Алексей Гужва - Ведьмы Чёрного леса

– Так чего из хаты не вынести? Зачем вы всё в такую трагедию обращаете. Тысяча лет, как небо рухнуло, а вы тут в глуши своей, так за тысячу лет и не научились ничему.

– Вынести то можно, да не осмелится никто. Умирающая ведьма, она как зараза. Руками коснись и с собой утянуть может. Пока не охладеет, трогать старуху нельзя. Вот, крышу к ночи разворотят, небо ночью увидит и окочурится.

– Знамо дело, окочурится. Мороз то, какой. Старухе лежачей в хате без крыши не долго живой быть. – задумчиво пробормотал торговец. – Ладно, скажи мне, дед. На постой у тебя можно встать? Мне не много надо. Ужин, где поспать, да баньку очень уж хочется. А если кружку браги найти сможешь, так вовсе благодарствовать буду. А за мной не встанет. Я тебе ножницы, ножи да бритвы наточу так, что камни резать будут. Ну и серебром за труды приплачу.

– Ножниц у меня нет, а нож только один. Мне его ещё дед мой подарил. Никогда не точился и не требует заточки. Из когтя крипа смастерил. Серебро своё ты себе оставь. Мне, старику, оно уже и не надобно. Ты мне, вон какую чудо бутылочку подарил, этого и хватит. Баня топлена, лишь дров накидай на угли. Банник у меня добрый. Погрей косточки с дороги, да в хату проходи. Я на стол поставлю. Не так, как Фроня, жена моя, будь Кондратий с ней ласков, но тоже сытно будет.

Путник расположился на полоке в бане и замлел от пара. Запах веников и трав успокаивал и нагнетал приятную дремоту. Холод, что пробрал до костей в пути, мелкой дрожью покидал его тело и вот, на коже выступили первые капли пота.

– Ух, хорошо-то как. – подумал торговец откинувшись на полок, подложив под голову душистый веник. – Народ тут, конечно, дикий, запуганный сказками всякими. Ведьмы у них, твари лесные… Ха. Ну и глупости. Да было бы это всё, колдуны с востока уже давно бы эти леса под себя подмяли в поисках силы. Или Княжество тут бы давно уже свои границы установило. Обычный лес. Обычные люди, хоть и дикие. Но, бани у них отменные. – на лице торговца появилась улыбка блаженства и глубоко вдохнув он томно произнёс в слух. – Ух, хорошо-то как.

– Хорошо? Вот сейчас хорошо будет! – послышался приятный девичий голос.

Торговец открыл глаза и протёр рукой лицо, сбрасывая с него пот. В бане с ним была молодая девка. Не высокая, не крупная. Скорее, миниатюрная. Светлые, длинные волосы спадали на грудь, почти полностью скрывая её от глаз. Девушка улыбнулась и плеснула на каменку отвар. По бане заклубился ароматный пар приятного розового цвета.

Девушка откинула волосы назад, подвязала их в хвост лентой и томно потянулась.

– Вот теперь хорошо! А сейчас будет и ещё лучше.

Грациозно, подобно дикой кошечке, она медленно взобралась на полок к торговцу и, не обращая внимания на его смущение, подобно наезднице, оседлала его сверху. Наклонившись к мужчине, она нежно поцеловала его в губы и тихо произнесла. – Вот сейчас будет хорошо. Эту ночь ты запомнишь на всю жизнь. На всю жизнь ты запомнишь ночь с Оляной.

Торговец смотрел в её голубые глаза, в которых просто тонул и не мог поверить, что всё происходит по-настоящему. Он слышал про простые нравы живущих в Чёрном лесу. Но такое. Может ему это снится? Да нет, же. Оляна настоящая. Её бархатная, влажная кожа пахла лесной ягодой и цветами. На плече был шрам в виде птички, на бедре ожёг, как от калёного клейма. Небольшой шрам через бровь делал девушку только выразительнее. Родинка на левой груди, мелкие веснушки. Все эти детали нарочно не придумаешь. Она настоящая, и он сейчас с ней.

Проснулся путник только на рассвете, когда в дверь бани начал стучать горбун.

– Мил человек, жив ты там? Не перепарился с непривычки? – закричал старик и вошёл в баню. Торговец огляделся, больше никого не было.

– А та девушка, это внучка твоя, старче? – просил он.

– Какая девушка? Нет у меня внучки. Путаешь ты что-то.

– Да как же. Вчера, когда я прогрелся, девушка пришла. – торговец описал её в подробностях. – где она живёт?

– Нет такой у нас в деревне, хотя… Шрам через правую бровь, говоришь? А звали как её? Сказала, чего?

– Сказала, что всю жизнь буду помнить ночь, проведённую с Оляной.

– Вот оно как. – старик прикрыл рот рукавицей и тихо захихикал. – Олянка, это ведьма наша. А так, как ты её описываешь, я такой её помню зим так пятьдесят назад. Красивая была. Ты, когда в баню пошёл, она в аккурат и преставилась. Видать, напоследок решила на полную погулять среди живых. Она хоть баба и вредная была при жизни, но дело это любила. И той ещё мастерицей в делах любовных была. Ну, знать довольная ушла, раз ты такой взволнованный. Знать мраком бледным не станет, людей губить не будет. – старик вышел из бани и уже было хотел захлопнуть дверь. – Ты давай, вставай. Завтрак готов. За завтраком расскажешь, как это вот ты объяснять будешь. А потом на погост пойдём. Хоронить сегодня будем твою любовницу ночную. – горбун захихикал и закрыл за собой дверь.

Снежинки, подобно белым мошкам кружили в воздухе причудливые хороводы. Из деревни вышла небольшая процессия. На похоронных дрогах стоял дубовый гроб. В нём покоилась старая женщина, в морщинистом, сером лице которой едва ли можно было разглядеть былую девичью красоту. И если бы не аккуратный шрам через правую бровь, торговец бы не признал, что это именно она, Оляна.

Давненёхонько было это, да не в наших краях, а по ту сторону змеиного карьера, аж на том краю великого оврага. Там, где лес пореже, деревья пониже, а солнца побольше. Селение большое было там, а управлялось не так, как наши, общим сбором. Барин там правил. Власть эта от отца к детям передавалась почитай сотен пять лет. Уклад нашим местам чуждый.

В наших-то краях, каждый за шкуру свою, прежде всего печётся. Коль не касается его, так и гибнуть незачем. А в тех местах иначе всё. На страхе, да силе всё держится. Окружал барин себя разбойниками, да каторжниками беглыми, они и службу ему служили, как охрана. А что? Кто слабее не подступится, а те, кто сильнее, тем и дела нет до того, чтоб селение в чёрном лесу затерянное искать. За барина всяк житель голову положить мог. Да не с того, что воля такова собственная была, а с того, что-либо так, либо сживут со света в миг и тебя, и семью твою. Всё там барину принадлежало, и все. Все его боялись, и слова поперёк не говорили. И имя у барина подходящее было. Властом отец нарёк. Хоть имя и такое, частое, да ему очень оно уж подходило. Шибко властным был Власт.

И жила в селении том семья. Жена Жилена и два мужа у неё было. Гоенёк, что помладше, и Зорько, что постарше, да посильнее. Не богато жили, но молодые и работящи. А главное, жили в согласии. Мужики землю возделывали, да съестное растили, а девка эта, по округе грибы, да ягоды собирала, запасы делала. И себе хватало, и соседям продавала.