Ксения Жигалина - Столбы. Сказка для себя

– Ну той, что ваши хреновы активисты накатали. Против стационарной тени.

– А-а. А мы ее на комиссию вынесем. Это еще через две недели. Шар успеет прийти. Если не задержится, конечно. Тогда, если задержится, отложим до следующей, на месяц. Ввиду необходимости сбора дополнительной информации. Об этом не переживай.

– А если они усилят активность? – все-таки переживал синоптик.

– Ну, спустим в отдел пикетирования пикетов. Найдем, за что зацепиться.

– Ушлые вы, – хмыкнул синоптик.

– С волками жить, – пожал плечами заместитель.

Вечером синоптик сидел у открытого окна, не включая свет, чтобы комары не налетели, и думал. Он любил посидеть вечером у окна и подумать. Да не беседка это, покачал он головой сам себе. Какая это беседка? Он глотнул из стакана. Хорошо. Это не беседка никакая, а стол. Вот. Он довольно кивнул. Натуральный стол. А мы – под столом. Конечно, он спокойный. В жизни своей синоптик не встречался с беспокойными столами. Но про все те спокойные столы, что ему до сих пор попадались, он не смог бы с уверенностью сказать, что их природное спокойствие исполнено хоть чего-нибудь. И фатальных ошибок он тут не ощущал.

Этот стол – другой.

Тут в дверь позвонили. Синоптик открыл, снова забыв о цепочке, и никого не увидел. Только большой белый конверт на коврике у двери. Еще раз посмотрев по сторонам, как и положено, когда находишь что-то самостоятельное и неожиданное у себя под дверью, он поднял конверт, зашел в дом и запер за собой дверь. А то ишь. Мало ли.

Вернувшись в кухню, он уронил себя в кресло, едва не расплескав содержимое стакана, и повертел конверт в руках. Пусто. Ничего.

– Анонимка, – тревожно повеселел синоптик.

Конверт он решил не вскрывать. Но заместителю позвонил.

– Это она? – заместитель нависал над журнальным столиком, сверля конверт взглядом.

– Да-да. Именно, – синоптик хлебнул еще и усмехнулся. – Нафиг она мне? Я вообще в такое не играю.

– Так давай я открою, – заместитель, не дожидаясь ответа, схватил конверт и, надорвав его, достал лист А4 с большими буквами, заштрихованными синим карандашом по трафарету:

НЕ ЛЕЗЬ К СТОЛБАМ. К СТОЛБАМ НЕЛЬЗЯ

– Не влезай – убьет! – хохотнул синоптик, но тут же посерьезнел: – В смысле «не лезь»?! Как я могу не лезть? Предпочесть благоразумную и идиотскую смерть от головной боли?

Заместитель рассматривал записку, поворачивая ее разными сторонами перед глазами.

– А это мысль, – сосредоточенно буркнул он. – Тогда, всего скорее, это дело передадут мне, и я смогу оформить себе официальный рецепт на болеутоляющие. Нет, ничего я на ней интересного не вижу. Ты видишь? – сунул он записку под нос синоптику. – Нет? Вот и я тоже.

– Не может это быть делом рук твоих хрéновых активистов? – поинтересовался потерпевший синоптик.

– А какой в этом смысл? – флегматично затянувшись, возразил заместитель. – Им наоборот твоя активность на руку – они же против тени выступают. Следовательно, должны поддерживать любую движуху в этом направлении. Тут, получается, как раз противоположное мнение.

– Может, это Дятел? – снова возник синоптик.

– С Дятлом вообще непонятно, – нахмурился заместитель. – И, по-моему, он может все. Я хочу сказать, от него всего можно ожидать. Почему бы и не этого, – заместитель помолчал несколько секунд. – Слушай. Степа. А это не ты?

Синоптик выплюнул коньяк, который готовился с удовольствием проглотить, обратно в стакан.

– Обалдел?!

– А что. Это ж классика.

– Классику все любят, – согласился синоптик.

Он подошел к книжному стеллажу и провел рукой по корешкам четырнадцати томов Чехова.

– Нет. Это не я. Точно. Я бы знал, – уверенно кивнул он. – Мне отступать некуда. Я даже сняться и уйти не могу, как вертолетчики. Некуда.

– Думаешь, у них обязательно было куда?

– Ну откуда-то они ведь пришли? Это ж не кочующее племя вертолетчиков?

– А вдруг. Попробовали жить оседло, хитростью заполучив себе тепленькое поле у города. Но, видишь, все пошло не так, как они рассчитали. Вмешались столбы, их самолюбию был сделан вызов. И они не устояли.

– Чего они испугались, интересно?

– Знать бы. Насколько я понимаю, разгон столбов чисто технически проблем не вызвал. Тут что-то другое было. И ведь, Дятел говорит, все как один. Страх, – заместитель произнес последнее слово тихо и веско.

Синоптик смотрел на него со все растущим недовольством.

– Вот ты гад. Кончай уже! У меня даже вертолета нет. Я пока со своей шаровой скоростью и твоим пылесосом справлюсь – помру там. И мне, между прочим, не два столба пылесосить! А четыре! И столешница!

– Ну-ну, – сложив губы дудочкой, примирительно начал заместитель. – Все будет хорошо. Твоя шаровая скорость, возможно, даже на руку тебе будет. Сориентироваться успеешь.

– В чем? Пылесосить или так оставить? Тогда оцепите весь район моих клининговых действий. Чтобы хрéновы активисты мне не наваляли в случае, если я не стану трогать этот стол по идейным соображениям.

– Можно, кстати, самого активного активиста отрядить вместе с тобой, – покивал заместитель. – В качестве назидания остальным.

– Тогда еще полезнее будет, если мы не вернемся живыми, – внес рацпредложение синоптик.

– А ты прав. Н-да. В этом есть логика. Дескать, вот, товарищи активисты хрéновы. Э-э, писать – не мешки ворочать. Пошли все в сад.

– Эффектно, – одобрил синоптик. – Я подумаю.

Они оба сидели на подоконнике, свесив ноги во внутренний двор. Впереди в небе стоял огромный стол.

– Любопытно, – заметил заместитель. – Не появится ли здесь за неделю вся обеденная группа?

Синоптик хмыкнул.

– Тогда я самоустранюсь. Ты посодействуешь. Натравишь официально на это безобразие хрéновых активистов. И пусть они обезболивающие жрут. Могу даже шар на время дать погонять. Расписку напишут – бесплатно уступлю.

– А ты себе простишь, если не войдешь в Историю? – засомневался заместитель. – А то, может, в Анфискином музее тебе бы зал выделили. А так – фиг тебе, а не зал. М?

– Я не знаю, – честно сознался синоптик. – Я подумаю.

Небо темнело. Коньяк кончался. Комары все-таки налетели.

– Когда воду починят? – синоптик прихлопнул одного на лбу.

– Сначала телевышку.

– Безобразие, – синоптик болтал ногами.

Встав утром с постели, синоптик в сомнениях подошел к окну и минуту-другую собирался с духом. Собрался, занес руку и мужественно и резко отдернул штору. Тут же облегченно выдохнув, он уже спокойно отдернул вторую. Новых ног у стола за ночь не появилось, стульями вокруг все тоже не поросло. Пока можно успокоиться. Наверное. Кто знает.

А может, это не стол. Может, это крытое патио. Тогда это непонятное что-то снова возвращается с поверхности стола сюда, к ним, в патио. И еще почти неделя до доставки шара. Синоптик снова упал на кровать, раскинув руки. Ититское коромысло. Воздухоплаватель. С пылесосом. Синоптика затошнило. И снова, пока потихоньку, начала разламываться голова. Тихо поползла трещина от правого глаза куда-то к затылку. Медленно и спокойно расширяясь, мечтая, очевидно, стать великим каньоном. Молотком по этому самому затылку шарахнул дверной звонок. Прижав руку к правому глазу, синоптик двинулся в прихожую. Он не забыл накинуть цепочку. Поэтому в едва приоткрытую им дверь снова поместился только нос директора музея. И рука, которая намеревалась широко распахнуть дверь, но встретив внезапное сопротивление, нелепо соскользнула внутрь, синоптик едва успел увернуться от нее.