Анатолий Григорьев - Судьба калмыка

– Мертвых посчитаем, – скажу, – опустив глаза, тихо ответил майор.– Слышь, а куда мертвых девать?

– А вон видишь на отшибе сарай, пусть твои молодцы определят их туда пока. А там разберемся. Но только слышь, охрана? У тебя будет все в ажуре, если мертвых устроите

туда и вагоны почистите, мне обратно в этих вагонах груз на фронт отправлять. Идет?

– Идет. – быстро согласился майор охраны.

– И еще. Коль недогрел людей в дороге, теперь обеспечь костры для обогрева людей, пока готовится чистка вагонов и ваша отправка. Ведь назад отправлять вас буду я. Понял? Ну, значит все. Пошли к богу партии. Ведь отсюда растолкать людей по нужным местам – головная боль еще больше твоей. Транспорта нет. Основная сила и надежда – это бабенки на лошаденках. Сумеют вывезти людей отсюда при трескучих морозах – хвала им и честь. Вон видел сколько техники? Два трактора – ЧТЗ, да полуторка… Вся техника на фронте. А если где в леспромхозе и есть в лесосеке какой тракторишка, так он за 40-50 километров не доползет сюда. Район большущий, на сотни километров. Бездорожье, снега сплошные, сибирская глухомань. Удивляюсь, как это ЧТЗ из Орешного Катька пригнать сумела. За мазутом приехала, да попутно рабочую силу назад привезет, если найдет кого годных из калмыков. Ведь дорог совсем нет, а сейчас снегами все занесено.

– Слышь, товарищ майор!

– Да ладно тебе навеличивать, Петром Савельичем зови.

– Вот и говорю, Савельич, а что если мы эту Катерину, как ее по батюшке, попросим помочь нам, а потом и мы ей поможем?

– Катьку по батюшке? Да ей чуть более восемнадцати, – усмехнулся железнодорожник.– На фронт сбегала – вернули, здесь нужны трактористы лес для фронта заготовлять. Семь братьев у нее на фронте. Половина полегло уже. Ну а че хотел-то?

– Видишь какое дело…Хоронить-то людей все равно надо будет. Так вот где там у вас кладбище или где их хоронить будут? Туда сразу перевезти на тракторных санях? Только

трактор с санями, а погрузка – разгрузка – мое дело, и похоронить тоже поможем.

– Совесть мучает? – энкавэдэшник скрипнул зубами и опустил глаза.

– Ослепили приказы, правильно ты сказал: рыли землю копытом, выполняя их. А теперь буду рыть могилы! У меня три дня есть, все сделаю.

– А чем Катьке-то поможешь?

– А вон видишь сани-то у нее какие? Два бревна, да настил кое-какой, бочки еле стоят. А мои солдаты сделают на сани высокий кузов – ограждение. Досок вижу у вас валом. Туда сенца или соломы накидай, сади людей, доедут за милую душу.

– Дело, охрана, говоришь. Скажу об этом первому, поможет он тебе снять грех с души.Хотя, грехи дело вечное…Откуда мысль такая появилась?

– А в Воркуте на лесоповале работал, видел такое.

– Ладно, первый сам идет сюда.

Усталый, пожилой мужчина в добротном полушубке, каракулевой шапке, в галифе и валенках, первым протянул руку обоим майорам.

– Что будем делать, Петр Савельевич? Мертвых спецпереселенцев много, что сильно действует на психику людей, как прибывших, так и местных.

– А вот товарищ майор, сопровождающий этот поезд, предложил погрузить всех мертвых на тракторные сани и вывезти прямо к месту захоронения.

– Дельное предложение, товарищ!

– Только, Андрей Васильевич, место захоронения надо вам определить.

– А чего определять? От ограды кладбища отмерь двести метров и хорони. Количество человек, их фамилии и даты – ко мне на стол.

– Врача надо, – добавил начальник станции.

– Врач есть из моей команды – поспешил майор охраны.

– Вот и чудесно. Быстрей готовь этот состав, Петр Савельич, для погрузки кавалерийского полка. – и первый секретарь глухо кашляя повернулся уходить.

– Андрей Васильевич! Из дальних леспромхозов и колхозов за спецпереселенцами никто не приехал. Их скопилось здесь уже больше тысячи. Боюсь, люди начнут мерзнуть намертво и костры не спасут. Первый секретарь глядя в почерневший снег произнес: Будем изыскивать возможность для вывоза их отсюда. А куда и сам не знаю. С другими районами будем созваниваться, может туда возьмут. А главное чем вывозить, нет техники…– махнув рукой, он пошел концу состава, где еще шла разгрузка людей.

– Теперь понял, охрана, какой подарок вы нам подкинули?

– Ну, в этом «Вы» я небольшой винтик.

– Ладно, не оправдывайся, ты тут тоже наломал дров. Хочешь остаться живым – слушай меня!

– Ты что, Савельич! Что скажешь, все сделаю.

– Значит так. Срочно дай команду, чтобы из вагонов выгружали только живых людей. Мертвых оставлять в вагонах. Как только живых выгрузишь, состав отгоним вон туда, за поворот. Вот там и будешь разгружать свои грехи. Учти, когда начнет двигаться эшелон, люди побегут за ним,не так просто оторвать живых от мертвых. Всех выгруженных из вагонов сгоняй вон туда к последним кострам, дальше от хвоста поезда и чтоб охрана не проморгала, сдержала толпу. Потом доставишь охрану на полуторке к месту разгрузки. Сейчас первому скажу, чтобы он трактор с Катькой отправил туда. Пока она доползет по снегам, как раз и твое время подойдет. Смотри, майор, поступи умно, при сдерживании толпы объясни своим воякам. Не вздумай открыть стрельбу, трупов здесь будет еще больше, больше тысячи народу здесь собралось. Многие уже поняли, что половине из них здесь будет крышка. Хоть старухи и бабы – здесь в основном калмыцкие, но глотку порвать тебе найдут способ. Здесь они на воле, не запертые в вагоне, и многие говорят недаром, все равно нам умирать, так что думай!

– Спасибо тебе, Савельич. Учту, постараюсь

– Ну, а мне там делать пока нечего, пойду к первому, объясню ситуацию, ведь не зря он тоже переживает за мертвых. И еще, Катьку никто не заставит возить мертвяков, если только первый секретарь не прикажет: она ведь по своему заданию приехала. Выделили там ей в дорогу каких харчишек, а то она последний кусок хлеба калмыкам отдаст.

– Все сделаю! – и майор охраны побежал к вагону, откуда несся дикий крик. Двое солдат никак не могли оторвать калмычку средних лет очевидно от дочки лет четырех. Девочка была мертва, уже несколько дней назад, судя по ее посиневшему лицу и ввалившимся глазам. От нее шел нехороший запах. Обезумевшая мать намертво вцепившись в ребенка исступленно визжала: -Бичкэ! (керго) – не надо! Не надо!

Солдаты нерешительно толпились около нее, брезгливо прикасаясь к ребенку. Из вагона уже вышли все, кто мог выйти сам и даже были вынесены плохо ходячие. Осталось лежать несколько трупов в дальнем углу, и вот эта калмычка портила всю погоду.

– Слышь, Леха, я щас ее вырублю по затылку, а ты сразу выдергивай заморыша и в угол его, а ее долой из вагона. Ты видишь на виду мы, в дверях, люди смотрят, поди знай кто они. Давай, тащим ее из дверей долой!

Калмычка продолжала кричать. Подбежавший майор живо оценил обстановку и зашипел на солдат: Вы что, отродье блядское, совсем отупели? Отпустите ее, пусть к кострам идет, там десятки таких. Женщина, выходите, никто не тронет вашего ребенка!