Евгения Ляпота - Жизнь, полная одуванчиков

Я захлопнула дверь и стала ее держать, но потом вспомнила сколько в нем сил и бросилась к кровати, пододвинула ее насколько смогла близко к двери, огляделась по сторонам, забежала в ванную комнату, но там не было замка, чтобы закрыться, поэтому просто плотно прижала к себе дверь. Я слышала, как кровать прочертила по полу, значит он уже вошёл в комнату, но дверь в ванную открывать не стал.

– Рита, я знаю, что после того случая ты меня боишься и не доверяешь мне. – я молчала. Его голос был спокойным и таким же добрым, как при первой нашей встрече.

– Прости меня, у нас у обоих не было выбора, я должен был быть грубым, – я все еще молчу, – пожалуйста, выйди и поговорим или если тебе тяжело смотреть на меня, то хотя бы просто дай знать, что ты меня слушаешь.

– Я вас слушаю. – Негромко отозвалась я. Мне было любопытно и страшно, но я дала себе установку получить для себя и своего ребенка другую жизнь, отличную от моей, но для этого мне надо было научиться бороться со своими страхами. Но поверьте – это было не легко.

– Рита, я был сам не свой, точнее я принял сильнодействующий препарат, он подобно остальным наркотическим средствам оказывает возбуждающее воздействие, я был в состояние наркотического опьянения. Но если бы был мил с тобой, то поверь, все было бы еще гораздо хуже.

– Это как? – Спросила я через дверь.

– Я просто понимал, что не смогу сделать все это прилюдно, поэтому мне потребовалось это средство, его мне посоветовал твой отец, – мой отец, как он мог так со мной и как будто прочитав мои мысли, мой любовник продолжил, – он это делает во благо тебе, мне, всем нам. Я, к сожалению, мало что помню.

– К счастью, – перебила я, – я бы тоже хотела не помнить, все не помнить.

– Прости меня Рита, выйди, пожалуйста, и поговори со мной, к тому же тебе известно, что я не имею право тебя трогать, пока не родится ребенок. Выйди прошу, а то так не совсем ловко с тобой разговаривать.

Я быстро умылась холодной водой, потому что мои щеки горели и стала медленно открывать дверь. Мой обидчик сидел на кровати, которая стояла по середине моей небольшой продолговатой комнаты.

– Спасибо что вышла. Позволь я тебе сейчас расскажу так как могу, а ты потом задашь мне вопросы. Я не насильник Рита, и это правда и все это мне также, как и тебе не доставляет удовольствия, но у меня не было выбора. Я не смог бы, как бы сказать мягче, договориться со своим другом, чтобы сделать то, что мне следовало. – и при слове друг он быстрым взглядом окинул место в области паха, а потом продолжил, – я не такой плохой, как остальные здесь, но я не могу это показывать. Твой отец запретил мне говорить тебе обо всем раньше времени, но мне кажется, что если ты будешь знать больше, то ты наоборот будешь более аккуратной. Я, Виктор и ещё небольшая группа лиц не поддерживают данную систему общества, и они намерены изменить ее. И ты наш шанс. – я сильно округлила глаза, я спасение всех, каким образом. Это звучало также глупо, как сказать, что госпожа будет у нас в услужении или что кит в скором времени научится летать по воздуху. Полный абсурд.

– Это как? – Только и спросила я.

– Я честно не знаю весь план, Виктор всем этим занимался долгие годы, он умный, он просчитал все до мелочей, я уверен в этом

– А кто вы?

– Я, конечно, из числа господ, но я не такой как многие, я против зверств. И, пожалуйста, не говори никому о моих словах, доверяй лишь мне и Виктору. Я бы сказал больше, но сам не понимаю, чего хочет Виктор, но он обещал мне помочь кое с чем, поэтому в ответ я помогаю ему.

– А почему вы против этого мира, если вы в лучшей его части? – мне было непонятно его желание, ведь если в отношении меня все ясно, я из низшей касты, то с ним ничего не ясно. Да и мой отец тоже вполне себе неплохо жил, и по нашим меркам считался тоже господом. Но для меня не было причины, чтобы он хотел изменить мир. Отец никогда мне не представлялся человеком добрым и добропорядочным, скорее наоборот жеманным, угрюмым и чёрствым. Своих детей он не любил и это же относилось ко мне, поэтому я пока что, точно также не видела его причины в этом плане.

– Дорогая Рита, месть, любовь и деньги, вот основные причины всех наших решений в жизни.

– И какая из них ваша? – я сама себя шокировала своей степенью разговорчивости и смелости.

– Раз уж я так разоткровенничался, то отвечу тебе – месть, месть за мою мать. И на сегодня я уже много всего рассказал и прости Рита, но мне пора идти. Если ты позволишь, то я приду завтра, и мы ещё поговорим.

– И вот, – он покрутил в руке книгу, на которую я смотрела с самого его прихода и не поверила своему счастью, когда поняла, что она предназначалась мне.

– Виктор сказал, что ты любишь читать, а ты, действительно, удивительная девушка. До встречи. – Я кивнула в знак согласия, но мое смущение и природное стеснение до конца меня не покидало. Мой собеседник, вернув кровать на место, ушел и надо вам сказать, что мне было интересно поговорить, но меня это только больше запутало, я ведь ничего не поняла, но решила пока не думать о том, что услышала. И в тоже время я была довольна, что он ушел, ведь теперь я могла прочитать книгу, которую он мне принес. Это была книга по психологии, к сожалению автора, я не запомнила, как это ни странно, так как из нее я очень много вынесла для себя полезного, но название было следующим «Как не сойти с ума от своих мыслей».

Я стала тут же читать и видимо читала долго, потому что уже начала чувствовать себя не очень и меня потянуло в сон, но часов у меня не было. Зачем пятинцу следить за временем. У нас были одни большие часы, которые висели на стене особняка пятинцев, по ним мы и наблюдали время со своего двора, зоны пятинцев. Для нас время было важно лишь в том случае, когда пятинца ожидали для какого-либо поручения к назначенному времени. Как правило, приходил слуга «привилегированный» пятинец, который сообщал что завтра в такое-то время тебе необходимо стоять у главных ворот зоны пятинцев. Очень часто после этого пятинцев забирали для поглощения и приводили их истощенными и постаревшими, а иногда и не приводили совсем.

Тут мне почему-то вспомнилась, если можно так сказать, моя школьная подруга. Ее звали Соня. Вот она поистине была удивительной девочкой. Я всего лишь другая по меркам пятинцев, но не более того. Соня же всегда была непохожей на всех. У нее были светлые густые волосы, голубые глаза, таких я ни у кого больше не видела, прямой гордый нос и круглое лицо, ее милые пухлые щёчки всегда придавали ей очарования. По комплекции она была ни толстой, ни худой, в общем обычным ребенком. Но ее взгляд всегда был слишком проникновенным, ее осанка была гордой. Она всячески стремилась показать это всему миру, но мы пятинцы особо не обращали ни на что внимания, этим овощам было все равно на нее и когда она это поняла, то решила показать свою исключительность господам. Она постоянно поднимала взгляд, когда на уроки приходили господы, ее за это били, наказывали одиночной комнатой, но она упрямилась. Ее ничего не могло сломить, она всегда говорила, что великое переустройство мира – всего лишь великая ложь, придуманная хитровыдуманными господами. Пятинцы учителя считали ее безумной, они смотрели вокруг и не видели своего бедственного положения. Они ей заявляли, что она им обязана жизнью, а она неблагодарная говорит такие глупости. Она всего лишь ребенок, поэтому не может ничего понимать, так все думали.