Виктор Свинарев - ЯГОДКИ РОССИИ***РАДОСТЬ 200

Все это внезапное космологическое действие – мистерия произошло в Васиной душе давным-давно. Когда он жил в заводском общежитии, и не было у него тогда ни жены, ни детей. Одна работа, койка в общаге, а под нею перевязанный дембельский бушлат, да дом в деревне, где и жили его родные и мать. Каждое воскресенье и свободную субботу он уезжал к ним.

Но когда в его комнате рядом поселился Николай, то размеренная прямая Васиной жизни дала сбой. Николай он был еще тот! О, такого ласкового красивого ладного мужика надо было поискать. Был у него большой снежно-белозубый рот и вот этими кипенно-белыми зубами, как кот раками, Николай хрустел женскими судьбами и женскими жизненными разворотами.

Он то и вошел в Васину жизнь прежде всего тем, что в комнате, где на столе вместо старых газет и тремя консервными банками-пепельницами появились цветы и стоит кастрюля борща, а на полу под ногами перестали хрустеть окурки. Носки там выстираны и висят на веревочке, а не просто сохнут на ноге. Ну и так далее.

Но ночью Вася укрывался частенько одеялом с головой, а не то любовные обоюдо-деловые махания все равно по физкультурному доносились через скрипучий деревянный пол. Вася крутился в своих простынях.

И хоть была у него «своя любушка», но, тем не менее, когда Николай посылал ему сладенький горячий подарочек, он не отказывался. Да и было это раз пять-шесть не больше, тем более что Вася, наученный оптом, сам заранее принимал меры.

Так вот однажды в той ушедшей уже Васиной жизни случился мужской казус. Сам Николай вдруг неожиданно сказал Васе, что он все время держит свои руки в карманах, и там тайно чешет свои «яелы». Именно так и сказал. И был прав!

Вася сразу понял, что к чему! Уже два дня, даже больше, от самой среды он сидит ли перед телевизором или идет в инструментальную кладовку за приспособлением – рука у него сама собой ныряет в одно место.

Даже в горячем душе стоит и чешется. А вот сейчас все его хозяйство чесалось неимоверно, уже на нескольких местах кожа покрылась корочкой, и он ее осторожно и ласково отдирал остро отрывающимися кусочками. И после замечания Николая все стало ясным, как Божий день.

– Так! – кивнул головой Николай.: – Это Нинка.

Ну, была тут эта самая Нинка, готовила жареную картошку и котлеты, ходила по комнате в прозрачном почти пеньюаре. Красила ногти лаком. Лежа, на руках, стоя, на ногах

– А ведь я предупреждал – не лезь, не твое…

Николай закрыл дверь комнаты на крючок, который на работе сделал Вася.

– Дергай!

Вася, все еще мало веря в случившееся, выдернул один волосок, затем другой, и лишь только на седьмом или восьмом пучке под светом настольной лампы они увидели крохотную и тем не менее живую тварь, носящую название, приобретшее в последнее время специфическо-российский политический оттенок: а именно – «мандавошка»!!

Это были самые настоящие и сейчас они пировали на Васиной плоти, перемещаясь своими стадами в укромных зарослях.

– Да! – прокомментировал находку Николай, – то-то мне в последнее время про нее говорили

– А у тебя!? – с надеждой спросил Вася.

– Я уже прошел курс лечения. – скромно ответил Николай. – Можно, конечно, в понедельник пойти в больницу, у меня там знакомая, купим мазь по рецепту, то да се, чтобы уж наверняка, но это когда. Правда, есть способ!

– Хочу способ! – твердо сказал Вася, – Мне же в деревню надо!

– Осень – глянул в темное уже окно Николай, – Я то летом принимал курс лечения.

– Никакого значения!

– Надо будет идти на завод, на склад ГСМ, потом в баню. Давай до понедельника. Чеши, никого не стесняйся!

Но Вася уже собирался:

– Да я пока эта гадость будет гулять на мне, вовсе не засну.

– Ну, смотри… – сказал Николай. – Вылечишься, будем эту Нинку, как самую последнюю мандавошку бить. И не чешется ей, заразе.

Была холодная, почти болдинская осень, когда Вася и его друг прошли на территорию завода, а затем на склад ГСМ. Шли – шли, впереди, как Сусанин, Николай, и вот остановились, потому что навстречу полнеба зачернила огромная крутобокая цистерна. Николай остановился, и Вася окончательно понял, какой курс лечения ему назначен судьбой.

– Когда я тут был – так тепло, солярки этой под завязку. Но ты не бойся – я тебя подстрахую

Тем временем они забрались на самый верх, на площадку, всю липкую от высохшей солярки. Вася не без страха смотрел на темный люк под ногами. Он даже закрыт не был, оказалось, что сюда теперь сливали разную гадость. Вместо веревки нашли кусок колючего троса. Николай даже попытался обмотать голую Васину грудь, успокаивая его тем, что это все мелочи, по сравнению с будущей чистой и хорошей жизнью.

Вася совсем пал духом, он уже отдал одежду другу, сжал в руке конец троса и, подвывая от страха, полез с песней в черное нутро. Самое страшное было то, что ступеньки, покрытые слизью, все уходили и уходили вниз, а лекарства все не было.

– Ну как!? – раздался голос Николая, – Достиг?

И цистерна отозвалась мгновенным гулом.

– Начинай! Я уже считаю!

– Давай! – крикнул снизу Вася, и голову свело от металлического эха.

Аккуратно, голой своей задницей он промокнул, взвыл, и потом полностью, по рецепту, погрузился в лекарственное снадобье – российскую солярку. Ее тут было не больше, чем пол-цистерны, и поэтому темнота и вибрация в гулкой сфере, от громко бившегося сердца в Васе, стояла неимоверная.

– Эй! – крикнул Николай сверху, – ты как там!?

Вася кричал ему, чтобы отошел от люка, не мешал ему смотреть на Луну. Он дрожал все сильнее и сильнее, и тем не менее не отрывал глаз от чистого и ярко-светлого вверху. Еще раз вздохнул глубоко, – новое острое чувство вдруг вспыхнуло в его душе. И это другое было вовсе не погибающие твари на нем, а темно-синее небо.

Оно даже не было темно-синим, а намного ярче, да и потом луна вышла из- за круглого черного пространства, и теперь лицо, грудь и руки, а равно глаза, купались в столбе лунного света. Даже сердце начало стучать сильнее, и отражение луны начало вздрагивать в черном зеркале солярки.

И запах солярки становился своим.

Где он мог видеть и знать про такое. И почему небо вдруг такого цвета. Словно дверь приоткрылась, и Вася в щелку увидел то, что помогло понять ему необходимое. Есть нечто большее, что объединяет нас всех, но мы не знаем про это.

С грустью и жалостью Вася подумал о ушедшем уже лете. Оно было такое хорошее, в мае, в самое лучшее время, прошли дожди, лето дало всем подготовиться к жаре, не мучило ни зноем, ни бурями. И больше, такое, оно не вернется к нам!

Жалко, что так все прошло, и почему это люди так мучают друг друга!? И зачем на свете существуют такие твари, как Нинка и ее мандовошки?!