Евгения Ляпота - Жизнь, полная одуванчиков

«Почему так, отец?» – прошептала я. Он гневно, но тихо ответил, что все станет иначе, если буду его слушаться. У меня не было возможности его не послушаться, а точнее это непослушание навредило бы мне. Я была обучена свободной воли настолько – насколько это возможно в наших условиях пятинцев. И вот мы подошли к двери красного цвета. Длинный постучал, ему открыла дверь женщина, сложно в нашей жизни определить возраст, ведь мы стареем раньше срока, отдавая свою жизненную энергию господам, но если бы я сейчас определяла возраст, по истечению многих лет, то сказала бы, что ей около сорока (хотя позже узнала, что ей было всего лишь семнадцать лет). Она была одета в чёрное платье с высоким воротом, оно было настолько длинное, что не видно было даже какая на ней обувь, лишь выглядывали черные носики ее обувки, волос был убран в пучок, затянутый черной лентой. Ее вид был пугающий. Он нагнетал и без того печальную обстановку. Женщина жестом показала в сторону другой двери, пройдя прямо по коридору метра три-четыре, мы встали напротив другой такой же красной двери и на мгновение остановились. Отец встряхнул меня и казалось глазами сказал будь паинькой, не забудь наш уговор, как ты должна себя вести. Я слегка кивнула, показывая тем самым, что все поняла. Отец стал волноваться, таким я его ещё не видела. Но как только женщина, постучала в дверь, перед которой мы остановились и по ту сторону двери мужской строгий голос сказал «заводите», нас впустили. Виктор навел на себя прежний свой вид, который как правило выражал полное отвращение и одновременно безразличие ко всему происходящему, такие вот два противоречивых чувства уживались в нем одном.

Женщина согнулась ровно пополам и сказала, что привела Виктора с Маргаритой. Холодный голос за дверью сказал, чтобы мы все обязательно прошли чистку, и только после этого нам будет разрешено войти. Сколько же здесь дверей, и когда же я уже увижу человека, который отдает приказы. Нас вновь куда-то повели, я уже не понимала куда мы идем и если бы мне сказали возвращаться потом самой, то я бы однозначно заблудилась. После прохождения не знаю скольких дверей, мы всё-таки дошли из пункта «А» в пункт «Б».

Меня заставили полностью раздеться и отправили в душ. Такого никогда еще не видели мои глаза и не ощущала моя кожа, вода была намного теплее и казалось даже нежнее, чем у нас у пятинцев и она была такой прозрачной, и вместо хозяйственного мыла мне дали гель для душа, на мое десятилетие отец дарил мне гель, который я берегла и использовала только в случаях сильнейшей апатии, а это случалось так часто, так что моя экономия не оправдала себя, с тех пор мылась только хозяйственным мылом и водой, в которую добавляли слишком много хлорки, так как текла она из ржавых старых труб.

Я мигом почувствовала себя поросёнком, которого кормят и ублажают перед тем как освежевать. Искупавшись, мне выдали махровый халат розового цвета и такие же розовые тапки, однако, «жизнь налаживалась», подумала я, но это все было обманчиво, ведь когда меня наконец-то приставили господам, я поняла, что попала отнюдь не в райский уголок.

Мы с отцом зашли в большой зал, где напротив нас на трибуне в кожаных креслах сидели господы. Госпожа Таурин и ее муж Тобольт Иванов.

– Здравствуй Виктор. – Произнесла госпожа своим нежным голосом, она была одета в черное облегающее платье с завидным вырезом и еще более завидной грудью, что я даже обрадовалась тому, что стою в халате, потому что мне с моей фигурой показать было нечего.

– И вам всем здравствуйте, – сказал немного дерзко мой отец, господин Тобольт же сидел безучастным ко всему происходящему.

– И вот это существо твоя дочь? – звонко засмеялась госпожа, я смотрела вниз, лишь исподлобья пытаясь ее изучить. Она была само совершенство, мужчинам нравятся такие женщины. Кроткие, томные, но при желании страстные и очень властные. Мне сложно было оценить ее внешние данные всецело, ведь она восседала на кресле, и, словно прочитав мои мысли, встала и подошла к краю сцены. Мне положено было смотреть все время вниз, но от красоты Таурин я нечаянно для себя подняла голову вверх, от госпожи это не скрылось, и отец, проследовав ее взгляду, посмотрел на меня и приказал опустить голову, что я опять же и сделала, но госпожа проговорила.

– Дорогая Маргарита, не надо прятать свои глаза, ты можешь смотреть на меня. – И я подняла голову вверх, но все также держалась неуверенно. —Бедная девочка, она такая ущербная, как ей тяжело. Виктор, как у тебя и у нашей лучшей роженицы могло родиться такое? – И она громко засмеялась, мне было неприятно, но приходилось все это слушать. Далее последовало еще много других словесных издевательств, поэтому я все-так же держала голову опущенной вниз, чтобы как-то отгородиться от всего и не видеть такого контраста между мной и госпожой и отнюдь не в мою пользу.

Я плохо на тот момент понимала их разговор, часто слышала какое-то имя Таймерин, на которое мой отец странно реагировал и даже при всем своем спокойствии, парировал дерзко госпоже, видимо эта Таймерин была дорога Виктору. Еще его задел тот факт, что моим партнером будет не тот человек, который планировался изначально, но таково было желание Таурин, отец ничего не мог поделать, хоть и старался переубедить. А я старалась держать себя в руках и быть как можно более глуповатой, вот крайнее мне давалось легко, потому что я не до конца понимала, что происходит. И когда все закончилось и меня отвели в мою новую комнату, которая уже находилась в здании господ, только в другом крыле, я даже немного обрадовалась, а когда дверь позади меня захлопнулась, поначалу почувствовала облегчение, ведь не нужно было больше стоять перед госпожой, которая то и дело поливала меня нелицеприятными словами. Но это облегчение длилось отнюдь недолго, меня стало ещё больше трясти, ведь я не могла толком понять, что меня ждёт. Я попыталась спросить об этом отца, но он что-то пробормотал невнятно, ему явно не хотелось говорить на эту тему. Стоит заметить, что отец сам был не в лучшем состоянии, новость о том, что моим партнёром будет другой – его очень опечалила, последнее время ему все сложнее давалось быть невозмутимым, а когда-то я думала, что мой отец человек, совершенно лишенный эмоций и каких-либо чувств, хотя чувств может все же и не лишен… была же некая Таймерин…

– Отец, что со мной будет?! – с трудом выговорила я.

– Как что? Ты из касты для разведения пятинцев, соответственно ты вступишь в сексуальные отношения с лицом мужского пола, забеременеешь, родишь, потом ещё и ещё, и ещё и так до тех пор, пока сможешь приносить потомство!

– А что будет, если я не смогу забеременеть или вообще буду способна, а потом в один момент утрачу эту способность?