств. Я родила её от мужчины, с которым готова была шагать по жизни, развиваться и взрослеть.

После я окунулась в домашнюю рутину. Мне было хорошо. Неожиданно, что именно так, но действительно хорошо. Занимаясь домом и ребёнком, я испытывала наслаждение и умиротворение. Серёжа работал, реализовывал себя как добытчика, как главу семьи. У меня хватало времени на всё: на малышку, на заботу о муже и доме, даже на учёбу, которую я не бросила. Кроме того, родители жили через два подъезда и всегда были рады помогать. По утрам мама забирала коляску и гуляла с Юлей часами. Стоит ли рассказывать, как важны эти свободные утренние часы для студентки и любящей хозяюшки дома? Это была идиллия.

Наша Юля не позволяла себе лишнего крика. Была терпелива к людям. Различала (я видела это по её настроению) руки бабушки и дедушки, радовалась каждому из них по-своему. Добрые и тёплые – бабушкины. Крепкие и надёжные – дедушкины. Так, вероятно, в ребёнке зарождается понимание этих чувств.

Купали мы нашу крошку вчетвером. Это стало для нас нежным вечерним ритуалом.

Как я благодарна родителям. Как многому я у них научилась в тот период. Сколько силы и терпения в людях, которые нас воспитали. А сколько в тех, кого воспитываем мы! Я росла и становилась мудрее вместе с Юлей. Она была моим маленьким, но очень внимательным и строгим «учителем».

Прошло три месяца размеренной жизни, и у меня началась сессия. То ли сказался стресс от надвигающихся экзаменов, то ли переутомление от впечатлений и груза ответственности, но я захотела взять академический отпуск. Экзамены я сдала бы, несомненно. Но, мне казалось, что больше вся-вся, «с потрохами», я нужна Юле. И что нужно дать ей подрасти, окрепнуть, прежде чем полностью переключать своё внимание на другие занятия. Например, на учёбу. С сессией не получилось бы «по чуть-чуть везде». Нужно было полное погружение.