Евгения Ляпота - Жизнь, полная одуванчиков

Я сидела в своей комнате и понимала, что акт не состоялся, что ставило меня в ещё более печальное положение, ведь это означало, что мне придется вступить с кем-то в подобное ещё раз, а я этого не хотела, и понимала, что зря терпела в тот день, но была действительно рада тому, что мой обидчик умер, хоть до сих пор и содрогаюсь от этих жутких воспоминаний.

Я сидела напротив окна и смотрела на одиноко стоящее дерево, оно было моим другом, мне казалось, что оно подобно мне. Стоит также одиноко, никому не нужно, никто за ним не ухаживает и никому нет до него дела, и оно также никуда не может уйти, даже если захочет, но разница была в том, что это нормальная жизнь для деревьев и растений, так у них заведено природой, стоять и расти на одном месте, но не для людей подобный образ жизни, а нас же заставляют считать себя больше растениями, чем людьми.

Ветки растения томно покачивались при дуновении ветерка, я восхищалась их пластичности и спокойствию. Мне хотелось бы тоже быть такой же умиротворенной, но меня всю трясло даже сильнее, чем листочки на ветке, в тот момент я чувствовала себя листом дерева, который при сильном порыве ветра просто оторвётся и полетит, упадет на землю и его растопчут. В дверь постучали и это вырвало меня из моих мыслей, стук в дверь означал, что пришел отец, так как другим не было необходимости стучать при входе ко мне, кто я такая – я рабыня. Но вопреки моим догадкам зашёл не Виктор, а неизвестный мне молодой человек, худощавый, но жилистый, роста выше среднего, с большими карими глазами и короткой стрижкой.

– Я могу войти? – хотя уже вошел, да и не было такой необходимости спрашивать это у пятинца. Я сидела на стуле ноги поджав под себя, опершись локтями на стол и смотря в окно, при его словах быстро обернулась Мои глаза были широко раскрыты и при этом выражали одновременно ужас и непонимание происходящего. И тут я открыла рот и стала стараться как можно больше набрать воздуха, так как мне стало тяжело дышать, потому что я решила, что пришел мой новый партнёр и сейчас начнется тоже самое, что было в комнате под стеклом. Как ни странно, но парень заметил мою реакцию и сделал шаг назад к двери, при этом выставив руки в мою сторону и изображая ими знак «стоп».

– Я тебя не обижу, Рита, пожалуйста успокойся, – но моя реакция не поменялась. Он сказал, что пришел по поручению моего отца. При его упоминании я стала чувствовать себя немного легче, как бы там ни было, он никогда нарочно не пытался сделать мне больно, просто по своей натуре он был грубоватым человеком.

– Я от твоего отца, – повторил он, видя, что я стала дышать спокойнее, – мне нужно, чтобы ты меня выслушала, я понимаю, что для тебя дико такое общение, но я хочу быть с тобой предельно тактичным. – Наверное он подразумевал «быть добрым», но это было бы на тот момент слишком для меня. Я опустила ноги, села правильно на стуле и расправила складки на своем сарафане. Надо сказать, свое одеяние на тот момент я любила, отец в качестве поддержки подарил мне его, оно было все усеяно розовыми розами на белом фоне, с неглубоким вырезом на груди и тонкими бретельками. На ногах у меня были белые балетки. Это была первая моя такая красивая одежда и она не была стандартными обносками, доставшимися мне от господ, а была новой по заявлению отца. Госпожа расщедрилась и разрешила ему этот жест, так как ей видимо, очень понравилось представление со мной, которое произошло вчера у нее на глазах. Я была счастлива и даже на короткий срок забыла про свою беду, вы даже не можете себе представить на сколько для нас маленькие приятные мелочи приносили радость – это было сродни чуду.

– Рита, я завтра буду твоим партнёром, – я вновь напряглась, вжалась в стул, руки, лежащие на коленях, впились в них ногтями, – постараюсь сделать все быстро, не хочу тебе делать больно, но тебе придется все это пережить. – Он вроде успокаивал и в тоже время удручал. Мне оставалось лишь слушать.

– Надо чтобы ты выпила таблетку, которую я тебе сейчас дам, но только об этом ни слова, Виктор все знает, но и с ним не стоит это обсуждать, – я заплакала, и сама не знаю, как, но осмелилась спросить, не поднимая глаз.

– Я умру также, как … – но не смогла вымолвить, как мой прошлый партнёр.

– Нет, что ты, что ты, это совершенно не принесет вреда твоему здоровью, но это надо сделать, чтобы твой организм расслабился. – Мои слезы текли беззвучно, но застилали все вокруг и передо мной была лишь пелена, что я не заметила, как мой собеседник подошёл к столу положил таблетку и налил воды в стакан из кувшина, который стоял у меня на столе. Я повернула голову, стерла слезы рукой, а потом руку вытерла о подол платья, взяла таблетку, проглотила и запила ее, вот такая вот я покорная пятинка. Все так как нас учили.

– Молодец Рита. Я завтра буду совсем не таким – он замолчал, подбирая слово, видно было, что он сам волновался, – не таким милым, я буду грубым, очень грубым, тебе будет больно, но ты должна выдержать и после тебе будет тоже больно, но пожалуйста пойми, что так надо, кроме меня и Виктора никто тебе ничего не объяснит, никому верить нельзя, ни с кем разговаривать и мой разговор уже затянулся. Просто будь сильной и после завтрашнего не стань меня ненавидеть. Я поясню тебе все, но позже, после того, как буду в тебе уверен и в твоем отце. Ты будешь молчать, ты будешь терпеть? – я покачала головой в знак согласия, я была согласна потому что не было другого выбора, было страшно и во мне жил тот раб-пятинец, который должен подчиняться, но стала понимать, что, однако, борюсь я против подчинения, пока лишь только в мыслях, но ведь все начинается с малого – с понимания. Я читала много, отец баловал меня чтивом, и была убеждена, что все начинается с уклада в голове. Эмоции, чувства, весь негатив копится внутри тебя, но в конце концов он когда-нибудь взбунтуется, и все то, что копилось поколениями, вся эта терпимость уйдет к нашим предкам… Я решила, что стерплю все, чтобы завтра не произошло, отметив про себя, что всё-таки этот молодой человек действительно был вполне милым, он вообще был первым, кто так со мной общался.

– Хорошо, – наконец произнесла я, поймала его быстрый взгляд на мне и тут же опустила глаза. Но я запомнила то его выражение лица на всю свою жизнь. Это был самый первый добрый взгляд, направленный на меня, мне казалось, что никого более красивого я не видела в своей жизни. Его карие глаза смотрели на меня проникновенно и ласково, а тонкие губы были сложены в улыбку – печальную, но добрую.

– До завтра Рита и прости. – он вышел, я некоторое время так и сидела неподвижно, ждала, что таблетка начнет действовать, но ничего не происходило, я чувствовала физически себя также, как и всегда. Было не легко уснуть, но всё-таки уснула, хоть и не на кровати, а перед окном, в своей излюбленной позе, так мне было легче. Дерево и я друзья навеки… засыпала я с таким лозунгом. На следующее утро меня разбудил отец довольно рано, потому что солнце только вставало.