Мэгги Ри - Три страха & три прощения Снэйкуса Кларден

«Так бывает только в сказках» – пронеслось в голове у Снэйкуса, но он лишь погладил дочь по руке и кивнул, улыбнувшись ей, чтобы подбодрить.

– Когда вы переезжаете сюда?

– Мы перенесли с собой пару сумок, с нас хватит этого. Не думаю, что мы здесь надолго задержимся. Я посплю у Риммы, – Карл встал, чтобы поправить запутавшуюся занавеску, которую поднял поток ветра, а Римма помогла отцу подняться и сесть на стул, пока тот пытался представить размещение у себя дома Карла. Тот был последним, кого мужчина хотел бы видеть у себя дома, тем более в постели у Риммы.

– Может быть, купить раскладушку или что-то такое?.. – сглотнул он, нервно переводя взгляд с дочери на зятя. – Все-таки мы все взрослые люди.

– Пап, о чем ты, мы же женаты, мы давно спим в одной кровати, – Римма ласково улыбнулась, заметно нервничая. – Зачем нам раскладушка?..

– Ты знаешь, зачем. Я не хочу, чтобы он спал с тобой. Он же взрослый мужчина.

– Правильно, а я взрослая женщина.

– Снэйкус, уймите свой спермотоксикоз, я не сексуальный маньяк, и к вашей дочери я не собираюсь лезть от слова совсем, – до Карла дошли мысли тестя, и он с ноткой раздражения в голосе ему ответил. Тому даже как-то полегчало, хотя Карл был очень резок на слово. – Я не хочу об этом говорить, но скажу с позволения Мули. У нас пауза. Врачи запретили нам сейчас пробовать зачать ребенка, так что у нас обоих сейчас половой покой на время реабилитации. Уж точно будет чем заняться кроме этого.

– Какое счастье… – искренне прошептал Снай, лишь затем осознав, что сказал это вслух. Римма посмотрела на отца, затем на мужа и усмехнулась над кислой физиономией того.

– Ты думал, мы твой дом разносить будем? Не волнуйся, – Римму пробило на смех при мысли о том, что отец так беспокоился за их с мужем интимную жизнь в его доме. – Мы все понимаем.

– К слову, мы на протяжение трех лет жили в доме отца в составе десятерых людей, включая моих братьев и сестер, папу, маму, дядю и тетю. Думаете, мы за эти годы не научились делать все тихо? – не сдержался Карл, на что получил шлепок по плечу от смущенной девушки.

– Карл, прекрати сейчас же… Не смущай папу. Пап, а ты не бойся, он шутит. Он просто не в настроении. Сейчас придет Данечка и ему станет лучше.

– «Данечка»?.. – прошептал с ноткой отвращения в голосе Снэйкус, щуря глаза и изображая полное отрицание. – Это еще что за хрен?

– Не надо так на Данечку, – Карл с презрением зыркнул на Снэйкуса и подпрыгнул, чтобы поправить занавеску окончательно. У него это получилось, и он подошел к раковине, чтобы помыть руки. – Между прочем, дипломированный специалист в области психологии. Имеет степень магистра по психологии. Блестящий аналитик.

– Все хорошо, люблю умных людей, но причем тут… «Данечка»? Что за слащавое имя? Это псевдоним? – от уровня неприязни к этому прозвищу Снэйкуса настолько скривило, что Римма не смогла сдержать смех:

– Папуль, ну что ты… Конечно, у него есть обыкновенное имя. Просто он настолько душевный человек, что мы с Карлом уже начали его за глаза… – она резко перешла на шепот. – Данечкой. Мне кажется, сам он был бы не против.

– Данила Александрович он, вот оно что… – поднял глаза с телефона на Римму Карл, а та широко раскрыла красные от слез глаза.

– Серьезно?

– Вы его все это время звали Данечкой, вашего мега-психолога? И вы считаете, что это нормально? – Снэйкус кашлянул в сторону от полного шока.

– Он представился нам как Даня. По-моему, чудесное имя. Человек тоже хороший, ты сам увидишь, – Муля подобралась к отцу, чтобы его обнять, но тот с подозрением на нее взглянул, немного шарахаясь в сторону:

– Меня это все напрягает. Не вздумайте меня в это втягивать, ясно?!

– Ну мы же не просим вас присоединяться к нашему «коллоквиуму», этот человек приходит к нам с Риммой. Увы, вам придется потерпеть Данечку в стенах своего дома, – с издевкой ухмыльнулся Карл, после чего побыстрее смылся куда-то в комнату, оставив отца наедине с дочерью. Снэйкус с беспокойством посмотрел той в глаза, затем на бутылку, лежащую на полу.

– Папуль, пойми, сейчас для меня это все очень важно. Я буду искать в себе силы, чтобы все изменить, – тихим голосом сказала Римма, после чего удалилась вслед за мужем, чтобы подготовить соседнюю комнату для разговора с психологом. Снэйкус остался сидеть на кухне, не понимая, чего больше хочет: удалиться в свою комнату и лечь поспать еще на недельку или сбежать из дома как в пубертате. Тогда он взял в руки бутылку, подбросил ее в руке и улыбнулся сам себе, направившись в комнату. Внутри себя он принял решение, смеясь под нос, что лично для него виски стало недолгой, но очень качественной психотерапией с возможностью уйти в астрал и познать дзен.

Снэйкус проснулся от того, что в горле совсем пересохло. Голова словно крепкими стежками была пришита к подушке, глаза слипались. Язык напоминал наждачную бумагу. За окном погода опять не играла красками: над домом кружили темные тучи, шел мелкий снег. Мужчина сел в кровати, слегка пошатываясь из стороны в сторону. Его внимание привлекла коварная бутылка, которая прежде была доверху наполнена виски, благодаря которой он теперь чувствовал себя ничтожеством. Впрочем, дело было даже не в бутылке, это было обычное его состояние.

Пытаясь встать на ноги, Снэйкус чуть не навернулся, но вовремя схватился за стол. Под ногами немного плыл пол. Глаза все еще не до конца открылись. У мужчины было такое ощущение, будто это тело вовсе ему не принадлежит. Его, прежде молодого невинного парнишку, заперли в это ужасное каменное стариковское тело, связав руки и заклеив рот, чтобы только истинная сущность не вышла наружу. Она порывалась выйти, и даже этот импульсивный поступок с выпивкой был тому примером, но все было неудачно.

В конце концов у него получилось встать на ноги, сделать первые шаги, подобно младенцу. Ноги были, к слову, такие же ватные, как у того, кто никогда не ходил. Снай подумал о том, что сейчас не отказался бы от воды, как младенец не отказался бы от грудного молока. Язык был настолько сухой, что к горлу уже подступала тошнота.

Открыв дверь, он постарался на цыпочках пробраться на кухню, чтобы никого не потревожить, но у него это плохо получилось – пол предательски скрипнул. Тогда мужчина подумал: «Я что, с ума сошел? Это моя квартира. Мне должно быть плевать на то, кто вообще в соседней комнате. Если захочу, я могу хоть в трусах ворваться к ним в комнату, хоть без трусов…». Последнее его даже немного рассмешило, но он не подал виду. Лишь аккуратно, вдоль стеночки, как это наверняка делали первые прямоходящие его предки homo erectus, напоминающие нынешних обезьян.