Евгения Ляпота - Жизнь, полная одуванчиков

– Надо спать на кровати, здоровый сон укрепляет здоровье, а плохой сон наоборот его подрывает. Иди в душ Марго и поторопись. – Он сунул мне платье с прошлой церемонии, меня затрясло, он уверил, что платье стираное, да, но вот только воспоминания невозможно так же легко стереть как пятна. Мне и тут пришлось подчиниться, таково было желание госпожи Таурин, она назвала это платье «экстазом». Ей очень понравилось прошлое шоу, ее все очень повеселило, она ни разу не видела, чтобы у человека в любовных утехах остановилось сердце. Ведь, как уверил доктор – смерть моего любовника – это остановка сердца от переизбытка эмоций. Позднее госпожа даже сама похвалила меня, сказала, что я та еще плутовка, ведь в моих роковых объятиях умирают мужчины.

Сон у меня быстро прошел, я покорно подчинилась, пошла в душ, было приятно купаться, такой чистой воды в зоне пятинцев никогда не было, а эту даже можно было пить. Я так и сделала, открыла рот, глотала жадно водичку и купалась, потом опять открыла рот, вода из лейки наполнила его, и я опять глотнула, но второй раз что-то пошло не так, я поперхнулась и закашлялась.

Искупавшись, не сразу вышла из душа, но Виктор не дал мне постоять и просто насладиться своей чистотой, которую сегодня вновь будут осквернять, он стал стучать в дверь и сказал мне, чтобы я выходила. И я вышла, поплелась следом за отцом, все к той же двери, которая вела в стеклянную комнату. Я зашла туда, меня вновь затрясло, дверь за мной закрыла бесцветная женщина.

Мой вчерашний собеседник стоял спиной ко мне полностью голый, видимо он смотрел на госпожу, потому как при моем приходе, она жестом указала обернуться назад, и мой новый партнёр повернулся. Он уже не был тем добродушным парнем, который приходил ко мне вчера вечером. В его глазах читалось безумие, рот искривила ехидная улыбка и мне даже показалось, что этой самой улыбкой он очень сильно похож на госпожу. Он стал подходить ко мне медленно, но решительно, я увидела первый раз голого мужчину, я знала из книг, что мужчины и женщины отличаются друг от друга, но тут увидела эту огромную анатомическую разницу воочию. Надо сказать, что для юной девушки это было шоком, мы были вообще в то время все ужасно дикими во всех смыслах. Я надеялась, что в этот раз будет легче, но ошиблась. В прошлый раз все закончилось быстро, а в этот раз… Есть определенные моменты в моей жизни, которые мне особенно тяжело описывать, это тоже один из них.

Мой любовник (это было для меня новым словом) подошёл ко мне и просто разорвал на мне платье и снял его с меня как халат. Его зрачки были расширены, глаза были безумными донельзя. Голым он уже не казался таким худощавым, был хорошо сложен и ростом чуть выше меня, а я, однако, была очень высокой девушкой. Мой любовник схватил меня за руки и потянул на себя, затем резко развернул и грубо швырнул на кровать, я быстро окинула взглядом госпожу и на ее лице не было уже такого вожделения, как в прошлый раз, было похоже, что она немного напряжена, но, когда у меня потекли ручьи слез, она вновь стала самой собой и я решила не смотреть на нее, все что она олицетворяло – это зло и похоть, вообще все что было в жизни плохого, все умещалось в одной этой хрупкой и внешне красивой женщине. Контраст роковой красоты и жуткой нечестивой души.

Я не хочу вам дальше описывать, что он проделывал со мной, потому как это было слишком все ужасно для меня, для девушки не имеющей опыта в сексе, ничего не видящей кроме зоны пятинцев, было все ужасно жестоко и бесчеловечно, я твердо уверилась в том, что этот парень и госпожа одной породы. И предположила, что это была такая форма изощренного издевательства надо мной, прикинуться хорошим и сделать все то, что можно было сделать не так грубо.

После того вечера я чувствовала себя не только морально плохо, но и физически. Меня вели под руки в мою комнату, там меня уложили на кровать и ушли. Все внутри болело, я плакала. Хотелось уснуть, чтобы побыстрее все забыть, но не смогла. Прошло не более часа, как я почувствовала острую боль внизу живота, побежала в туалет, меня вырвало, живот не отпускало, он болел дотоле неизвестной мне болью. Я скрутилась на полу в ванной комнате в позе эмбриона, затем попыталась сесть на унитаз и почувствовала, как по ногам что-то потекло, это была моя кровь от ужаса закричала и потеряла сознание. Проснувшись, я обнаружила, что нахожусь уже на кровати и рядом со мной был мой отец и пожилой мужчина в белом халате, а может и не пожилой, а молодой, но частично поглощенный.

– Это была сильная таблетка, она возможно больше никогда не сможет иметь детей Виктор. – сказал мужчина в белом. Я не могла еще полностью открыть глаза.

– Это не важно, но беременная она не сможет быть нам полезной. С тебя заключение и верность делу. У нас максимум три, четыре месяца, после чего нельзя будет скрывать, что Марго не беременна. В эти сроки мы должны уложиться.

– Но зачем надо было давать настолько сильный препарат, если мы хотим бороться за лучшее в этом мире?

– Затем, что госпожа ради забавы может подкладывать ее под кого угодно, а с этим препаратом нет шанса забеременеть, – отвечал мой отец, – но иллюзия ее беременности будет нам на руку, так как Таурин не допустит смерти Марго, пока она носит ребенка ее племянника. – Я почти смогла открыть глаза и оба повернулись ко мне.

– Виктор, мне больно – сказала я чуть слышно. Второй в белом подошел ко мне и сделал укол, после чего вся моя боль ушла, и я уснула.

Видимо, спала я очень крепким сном и очень долгим, потому что, проснувшись на следующий день, увидела на столе свой застывший завтрак – овсяную кашу, покрытую тонкой пленкой молока. Мне очень сильно захотелось кушать, поэтому я накинулась на пищу и съела то, что было. Я была довольна крупной комплекции для девушки, и, конечно, мне не хватало той пищи, что была в моем распоряжении, от того была высокой и худой так, что даже иногда немного горбатилась, хотя это скорее было из-за неуверенности в себе.

В те времена я очень часто от страха забивалась в угол, подпирала колени максимально близко к лицу, обхватывала их руками и утыкалась носом между ними и плакала. Нормальным было то, что я постоянно плачу, для меня нормальным, многие пятинцы, конечно, тоже плакали, но как правило от какой-либо физической боли, не от душевной, они не понимали, что можно жить по-другому, а те, кто понимали… долго не жили…

Я слышала, что были попытки восстаний пятинцев, хотя скорее это были не восстания, а небольшие бунты, которые тут же были не то что подавлены, они даже не успевали зажечь свой костер, который можно было бы поддерживать и подкидывать дровишки. Обо всем об этом тут же забывали, кроме одного случая.