Татьяна Макарова - Кулон месье Лангле

– Почти как фокус, научный.

Я встала из-за стола, отдала книжицу Федору и, взяв его под руку, вывела из беседки.

– Я сейчас приготовлю все, что мне нужно для опыта, и приду. Но мне потребуется время, – я широко улыбалась, представляя реакцию Феди.

Мне всегда импонировало его непосредственное, искреннее удивление, я бы сказала – изумление, когда он видел что-то новое, неизведанное.

Мне еще в нем нравилось то, что он пытался до последнего понять, как все происходит, почему и в каком порядке, всегда стремился докопаться до сути. Иногда приходилось попотеть, чтобы доступным языком объяснить ему, например, почему летает воздушный змей.

Я побежала в дом. Мне срочно нужно было попасть в кабинет Екатерины Андреевны. Здесь все осталось без изменений, и ремонт в нем не предполагался. Я, войдя в кабинет, остановилась и осмотрелась. Сердце защемило от тоски по Катюше. Я до сих пор с содроганием вспоминаю ту ночь, когда ее убили.

– Хватит, – я вытерла глаза. Как я ни старалась, слезы все-таки проявились. – Я Феде опыт обещала, значит, нужно сдерживать обещание, а не плакать. Хватит и вчерашних слез.

Да, в кабинете все оставалось так же, как при Екатерине Андреевне, даже книга, раскрытая на середине, продолжала лежать на угловом диване. На столе листы бумаги с набросками какого-то изделия. Свежесрезанные цветы в вазе у приоткрытого окна, и листья цветов шевелятся от небольшого ветерка.

Я подошла к резному невысокому шкафу темного дерева, стоящему у стола, открыла дверцы и стала рассматривать содержимое.

– Интересно, где же ты, Катюша, хранила краски? Я точно знаю, что они были, сама видела, когда ты при мне делала наброски своих изделий в цвете.

Я стала открывать ящики и бегло осматривать их. И в одном из них нашла ту самую деревянную коробку, всю в ярких цветных пятнах. В ней-то как раз и были цветные пигменты, которые разводились водой, там же лежали кисти и палитра.

Взяв ящик в руки, я еще некоторое время постояла, прикидывая, что мне еще нужно для опыта и что я могу взять здесь.

– Картон или плотная бумага, циркуль и ножницы. Вот эта бумага мне подойдет, – я вытащила из стопки на полке лист, по плотности напоминающий картон.

Екатерина Андреевна из такой бумаги вырезала полноразмерную модель будущего изделия.

Циркуль я нашла в резной подставке, вместе с перьями, карандашами и ножницами. Теперь можно было приступить к работе.

Я вывела на бумаге круг, вырезала его, расчертила на семь равных секторов. Потом подумала и решила вырезать еще один такой же круг, только его я разделила на четыре сектора.

За стаканом с водой я сбегала к себе в комнату, там же, в комоде, я взяла толстую нить, оставшуюся еще с тех времен, когда я делала для Феди воздушного змея.

Я развела на палитре краски и раскрасила семь секторов цветами радуги. Только для оранжевого цвета пришлось смешивать красную и желтую краски, а для фиолетового – красную и синюю. А круг с четырьмя секторами стал сине-желтым.

Для того чтобы краски быстрее высохли, я положила раскрашенные круги на подоконник у раскрытого окна и принялась наводить порядок в комнате. Убрав все по местам, я взяла палитру и кисть и решила их вымыть в кухне.

Предвкушая то, как Федя будет удивлен результатом моего эксперимента, я сбежала по лестнице и уже у кухни услышала сквозь неплотно прикрытую дверь негромкие голоса Марфы и Глаши:

– Точно плакала ночью.

«Сейчас мы узнаем, кто это у нас плачет», – подумала я и взялась за ручку двери.

– Плохо барыне без него, два дня из комнаты не выходила, все убивалась, – продолжала рассказывать Глаша и громко высморкалась.

«Ого. Про меня, что ли? – я убрала руку и прислушалась. – Ну вот, точно про меня. Вовсе я и не плакала, – пожала я плечами, – никакой свободы, полный контроль».

– Что ж промеж них вышло-то? Ведь так любили друг друга. Нельзя было барыне уезжать надолго, – рассуждала Марфа.

«Все, как я и предполагала, – усмехнулась я, – долго ждать не пришлось, уже разговоры пошли».

Я отошла к лестнице, поднялась на несколько ступеней и шумно спустилась, выкрикивая:

– Глаша, ты где? Сбегай к Платону, попроси у него клей.

Раскрасневшаяся Глаша выскочила из кухни, поправляя передник.

– Клей? – переспросила она, глядя на палитру и кисть в моих руках.

– Да, мне срочно нужен клей и, – я увидела, что из кухни выглядывает Марфа, – Марфа, вымой, пожалуйста, их теплой водой и обсуши, – я протянула палитру и кисть кухарке. – Их нужно будет потом положить на место в шкаф в кабинете, – развернувшись, я пошла к лестнице. Марфа и Глаша стояли и смотрели мне вслед.

Поднявшись на несколько ступеней, я обернулась. Горничная сразу ринулась к выходу из дома, а кухарка мгновенно скрылась за дверью кухни. Я пожала плечами и, тихо засмеявшись, бегом поднялась по лестнице.

Федя зачарованно смотрел на вращающийся круг. Я склеила две своих выкройки, проделала в них две дырки, продела толстую нитку, завязав концы в узел, и стала раскручивать круг.

– Федя, смотри, с этой стороны практически белый цвет получается, только небольшой оттенок есть, но это еще от краски зависит, – я радовалась, как ребенок, видя изумление в глазах мальчика.

– А почему так? – смог задать вопрос он, моргнув и оторвав взгляд от круга.

– Происходит смешение цветов, так называемый оптический эффект, – я на минуту замолчала, думая, как лучше объяснить ему про белый цвет, преломление лучей. – Кстати, тебе, как начинающему художнику, полезно будет узнать про смешение цветов.

Надо будет для себя написать конспект про призму, преломление лучей, чтобы потом как можно проще все объяснить Феде.

– Мы с тобой сделаем такие опыты с красками, чтобы ты лучше понял. Дашь мне потом учебник по физике, я посмотрю его, – я остановила игрушку.

Федя взял у меня из рук круг.

– А с этой стороны тоже почти белый цвет получится? – спросил мальчик, показывая на сторону с синими и желтыми секторами.

– Давай я тебе покажу, а потом ты сам будешь крутить. Это теперь твой круг. – Федор радостно заулыбался, а в глазах его снова появился озорной блеск. – Будешь по нему учиться.

«Надо будет еще краски ему отдать, пусть экспериментирует, – я чуть не хмыкнула вслух, – только предупредить, чтобы все подряд не красил и не смешивал».

Я стала раскручивать игрушку.

– Вижу зеленый, – закричал Федя и припрыгнул от радости.

Я засмеялась, так он мне напомнил подпрыгивающего козленка, у которого еще не очень хорошо и уверенно получаются прыжки, а выходят резкими, нескладными.

– Теперь ты видишь, что зеленый получается, если смешать синий и желтый цвета.

– А какие еще цвета можно смешивать? А как получится синий? А что такое оптический? А эффект? – засыпал Федя меня вопросами.