Евгения Мерцалова - Чумовые истории – 2

– Эм… спасибо, миссис Марлоу, – совсем растерялся Генри, – но я здесь не за этим.

– Так зачем же еще? – удивилась добродушная повариха.

– Я хотел спросить. Знаете ли вы что-нибудь о ключе без бирки?

– О ключе? – задумчиво проговорила миссис Марлоу. – Обо всём, что касается рецепции, ты бы лучше спросил мистера Брукса. Он в этом лучше понимает. А моё дело – чтобы все в «Фостории» были сыты.

– Взгляните, – Генри показал кухарке безымянный ключ, – может, вы что-нибудь вспомните. Герда посоветовала обратиться именно к вам.

– Давно я его не видела, – заметила миссис Марлоу, как-то посерьезнев. – Что ты хочешь о нем знать?

– Почему его держат вместе с остальными, если никто не знает, что он открывает?

– Ох… это было так давно, мальчик мой, что уж и не вспомнишь.

– Пожалуйста, миссис Марлоу. Уверен, вы знаете историю «Фостории» лучше многих, – вежливо попросил Генри, чувствуя, что пожилая дама из тех людей, кого можно разговорить, если проявить учтивость.

– Ну хорошо, – вздохнула женщина, – если что-то и случилось, то задолго до моего рождения. Когда я была маленькой девочкой, о гостинице ходили разные слухи. Мистер Чарльз Фостер – один из владельцев отеля, его портрет висит вместе с остальными в галерее, увлекался мистицизмом. Поговаривали, что в особняке есть скрытая комната, где он проводил спиритические сеансы, ведя беседы с рано ушедшей женой. После его смерти ключ без обозначений нашли среди личных вещей, а в завещании якобы говорилось, что ключ следует хранить вместе со всеми. Но наверняка уже никто и не скажет, тот ли это ключ или какой-то другой, но уж коли сложилась такая традиция, то ключ без бирки и поныне лежит на рецепции, – закончила миссис Марлоу свой краткий рассказ, но вдруг добавила: – Не стоит тебе его носить по дому. Пусть лежит там, где ему место.

Продолжение следует…

Опавшие листья шуршали под ногами. Извилистая дорожка между деревьями вела к миниатюрной крепостной стене. Проходя через сказочную арку, пришлось наклониться, чтобы не удариться головой.

Перед глазами раскинулись знакомые с детства просторы. Вот каменный бассейн с изящным мостиком. Когда-то бассейн был полон воды, а теперь только редкие лужицы кое-где покрывали серые плиты. И потому добраться до волшебного валуна в центре не составило бы труда.

Дальше по трем сторонам неизменно стояли каменные звери: Слон, Крокодил и Черепаха.

Крокодила дети почему-то побаивались, хотя он в жизни никого не обидел. Может, лишь разок попытался укусить солнце, слепящее глаза, с кем не бывает?

Если хотелось осмотреть всё с высоты, нужно было обращаться к Слону. Только самые смелые забирались на спину гиганта по скользким ступеням. Остальные же могли понежиться в уютной петельке хобота и послушать убаюкивающие песни.

Черепаха была всеобщей любимицей, её часто обнимали за длинную шею. Никому она не отказывала в просьбе прокатить на спинке, а ещё любила рассказывать сказки.

Я обошел старых друзей, с удивлением подмечая, что былые гиганты словно уменьшились. Нынче я стал выше всех, даже выше Слона.

Площадка была молчалива и пустынна. Неизменно украшали пейзаж изумрудные ели. Но не слышно больше сказок мудрой Черепахи, шуток Крокодила и песен Слона. Добрые звери, прежде умеющие оживать, стояли неподвижно и безжизненно.

Неужели волшебство ушло из этих мест? Но в какие края? Ведь оно не пропадает бесследно.

Я прошел вдоль другой стороны замковой стены, касаясь кирпичиков пальцами. Какие сюжеты разворачивались в этих пределах! Однажды мы с лучшим другом спасали от Крокодила маленькую Диану и чуть не рассорились, споря о том, кто больше достоин подать руку, чтобы помочь девочке спуститься на землю. Благо, прекрасная дама вовремя сообразила, что у неё две руки и поспешила протянуть обе своим незадачливым рыцарям. Крокодил тогда расхохотался, но предостерег, чтоб больше мы не ссорились, особенно во время военных походов.

Занятый воспоминаниями, я оказался подле одиноко стоящего портала, квадратного снаружи, но круглого внутри, украшенного мелкой плиткой. Если где-то осталась магия, то только здесь. Я замер в проеме, закрыл глаза и прислушался. Ничего. Только поднявшийся холодный ветер раскачивал ветви деревьев.

Мне сделалось тоскливо, и я шагнул вперед, спустившись на асфальт по ту сторону портала. И тут…

– Кто первый до Черепахи, тот победил! – раздалось за спиной.

Я обернулся. Двое ребятишек наперегонки неслись к сказочнице. Несколько мгновений, и маленькие ладошки одновременно коснулись каменной шеи.

– Победила дружба! – тихо улыбнулась Черепаха.

Улыбнулся и я.

Значит, живы! Живы и поныне стражи старого парка! И будут жить, покуда ребятня приходит к ним поиграть.

Однажды в Городе, в доме на Озёрной улице умирал старый резчик по дереву. Почти все его родные уже покинули этот мир, остался только внук Даниэль – единственная отрада и наследник семейного дела.

Когда Дани хотел позвать служителя храма, чтобы тот исповедовал умирающего, дед остановил его.

– Моё время на исходе, мой мальчик. Незачем тратить его на беготню. Чужой человек, пусть даже из храма, не поймет моих душевных терзаний. Сядь, Даниэль, и выслушай меня. Давно я хотел открыть тебе тайну, да всё откладывал. Теперь уж откладывать некуда.

Молодой человек опустился у кровати деда и взял его грубую морщинистую ладонь в свою. Старый мастер сильно закашлялся, а затем начал свой рассказ:

«Тайна, которую я собираюсь тебе открыть, связана с гибелью твоего отца. Я говорил тебе, что он, как и твоя мать, умер во время эпидемии, но видит Бог, это не так. Он погиб из-за инструмента. Из-за самого обычного на вид ножа со скошенным лезвием, какие мы, резчики, повсеместно используем в нашем деле. Не думай, что старик твой на смертном одре вышел из ума. Ты ещё сам убедишься в правдивости моих слов. Тот дьявольский нож твой отец украл и жестоко поплатился за свой поступок. Простим ему, когда болезнь унесла твою матушку, он стал сам не свой…».

Умирающий вдруг замолк и попросил глоток воды, чтобы продолжить рассказ:

«Не проси меня раскрывать подробности гибели сына… Просто поверь, что это было ужасное зрелище для родительских очей. Много народу полегло во время мора, покойников с каждым днем прибывало, и в какой-то момент их стало больше живых, так что хоронили как придется. В такой суматохе несложно было скрыть истинную причину смерти одного человека.