Мэгги Ри - Три страха & три прощения Снэйкуса Кларден

***

Глубокий сон плавно перетек в поверхностный, когда на фоне послышался знакомый нежный голос. Первым к Снэйкусу почему-то явился образ Карен, именно таким был ее голос – с небольшой хрипотцой, но при этом с ласковыми нотками, такой хитрый-хитрый. Она передала его своей дочери. Не только голос, внешне они тоже были очень похожи, и отец видел это, когда издали замечал бегущую к нему из школы дочурку. Хотя Карен когда-то поступила с ним так, предала его, он был благодарен этой женщине за этот чудесный подарок – когда-то маленький кричащий свёрток, а теперь взрослую ответственную девушку.

– Папа? Пап? Тебе плохо, пап? – расслышал он вдруг голос рядом с ухом и приподнял щеку с пола. Голова была безумно тяжёлой. Глаза слипались, но фокусировались на полупустой бутылке виски. Понятно. Значит, он напился и ему явились галлюцинации. – Папуль! – внезапно за лицо его схватили достаточно сильные руки и по щеке немного похлопали. К этому времени мужчина уже успел прийти в себя и увидел перед собой Карла. Тот, хоть и был редкостным чудаком, точно не изобразил бы голос Карен. А главное для чего?

– Снэйкус, вы тут или нет? Вам плохо? – заговорил он своим обычным голосом, достаточно бархатным басом, прямо как у его отца, дяди. Тогда Снэйкус взбодрился и даже смог сесть возле стола, прижавшись спиной к ножке. Рядом с Карлом стояла испуганная Римма. Значит, это был голос Риммы, а не ее матери… Вот оно как.

– Убери от меня свои руки… – когда Карл потянулся, чтобы встряхнуть тестя, Снэйкус дёрнул плечами и отвернул нос в сторону. Голова начинала болеть.

– Кажись, папаня нажрался… – усмехнулся Кроу и поднял глаза на жену, которая уже искала стакан, чтобы налить отцу воду. Когда нашла, поспешно протянула ему и подсунула к губам:

– Папуля, пей. Аккуратнее. Ты как себя чувствуешь? Ударился? Ты много пил вчера?

– Муля, отста-а-ань… – словно ворчливый котяра протянул мужчина и сделал пару глотков. Потом осмотрелся и как будто немного очнулся. – Вы чего здесь делаете-то? Муль?

– Мне кажется, сначала вам надо протрезветь… – Карл усмехнулся вновь, и на этот раз тесть его заткнул:

– Уймись, не тебя спрашивают. Римма, что такое? Как вы попали ко мне домой?

– Кажется, ты забываешь о том, что когда-то этот дом был и моим тоже, у меня есть ключи, – без каких-либо обид улыбнулась Римма и села на корточки рядом с отцом. В этот момент она словно вновь была той самой веселой молодой девчонкой. Школьницей-старшеклассницей. – У нас через десять минут будет здесь встреча с психологом, где-то вторая по счету. Первую мы провели у нас дома, но я поняла, что мне пока там сложно находиться, и поэтому пришла сюда. Но ты не волнуйся, мы тихо посидим и поговорим.

– Так, ничего не понял… – с бодуна Снэйкус тряхнул головой и сонно посмотрел на дочь, затем на бесячего Карла. – Что за ерунда? Какой психолог?

– Вы, кажется, забыли о том, что случилось неделю назад… – зять как-то томно вздохнул, и в этот раз он уже не смеялся, наоборот выглядел очень строгим. – Мы разгребаем последствия. Нам лучше.

– После психолога? – Снэйкус прыснул со смеху, но те не смеялись. – Херня. Скажите честно, вам просто нечем заняться. Карл, или это какой-то твой знакомый, который успешно зарабатывает шарлатаном?

– Херня – ваша уверенность в том, что психотерапия всего лишь шарлатанство, не приносящее никому пользы. Возможно, вы допускаете мысль о том, что вам это не нужно, но мы не готовы хоронить свое психическое здоровье, Снэйкус, – достаточно грубо пробасил Карл, на что Римма погладила его по плечу, как будто успокаивая:

– Не груби так, Карл. Это неправильно.

– Ну, таким как Кроу точно нужно к специалисту… – не сводя с зятя презирающих глаз прошептал Снай. – Но Мулю мою втягивать в это не смей. Она здорова и сильна. Она все переживет.

– Папуль, не всё… – его успокоила нежная рука дочери. Она искренне и как-то грустно смотрела ему в глаза, слегка качая головой. – Я едва рассудка не лишилась после того, как мне отменили лекарства. Мне было страшно за свою жизнь. Мы позанимались с специалистом лишь единожды, но мне уже лучше. Я поняла, что мне делать с собой дальше. От этого мне становится спокойнее.

– Делай, что хочешь, Муля… Но я считаю, что это бред – отдавать кучу денег человеку за пустую болтовню. К тому же, он абсолютно чужой всем нам, ты зовешь его в нашу квартиру… Сложно находиться в вашем доме… А как насчёт того, что вы там будете жить? Неужели из-за происходящего теперь вы переедете сюда?

– Если будет нужно – да, – Карл нахмурился, а Римма поджала губы, глядя на них двоих.

– Папуль, мне пока сложно там быть. Я схожу там с ума. Каждая вещь напоминает мне о малыше… И мне… Мне пока невероятно больно о нем вспоминать, пап… – хотя девушка старалась держаться, слезы все равно выступили на глаза, на что отец тут же повертел головой и поспешил ее утешить, поглаживая по тонкой руке:

– Ладно, ладно, малыш, только не плачь, прошу. Сколько будет нужно – столько нужно, только не плачь.

– К тому же, пап, мне безумно страшно за тебя… Ты со своей спиной, а ещё не ешь ничего… Мы пришли к тебе, а ты лежишь на кухне на полу… Я испугалась, что у тебя произошел инфаркт… – вдруг совсем расклеилась Римма и расплакалась, бросаясь обнимать родного отца. Тот аккуратно прижал ее к себе, поглаживая по любимым красным волосам, встречаясь взглядами с Карлом. Светловолосый парень кратко кивнул, подтверждая слова жены:

– Мы приняли решение, что пока побудем здесь. Если вам будет от этого спокойнее, то я лично тоже не в восторге от мысли о том, что буду жить под одной крышей с вами. Но Римме так спокойнее.

– Боже, надеюсь, ты не принимаешь меня за великовозрастного ребенка, Муль? – Снэйкус улыбнулся, повернув к себе заплаканное личико дочери, а она мотнула головой.

– Конечно же нет, пап… Дело в другом… Как представлю, что ты тут совершенно один… Это так страшно… – тонкие губы затряслись от обиды и страха.

– Не нужно. Ты же знаешь, я так живу уже много, много, много лет… – отец погладил ее по волосам, заговорив непривычно мягким голосом, словно с ребенком. – Ничего со мной страшного не произошло. Мне нравится так жить, – соврал он, чтобы только ей стало спокойнее.

– Вижу я, как тебе нравится… Выпил виски и упал на кухне… – всхлипнула Римма, немного приходя в себя. Взгляд зеленых глаз упал на бутылку. – Почти всю выпил, пап. Так поступают либо алкоголики, либо слишком одинокие люди. А ты не алкоголик. Если только анонимный.

– Не волнуйся за меня, малышка. Я уже взрослый человек. У меня своя жизнь. Что я хочу делать – то делаю. Нужно доживать последние десятки лет на полную катушку, разве не так?

– Не говори так… – услышав слова отца, Римма опять всхлипнула, пытаясь изо всех сил сдержать плач. – Пап, не надо так говорить… Это звучит ужасно… Я так хочу, чтобы ты жил долго и счастливо, чтобы потом нянчился с внуками, чтобы у тебя все было хорошо.