Василий Вялый - Хорошо драться по субботам

Внешность тети Марины не предполагала божественного происхождения, и посему полноватая девушка с круглым конопатым лицом была совершенно не озабочена тем, что скажут о ней соседи. Хорошо, хоть такой мужчина отыскался. А говорили они много и охотно, особенно в первое время их сожительства. Подробностей этого знакомства никто не знал, да и теперь, когда Вазгена здесь больше нет, они значения не имеют. В первые несколько месяцев горячий кавказский мужчина, проявляя чудеса темперамента и скрашивая их традиционными сладкозвучными комплиментами, раз и навсегда завладел сердцем тети Марины. На работу он уходил, когда еще не наступил рассвет, а возвращался домой уже затемно. Однако ночь была в распоряжении любовников. Вскоре тетя Марина забеременела и сказала об этом своему сожителю. К ее огромному разочарованию, Вазген не проявил бурной радости от предстоящего отцовства. Буркнув что-то по-армянски, он вышел за дверь покурить. Вернувшись в комнату, Вазген приласкал плачущую любовницу и сказал, что скоро у них всё будет хорошо. Он заработает много денег, отремонтирует обветшалый дом, и заживут они счастливо втроем. Тетю Марину никогда не обманывали мужчины (за их отсутствием), и поэтому, прильнув к пушистой груди гастарбайтера, она ему поверила.

К середине осени нелегалы достроили особняк, и бригада уехала на родину. Не стал исключением и Вазген.

Зима выдалась снежная, вьюжная и, как никогда в этих краях, холодная. Тетя Марина безвылазно сидела в своем ветхом домике, одолеваемая хронической простудой, таким же безденежьем и жуткой тоской. Накинуть веревку на крюк в потолке ей помешал уже время от времени напоминающий о себе сын – она была уверена, что будет именно мальчик. Будущая мать, держась за живот, подходила к окну, садилась на стул и часами наблюдала дерзкую снежную круговерть.

Родила она в самом конце зимы – двадцать девятого февраля. С вечера вдруг гулко застучали в промерзшую дощатую дверь.

– Кто там? – испуганно спросила тетя Марина. В ту же секунду бешено заколотилось сердце – Вазген?

– Хрен в пальто. Открывай, непутевая, – она узнала голос бабки Дарьи.

Дрожащими руками тетя Марина отворила дверь перед непрошенной гостьей.

– Не хмурься аки монашка, ночевать у тебя буду, – с порога заявила знахарка. – Сына родишь сегодня, – она скинула овчинный тулуп. Громко зевнула. – Намается, бедолага, из-за матери-то своей, – колдунья кивнула на ее живот. – Мало того, что грешница, так еще и в длинный год рожать надумала. Я ж и говорю, дура дурой, – бабка Дарья поежилась, поискав глазами тулуп. – Пойду ведро угля принесу. Нет, поди, у тебя?

Роженица замотала головой.

– Одно слово – дура, – знахарка хлопнула дверью.

Всю ночь бабка Дарья возилась по дому: выдраила полы, тщательно вымыла посуду, вскипятила козьего молока. В большой кастрюле нагрела воды, приготовила чистые простыни.

Тетя Марина в это время крепко спала – колдунья напоила отваром пустырника и мелиссы.

В полвосьмого утра – за окном начинало сереть – у роженицы начались схватки. Несмотря на состояние матери, мальчишка родился превосходный – упитанный, розовенький, симпатичный.

– Как назовешь-то мальца? – спросила повитуха, перерезая пуповину.

– Коленькой, – прошептала счастливая мать, скользнув языком по пересохшим губам. – Так дедулю моего звали.

– Коленька так Коленька, – проворчала бабка Дарья, укутывая младенца в простыню, и едва слышно добавила: – Не будет ему в жизни счастья, всё одно…

В канун международного женского дня вернулся Вазген, объяснив свое длительное отсутствие болезнью и немощью стареньких родителей (и это было сущей правдой). Для тети Марины так и останется нераскрытой тайна, что она была не единственной женщиной горячего кавказского мужчины – в Ереване с не меньшей страстью Вазгена ждала черноокая красавица Каринэ, его законная жена. Однако за несколько лет совместной жизни супругам не удалось нажить ни особого богатства, ни детей. Армения в ту пору обрела, так называемую, независимость, но экономическое состояние новоиспеченного государства являло собой крайне тяжелую картину. Десятки тысяч молодых, сильных, умелых мужчин в поисках лучшей доли ринулись в страны дальнего и ближнего зарубежья, прежде всего, в Россию. Кому-то из них найти приличную работу и жилье помогли уже проживающие там более предприимчивые и успешные родственники, но большинство – таких, как Вазген – устраивались строителями, торговцами овощами, водителями.

Молодой отец осторожно подошел к кроватке и, внимательно вглядываясь в лицо ребенка, взял его на руки. Сколько лет Вазген ждал момента, когда он прижмет свое чадо к груди. Правда, матерью должна была стать законная жена Каринэ, но что ж поделаешь, коли Небеса распорядились именно так? Он взял сына на руки, поднес к лицу и поцеловал в кудрявую макушку.

– Э, слюший, а почему у него такой волос рыжий? – спросил вдруг чернокудрый папаша.

– А я, по-твоему, какая? – смеясь, счастливая мать тронула свои золотисто-огненные пряди.

Вскоре Вазген нашел работу по строительной специальности и в семье вновь воцарились любовь и радость. Тетя Марина не раз предлагала сожителю узаконить их отношения, но он раздраженно отнекивался, мотивируя отказ больными родителями на родине и его зыбким статусом нелегала. Тетя Марина согласно кивала, печально вздыхала и не могла понять, каким образом их женитьба может помешать тому или иному обстоятельству.

Как и в прежний свой визит, световой день Вазген проводил на стройке. Домой возвращался поздно вечером и видел сына только в кроватке. В редкие для нелегала выходные он ремонтировал квартиру и проводил время подле тети Марины и Коленьки. Семейная идиллия продолжалась недолго. Закончилась очередная шабашка, и Вазген вновь засобирался на родину.

– Папа-мама нэмножко смотреть буду и скоро приеду, – утешал он пригорюнившуюся сожительницу.

На этот раз двоеженец отсутствовал более полугода. Однако нельзя было сказать, что разлуки Вазгену давались легко. Находясь в Ереване, он убивался о златокудрой, пышнотелой «Маринэ», а теперь еще и о бутузе сыночке, а, вернувшись на Кубань, частенько мрачнел, вспоминая черноволосую армянскую жену. Так он жил, мечась от одного очага к другому, не в силах сделать окончательный выбор. С одной стороны его удерживала законная жена и многочисленная родня, глубоко проникшая своими корнями в каменистую армянскую землю, и вырвать их – всё равно, что извлечь из груди сердце. Но с другой стороны – пусть в чужих краях – Вазгена ждала и искренне любила желанная женщина Марина, подарившая ему наследника. Он садился на стул и, обхватив никчемную голову руками, раскачивался из стороны в сторону.