Евгения Ляпота - Жизнь, полная одуванчиков

Ее рот приоткрылся от удовольствия, она потянулась своей рукой к причинному месту своего мужа, я отвернула голову, и вновь стала молиться сама, не зная кому, и прося в своих молитвах, чтобы мой псевдособлазнитель сдох тут же, да именно в таком контексте. И не поверила, когда следующим его стоном было какое-то непонятное кряхтение и вдруг я ощутила пену из его рта на своей щеке, а его тяжёлое тучное тело обмякло на мне, мне стало тяжело дышать, я услышала, как кто-то зашёл в комнату, кругом началась какая-то суета, но я проваливалась в забытье. Мое сознание покинуло меня.

Проснувшись, обнаружила себчя уже в своей новой спальне, теперь я разглядела узкое и длинное помещение, убранство составляло: кровать, расположенная напротив входной двери, стол возле окна среднего размера, коричневого цвета палас, люстра в форме шара белого цвета и еще одна дверь, в которой находился туалет, умывальник и душевая. Я была одна, но как оказалось счастливое одиночество длилось не долго, в комнату зашла бесцветная с моим отцом, он приказал ей оставить нас наедине, я обрадовалась, мне очень хотелось выговориться и выплакаться, но отец резко отрубил мои намерения, а именно не дал так нужного мне сочувствия.

– Ты не должна была себя так вести, ты должна была покориться своей судьбе, своему предназначению. Ты не должна выделяться! Твоя попытка открыть комнату и слезы могут навлечь на нас беду и перечеркнуть все. – Он явно был недоволен, хотя мои эмоции были вполне обоснованы, но тут меня осенило, что обоснованы, но не для пятинцев, не для моей касты, а характерно мое поведение более для господ. Я всегда понимала, что другая, но отец и Лори сами вложили в меня такую тягу к жизни, так почему теперь он так этому противится. Я и выразила было свое негодование, задала вопрос, «что значит могу все перечеркнуть?», меня не сделают свиноматкой, и не подадут на стол к ужину, не велика беда, ведь в любом случае все, действительно, предрешено, так уж если отведено мне, то малое, то и жить я хочу, а не существовать. Отец ударил меня по лицу рукой. Было не слишком больно, но обидно и мои слезы вновь потекли.

– Слушай меня внимательно, завтра у тебя будет вновь соитие, но с другим человеком, которого уже порекомендовал я и ты ни при каких обстоятельствах не станешь сопротивляться, иначе…

– Я перебила отца, иначе что отец? Я стану расходным материалом?

– Марго! У тебя в любом случае нет выбора, я не из тех отцов, о которых ты читала в книгах, и мир у нас больше не тот, что раньше. Доверившись мне, у тебя будет шанс на нормальную жизнь. Что-либо объяснять или отвечать на твои вопросы я не стану, твое поведение и так выдает твою уникальность, а узнав более положенного, ты потянешь нас ко дну. – После этих слов он встал и направился к двери, затем неожиданно для меня развернулся подошёл ко мне и поцеловал меня в макушку, сказав «прости».

Это самое приятное, что я когда-либо слышала от отца, и его тон был, действительно, сочувственным и наполненным теплом. Всего одно слово, но, сколько оно значило для меня.

Виктор ушел, оставив меня со своими мыслями. Я покушала все то немногое, что мне принесли. Выходить за пределы комнаты не могла, а так хотелось. Я села у окна и смотрела долго на улицу, не смотря на то что вид из моей комнаты представлял собой асфальтированный «газон» с одним деревом, растущим у самого забора. Я наблюдала за одним этим деревом, оно стало самым живым моим собеседником в этой жизни. Очень много времени я проводила в мыслях, обращенных к нему, иногда даже что-то говоря вслух, я делилась с ним. Вам, наверное, покажется это глупым, но мне нужна была хотя бы иллюзия общения.

В моём мире помимо ужаса быстро уйти на корм (я говорю быстро, так как в любом случае это неизбежно), присутствует такое отрицательное чувство, как одиночество, особенно оно поглощало меня, ведь я ощущала себя не только одиноким, но и гадким утёнком, овечкой, отбившейся от стада, такой же глупой, но своевольной, хотя, потерявшись не могла обрести истинной свободы, ведь на воле я не смогу справиться в одиночку со сложившейся мировой обстановкой.

Вы верно задаёте вопрос, как же все произошло, на тот момент я многого еще не знала, но забегая вперёд своих знаний того периода, все же немного вам объясню. Люди «обречённые» властвовать всегда хотели руководить не просто одной деревней, городом, районом или страной, но стремились создать для себя империю. Потихоньку в нашем мире осталось только одно направление развития общества: единое миропонимание или единомирие, которое в свою очередь разделяло людей на две касты – господ и пятинцев.

Господы всего мира провозгласили о наличии одного единого бога для всех, самые властные, политически-подкованные и грамотные люди, но абсолютно безжалостные – превратились в держателей одной единой империи, основанной на вере в господ, которые провозгласили себя непосредственными потомками божественного начала, а затем и вовсе заявили, что они и есть боги. Конечно, такой порядок не сразу сложился в умах людей, как и положено любой истории, любому изменению в умах предшествовала агитация, умелое промывание мозгов, настойчивое прививание тех мыслей и ценностей, которые были нужны господам, в общем требовалось время.

Господы объединились, договорились и установили, что будут двигаться в одном направлении, каждая богатая семья будет пропагандировать одну религию, строить учебные корпуса для детей бедняков и насильно забирая их от родителей, помещать в такие корпуса интернаты и обучать их покаянию и умению принимать свою судьбу такой, какая она есть. Длилась эта борьба на протяжении где-то двух-трех поколений, но в итоге народ просто был сломлен кровавыми действами и жёсткой пропагандой. Люди (когда ещё все только зарождалось) включали телевизор и смотрели сериалы, фильмы, новости, где господствующий класс под ликом «добродетелей» утверждал о том, что они наместники бога на земле, что только они могут направить заблудших овечек, спасти нас от самоуничтожения, спасти расу человеческую от вымирания, ссылаясь на тот факт, что бедняки изначально слабы, глупы, раз живут в нищете и, соответственно, не могут сами о себе позаботиться и что от их потомства будут такие же слабые волей и духом, и что это грозит вымиранием всего человечества. Но у каждого на этой земле есть свое предназначение и только следуя согласно ему, мы сможем спасти себя и всю империю. А так как господы говорят от лица бога, так как сами являются его смертным обличием, то они и должны нести свое тяжёлое бремя наставничества над слабыми своими детьми.

Как только наука научилась изымать человеческую энергию из одного и наполнять ею другого человека, с этого этапа и началась усиленная пропаганда. Ведь для того, чтобы люди подчинились, не препятствовали, не роптали, необходимо было придумать такой механизм, при котором господы могли бы легко вершить свои жуткие дела, да ещё и считаться в наивысшей степени благочестивыми людьми. Я представитель уже пятого поколения (во всяком случае так мне сказал отец) пятинцев со времени, когда мы перестали жить, как люди, отдались поглощению, перестали думать своей головой, стали беспомощными фанатиками.