София Шуленина - Цвет тишины

– Слушай, – крикнула Тори.

– Чего? – отозвалась Твайла с кухни.

– Может, Юдзуру в душ пойти? Он мокрый весь.

– Ну пусть идет.

Тори взяла его за руку – лед обжег пальцы, и потащила в ванную. Она указала на душевую кабину и на него, он посмотрел на лейку душа и покачал головой. Тори вытащила с полки чистое полотенце, протянула ему, но он не взял его и снова покачал головой. Тори вздохнула и кивнула. Она хлопнула его по плечу и вышла, а он остался в ванной греть руки под струей горячей воды. Тори успела заметить лиловые синяки у него на запястьях.

В кухне было еще теплее. Запахи трав смешивались с запахом выпечки, теплые запахи жилого дома, где тебя ждут. Твайла заварила чай. Нарезала на кусочки запеканку.

– Только не говори мне, что вы встречаетесь, – сказала Твайла.

На ней был тетушкин передник в цветочек.

– Чего? – спросила Тори.

– Так вы встречаетесь?

– Нет. Нет, ты чего, – выдохнула Тори. – Ты о чем вообще?

– Тогда почему вы вдвоем?

– Долгая история. Я увидела его на волнорезе, у самой воды. Не знаю, но я не смогла его оставить. Мне показалось, если я просто уйду, он вернется и спрыгнет.

– Ого, – сказала Твайла.

– Прости, – сказала Тори, – наверное, не надо было его приводить?

– Перестань, – сказала Твайла. – Все нормально, я просто в первый момент растерялась. Не ожидала.

– Ничего, если он здесь побудет?

– Само собой, – сказала Твайла. – Его дома-то не потеряют?

– Не знаю. Он ничего не сказал, пока мы шли. Ну, в смысле, никак не показал, что ему куда-то нужно. Может, он один живет?

– Может, его вообще выгнали из дома?

– Надеюсь, нет, – Тори посмотрела в сторону ванной. – Но спросить, наверное, надо. Я никогда не была раньше в такой ситуации.

– Ч тоже, – сказала Твайла. – Страшно жить, когда такие ситуации в порядке вещей.

– Ему, наверное, домой надо позвонить? – сказала Тори. – Стоп, а как он вообще позвонит-то? Если он не слышит.

– Хороший вопрос, – сказала Твайла. – может, эсемеску отправить? А, или видеочат. Можно же видеовызов, наверное, сделать?

Юдзуру зашел в кухню и остался стоять у самого входа. Твайла улыбнулась ему и указала на стул в уголке, между столом и холодильником, самое уютное местечко на кухне. Над столом висели полки с книгами, на столе клубились паром чашки с чаем и тарелки с запеканкой. Юдзуру посмотрел на стул и не сел.

Тори коснулась его плеча и показала, что пишет невидимой ручкой по невидимой бумаге.

– Мне нужно кое-что написать тебе, – сказала она на всякий случай.

Юдзуру протянул ей блокнот и ручку.

«Если тебе нужно позвонить домой, можешь взять мой телефон».

«пасиба нинада», вывел Юдзуру кривые дрожащие буквы.

Общими усилиями они усадили-таки его за стол. Заставили съесть кусок запеканки и выпить чашку чая. Тори успокоилась, только когда синева сошла с его губ, а на щеках появилось подобие румянца.

Юдзуру остался до утра. Точнее, они заставили его остаться. После того, как узнали его историю.

***

Он так и не понял, как оказался в той квартире. Не знал, почему не вырвался из рук, почему не убежал. Хотя куда ему было бежать?

Она сжимала его руку, будто боялась, что он убежит. Ему было тяжело идти, у него ныла спина, и боль отдавала в поясницу при каждом шаге. Она тащила его за собой, и он подчинился, позволил ей вести его. Куда? Он не знал. Куда угодно, хоть на край света. Лишь бы не идти в ту квартиру, где его снова побьют, едва он переступит порог.

Позже он будет вспоминать тот вечер и удивляться самому себе. Почему он не ушел сразу? Почему позволил отогреть себя, напоить чаем, накормить? Кем он был им? Никем. Встречным-поперечным, человеком, которого они видели пару раз, и даже не знали по имени. Он не заслужил такой доброты.

Еще большей неожиданностью стала переписка. Они задавали ему вопросы – сначала осторожно, потом смелее, и он отвечал – отвечал на те вопросы, на которые боялся отвечать даже себе самому.

Он так и заснул между ними. Знакомое до боли, давно забытое чувство, когда спишь бок о бок с другими, и тебе тепло. Не столько даже от тел других людей, сколько от ощущения, что ты в безопасности. Что ты не один.

В тот вечер Тори и Твайла оказались единственными, кто знал тайну призрака из кофейни. Три года спустя, когда Тори позвонят домой, в ее родной город, и незнакомые люди бесцветными голосами скажут, что произошло, она будет спрашивать себя: если бы она сделала что-то раньше, в эту первую ночь, в любой другой день – можно ли было избежать трагедии? Она не сразу поймет, как связаны все те люди, чьи имена ей назовут по телефону. Она купит билет на самолет на ближайший доступный рейс.

В полиции напишут: несчастный случай. Но несчастный случай не подразумевает виновных. А Тори будет знать, что это трагедия, потому что пусть виноватых и не назовут, все будут знать, кто они.

Никто не виноват, скажут одни. Несчастный случай, скажут другие. Но они будут знать, что виноваты они сами. Потому что в их силах было предотвратить трагедию. И они ее не предотвратили.

***

Лумиукко – это и название города, и области. Сам по себе Лумиукко – это город на острове. Но к нему относятся еще близлежащие городки и поселки. Например, тот же Маатальви. Если человек скажет, что он из Лумиукко, он может иметь ввиду как сам город Лумиукко, так и область Лумиукко в целом. То есть, когда Тахти жил на ферме в Маатальви, он мог все равно сказать, что он из Лумиукко, а мог уточнить, что он из Маатальви. Немного путаная система, но в Лумиукко было именно так. Со временем привыкаешь, на самом деле.

Тахти переезжал из Лумиукко в Лумиукко. То есть их Маатальви в пригороде Лумиукко в сам город Лумиукко. Он ехал заселяться в общежитие и начинать учебу. Переезд получился простым. Полупустой рюкзак, билет на автобус. Сигги похлопал Тахти по плечу, чуть не сбив с ног.

– Теперь все в твоих руках, – сказал он. – Но ты всегда можешь сюда приезжать, не забывай этого.

– Спасибо, Сигги. Спасибо за все, что вы для меня сделали.

За год он так и не научился называть Сигги на «ты», хотя он просил миллион раз. Сигги не стал его поправлять.

– Точно не хочешь, чтобы я тебя подвез?

– Спасибо, но я справлюсь. Правда.

Тахти хотел проехаться на автобусе в одиночестве. Наверное, круто подъехать к общаге на машине, обняться с кем-то из взрослых, кто приехал тебя проводить. Ему бы помогли донести сумки, расположиться в комнате. Но он хотел проскользнуть внутрь один. Войти в высокие просевшие двери старого здания. Когда-то там была библиотека, теперь – общежитие. Когда-то он жил дома, теперь – он кочевник.

Сигги пожал ему руку, смотрел, как Тахти садится в автобус. Пустой салон, пыльные стекла, запах бензина. Тахти помахал ему через эти стекла, наблюдал, как удаляется его силуэт, как исчезает за сопкой ферма. Дом, Сигги, овечки, поле, камень в море.