Анатолий Григорьев - Судьба калмыка

Калмычка замолчала, и подавив рыдания сказала чисто по-русски: «Спасибо!», выскочила из вагона и скоро затерялась в толпе.

– Быстро проверить все вагоны и закрыть их на петли! Мертвых разгружать будем в другом месте. Вы двое должны в тамбуре последнего вагона быть и никто больше. Ясно?

– Так точно! Бегом с первого до последнего вагона все проверить. Если кто по дурости на насыпь мертвых выгрузил, погрузить их обратно в вагон. Уезжаете с поездом вон за тот поворот только вы двое, остальные сдерживают толпу. И не вздумайте стрелять в людей. В крайнем случае в воздух. Потом мы догоним вас. Оповестить всю охрану. Я к машинисту паровоза. – и майор побежал к паровозу, изредка останавливаясь среди своих солдат и что-то им приказывая. Первый секретарь со своим помощником, взобравшись на кучу дров и поворачиваясь во все стороны, громко закричал:

– Граждане, спецпереселенцы! Слушайте внимательно! Прошу вас, кто хорошо говорит и понимает русскую речь, подойти сюда поближе! Передайте своим кто далеко от меня!

Тысячная толпа заколыхалась, в разных местах ее послышалась громкая калмыцкая речь и со всех сторон сюда заспешили в основном молодые и средних лет калмычки и старики. Натужно выбрасывая впереди себя костыль пробивался в солдатской шинели и молодой калмык. На шинели была приколота медаль, которая неимоверно болталась при его дергающейся ходьбе. Увидев, что к нему подтянулось человек до пятидесяти, первый секретарь вытянул вверх руку и потоптавшись на куче дров развернулся лицом к поезду. Люди тоже невольно разворачивались к нему лицом, но к поезду были спиной. Оглядев собравшихся, первый секретарь громко начал свою речь.

– Граждане, спецпереселенцы! Мы с вами оказались в одной беде, которую народила проклятая война. Я не буду разбираться по какой причине вы оказались здесь, понеся огромные потери. Точно также мне не объяснить вам, какие потери понесли наши сибирские дивизии под Сталинградом и Москвой и на всех фронтах Великой Отечественной войны за эти годы с фашистскими гадами и весь наш советский народ. Придет время все будет подсчитано. История определит кто был прав, кто виноват. А сейчас надо жить, работать, помогать фронту. Я вижу, среди вас нет работоспособных мужчин – ваших мужей и сыновей. Они на боевом или трудовом фронте. Точно так же и у нас, куда вы прибыли, все боеспособные мужчины на фронте. Многие из них погибли, защищая Родину! – развернувшись боком, первый секретарь увидел что лязгнув буферами поезд начал тихонько двигаться. Охрана, держа автоматы наперевес сыпанула с насыпи и стягивалась ближе к хвосту поезда. В толпе послышались крики, началось движение. Многие побежали к поезду. Навстречу им неслась охрана,выставив автоматы с криками: – Назад! Назад!

И вдруг как по команде охранники остановились и припав на колено в снег дружно повели автоматами по толпе. У первого секретаря засосало под ложечкой до противной тошноты. Неужели будут стрелять? Бежавшие к поезду также враз остановились, а поезд, набирая скорость, уходил все дальше и дальше за поворот и вскоре скрылся из виду. Солдаты поднимались, отряхивали снег с колен и повесив автоматы за спину не оглядываясь поспешили к полуторке, которая вскоре увезла их в направлении ушедшего поезда.

– Уф-ф! – выдохнул первый, вытирая потный лоб. – Граждане спецпереселенцы! Ваших сородичей похоронят вон на том кладбище,– он указал рукой куда ушел поезд. – В целях соблюдения санитарии прошу не препятствовать выдаче умерших. Мы постараемся побыстрее определить вас на постоянные места жительства. Но нет транспорта, нет техники. Все ушло на фронт. Вы должны помогать нам. В ближайшие селения человек по сорок – пятьдесят можете сами дойти пешком, только чтобы с вами обязательно были люди, говорившие по-русски. А сейчас военные привезли полевые кухни, где вы можете получить пищу и чай. Не стремитесь долго оставаться на этой станции, у костров. Надо как-то устраиваться. Прошу вас, переведите мою речь своим сородичам. Полевые кухни здесь пробудут только два дня и укатят на фронт со вновь сформированной частью. Я первый секретарь КПСС Манского района. Зовут меня Андрей Васильевич. Вон там в десяти километрах – районный центр, село Шалинское – большое село, вокруг которого много совхозов, колхозов и леспромхозов. Поедите, двигайтесь в том направлении, там везде люди – помогут. А эта станция – Камарчага, маленькая деревушка, здесь вам никто ничем не поможет. Здесь погрузка – разгрузка и до свидания. Запомните мои слова: вам здесь жить с нами, назад не уехать. Сейчас вы без всякой охраны разойдетесь по селам, некоторых вас отвезут кто приехал за вами. Там на местах вас возьмут на учет. Бежать отсюда невозможно. Снега, морозы, далеко. Да и везде на станции охрана – патрули. Всего вам доброго! – и первый секретарь спрыгнул с кучи дров. К нему смело подошла средних лет калмычка и на чисто русском представилась:

– Здравствуйте, я Менга Манджиева, медицинский работник. Вон там под навесом начались роды у молодой матери, чем могу тем помогаю.

– Вот и хорошо, будет первый новорожденный калмык на сибирской земле, – заулыбался первый секретарь. Сейчас, я вам выделю повозку и вы прямиком в госпиталь в районный центр, попутно возьмите еще того, кто поместится. И поискав глазами по сторонам он поманил за собою калмычку. Подойдя к молодой бабенке, стоящей около лошадиной повозки, он поздоровался и спросил:

– Откуда?

– Из Сосновки.

– Хорошо. Роженицу надо в госпиталь Шалинский отвезти – вот врач, ну и еще кого-то она возьмет.

–А мне работники на свиноферму нужны.

–Вот и хорошо. Отвезешь, вернешься, наберешь кого хочешь. А потом через недельку за роженицей приедешь. И ее с собой прихватишь, так, Менга?

Та внимательно посмотрела на женщину – возчицу:

– Фельдшерский пункт есть у вас?

– Нету, милая.

–Организуем. Спасибо вам.

И калмычка смело подала свою руку первому секретарю. Тот пытливо поглядел ей в глаза и сняв рукавицу встряхнул ей руку.

– Ну что, поехали? – и женщины, подмяв под себя солому на санях, поехали к навесу.

– За что же все-таки их сюда прислали? Женщин и детей. А мужиков что, неужели, расстреляли? – терзался вопросом районный бог партии.-померзнет их тут половина.

Слышь, Иван Сергеич! – обратился он к своему помощнику – толстенькому невзрачному человечку. – Картина тебе, надеюсь, здесь ясна? Этих азиатов или кто они там, надо во что бы то не стало растолкать по деревням, колхозам и леспромхозам. Рассеять эту толпу по району, короче. А там уже с местных властей будем спрашивать. Через два дня чтобы здесь ни одного ни живого, ни мертвого не было. Магистраль железнодорожная центральная, проверочных глаз – тьма, под суд загреметь – в одну секунду. И уж с нами нянчиться как с этими калмыками никто не будет, к вышке и точка. Уясняешь себе?