Дамир Меркадер - ДАДЖАЛЬ. Том 2. День как год

– Молодец, парень. Всегда бей логикой: это твоя сильная сторона. Ладно, слушай сюда. Предстоит небольшое театральное представление. Зачем – вот тут уже не твоего ума дело. Задача: представить себя новым фюрером и произнести вдохновляющую речь перед сторонниками. Главное – искренняя подача, чтобы миллионы, услышав тебя, закричали «Зиг хайль».

– Честно говоря, я стесняюсь выступать перед большой толпой. Институтская аудитория – это мой потолок, – смущённо признался Максим, – хотя и там я испытываю определённый дискомфорт.

Разочаровано вздохнув, Усама притормозил у обочины.

– Ты точно тупой, – констатировал он. – Неужели после встречи с Апостолом тебе кажется, что мы можем чего-то не знать о тебе? Выходи из машины.

Максим угрюмо сидел и молчал.

– Я сказал, выходи из машины! – рявкнул Усама. – Вали к своей жене и забудь всё, что видел и слышал. Правда, с такими мозгами странно, что ты не забываешь собственное имя каждые пять секунд.

– Прошу прощения, куратор, – наконец, выдавил Максим сквозь зубы. – Я неверно сформулировал мысль, вернее, ответил быстрее, чем подумал, и потому сказал глупость. Нет мощи сильнее и мудрости глубже, чем у Великого Иблиса, да благословит его Тьма и приветствует. Я просто…

Его перебил дикий хохот Усамы. Он смеялся так, что слёзы лились из глаз.

– Да благословит его Тьма… о чёрт… ха-ха-ха-ха-ха… да благословит его Тьма и приветствует… ха-ха-ха-ха-ха…

Он стучал руками по дверце машины, по рулю и всё никак не мог успокоиться. Сквозь смех поинтересовался:

– Признайся, ты специально… ха-ха-ха-ха-ха… специально это придумал?

– Ну, я, пока был в отпуске, почитал Коран и хадисы, как рекомендовал мне ректор. Плюс несколько книг наиболее влиятельных имамов. Поэтому и решил, что, как говорится, если после имени Пророка произносят салават 10 10 * Салават (араб.) – фраза, которую мусульмане произносят после упоминания имени Мухаммеда. «да благословит его Аллах и приветствует», то после имени Тёмного Повелителя…

– Ладно, не нуди, я понял, – махнул рукой Усама и, заведя мотор, резко стартовал с места. – У нас просто принято говорить: «Альфа и Омега бытия» или «Архивариус Мироздания». Но то, что ты придумал, оригинально – я передам наверх, там оценят. Так, шутки в сторону: мы почти приехали. Пока будут одевать, размышляй над речью. Представь, что экоцид уже сегодня и толпы сторонников замерли в ожидании.

Это был небольшой магазинчик в Нижних Мнёвниках на территории байк-центра, насквозь пропахший спермой и перегаром. Двое бородатых похмельных продавцов, низко поклонившись Усаме, быстро сняли с Максима мерки и ринулись в подсобку. Через несколько минут он уже примерял весьма странный наряд.

Коричневые кожаные трусы, с дыркой в районе ануса и гульфиком, свисающим до колен, застёгнутым на молнию, дополнялись подвязкой с чулками. Правый оказался из мягкой леопардовой ткани с портретом Юлии Латыниной, левый же представлял собой имитацию колючей проволоки, сделанной, по-видимому, из силикона, поскольку никакого дискомфорта не доставлял и легко растягивался.

К майке-алкоголичке с искусно сымитированным пятном от рвоты прилагалась чёрная бархатная бабочка с рунами СС, выполненная стразами Swarovski. Принесли латексный плащ цветов «георгиевской ленты» с накладными руками посредине, показывающими средний палец, пояснив, что правая накладная кисть со специально встроенным прибором всегда направлена в сторону Вашингтона, а левая – в сторону Мекки. Но это одеяние жало в подмышках, и бородачи умчались за размером побольше. Максим же примерил фуражку из странной коробки с кучей печатей и подписей.

Лишь только он надел её на голову, нечто снизошло, а вернее, вырвалось из глубин ада и поглотило его. Некоторое время всё виделось, словно в тумане. Что-то говорили продавцы, провожая из магазина, а затем Усама посадил в машину и рванул куда-то по Новорижскому шоссе, но ни на секунду не прекращали звучать миллионы злых голосов, захвативших сознание.

Наконец, свернули на просёлочную дорогу и, проехав через небольшой лес, остановились посреди картофельного поля. Здесь Усама снял фуражку с Максима и постучал ему по голове:

– Алло, ты ещё здесь?

Ошалело посмотрев на водителя, он кивнул.

– Эк тебя торкнуло-то, – хмыкнул чеченец. – Фуражечку эту нам в спецхране ФСБ одолжили. Вещица из личного гардероба Адольфа свет Алоизыча. Прежде её примеряли всего несколько человек, но такого сродства, как у вас, не видел никогда. Значит, не ошибся Апостол. Теперь слушай последнюю инструкцию. Не переживай за время, которое проведёшь у патриотов. Здесь никто не заметит твоего отсутствия. Ну, как ты там выразился, да благословит тебя Тьма и приветствует.

Внезапно лицо Усамы стало серьёзным и суровым, он вылез из машины и подошёл к пассажирской дверце. Щёлкнув каблуками, отчеканил:

– Прошу, мой фюрер.

Максим немного неуклюже вылез – мешали накладные руки. Почувствовав, что чего-то не хватает, заметил оставленную на сиденье фуражку. Как только она вновь оказалась на голове, всё встало на свои места. Он знал, что говорить и кто его будет слушать.

– Братва! – вскинув правую руку от сердца к Солнцу, начал Максим. – В 2005 году мы впервые на этом поле проводили собрание авторитетов и законников «Единой России». Двести тысяч воров собралось здесь. Они явились не только по зову их сердец, но и по зову их верности понятиям.

Ему почудился одобрительный гул.

– Бродяги пережили тяжёлые времена, и это вынудило нас бороться, сплотило воедино и оставило нас великими. Те, кто не понимает блатной души, никогда не поймут происходящего. Именно блатная душа, загадочная и таинственная, будет собирать воедино сотни тысяч и миллионы воров не только «Единой России», но и всего мира среди бедствий и волнений.

Над полем зарябил воздух – то ли от жары, то ли от усиливающегося гула.

– Остальные не смогут понять, что это не является приказом государства. Они вводят в заблуждение сами себя. Не государство приказывает нам! Мы приказываем государству! Не государство создаёт нас! Мы создаём государство! – всё больше распалялся Максим, яростно размахивая руками. – Нет, «Единая Россия» живёт, и её основа тверда как никогда. И до тех пор, пока хоть один из нас сможет воровать, он будет давать свою силу партии так же, как это было и в прошлом. Гламурный бой обнимется с гламурным боем, копрофаг прильнёт к дерьму копрофага, свингеры сольются в групповухе, губернаторы с бюджетом, депутаты языками с анусом Михал Иваныча, а разрозненные мужики станут дойной коровой партийной братвы.

Его речь прервала долгая овация, и он кожей ощутил мощнейший поток воздуха, словно порыв ураганного ветра ударил в лицо. Но Максим даже не моргнул, а лишь громче и отрывистей взревел: